Картер Браун - Близорукая русалка
— Мадам, — устало сказал я. — За последние пятнадцать минут вы уже давно могли бы записать для меня все это.
— Вот как? Все-таки вы какой-то псих. Не похожи на сборщика квартплаты. Ну… Так как вас зовут?
— Ройял, — мягко повторил я. — Как его светлость герцога Монако!
— Ну, так слушайте, мистер Светлость, — выметайтесь отсюда, и в следующий раз не торопитесь заглядывать ко мне под кровать. Вам не нужно ничего такого делать, чтобы получить деньги!
Она направилась к лежавшей на диване сумочке, открыла ее и достала несколько банкнотов. Потом чопорно подошла ко мне.
— Ну вот — вот все, что мы вам должны. А теперь выметайтесь!
— Хотя бы на секундочку разуйте уши, — терпеливо урезонивал я ее. — Я не сборщик квартплаты. Я частный детектив. И пришел сюда, чтобы узнать, не приходил ли сюда Джо Бакстер.
— Бакстер? — переспросила она, прищурив глаза. — Бакстер, говорите? Я не знаю никого по имени Бакстер — должно быть, это друг Луи. Или, может быть, его прислал Гарри. Я уже говорила, что парни вроде Гарри рассказывают всем своим приятелям…
Она все еще болтала, когда я открыл дверь, вышел и осторожно закрыл ее за собой.
Спускаясь по лестнице, я взвешивал, стоило ли все это затраченных усилий.
Я сел в машину и медленно поехал обратно в контору. Пэт уже готовилась уходить.
— Я надеялась, что разминусь с вами, — сказала она. — Поэтому хотела уйти пораньше.
Я усмехнулся и бросил шляпу на ее стол.
— Никто никогда не упрекнет Макса Ройяла в том, что он препятствует процессу спаривания.
— Вы остроумны, Ройял, — сказала она. — Как питон!
— Фарлей уже звонил, не знаешь? — спросил я.
— Он звонил сразу после ленча и сказал, что работает. С тех пор больше не звонил.
Пэт схватила шляпку и вышла из конторы. Я сел за ее стол и подумал о Фарлее. Ему уже давно следовало выйти на связь.
Зазвонил телефон, и я поднял трубку. Это была Норин Бакстер.
— Как у вас дела? — спросил я.
— Я не могла больше оставаться в той квартире, — сказала она. — Я съехала.
— Где вы?
— Я заказала номер в отеле «Барадин», — сообщила она. — Вы что-нибудь узнали?
— А вы читали газеты?
— Нет! — В ее голосе зазвучало волнение. — Что случилось?
— Полиция, — мягко сказал я. — Они заинтересовались исчезновением вашего мужа.
Я услышал, как она ахнула и тотчас замолчала. Я рассказал ей о том, что застрелили Дору.
— Вы когда-нибудь видели у Джо револьвер? — спросил я.
— Он… У него был револьвер, — сказала она. — Но я заставила продать его.
— Как давно это было?
— Недавно… Всего пару недель назад.
— Вы знаете, где он его продал?
Некоторое время она не отвечала.
— Вы считаете, что Джо убил этих людей? — спокойно спросила она.
— А вы?
— Нет! — быстро сказала она. — Он не мог этого сделать. Он мягкий, добрый и…
— Конечно, — сказал я. — Не беспокойтесь об этом. Я так думаю, кто-то пытается его подставить. С полицией могут возникнуть некоторые неприятности, но в конце концов все будет хорошо.
Хотел бы я быть настолько же уверенным в этом сам, насколько уверенно убеждал ее.
Она снова замолчала и, как мне показалось, вздохнула.
— Так вы не знаете, кому Джо продал револьвер? И был ли это его армейский револьвер?
— Я спрашивала его об этом, — сказала она. — Видите ли, мне не нравилось, что эта штука находится в квартире — ну, всякое может случиться. Джо сказал, что продал его кому-то на студии.
— Но не сказал кому?
— Нет.
— Это был точно армейский револьвер? Вы уверены?
— Не уверена, но очень может быть. Джо принес его домой после войны.
— Ладно, — сказал я. — Я вскоре позвоню вам, миссис Бакстер. До свидания. И не беспокойтесь!
Я дал отбой и уселся, положив ноги на стол. Когда часы на столе показали половину шестого, я поднялся и стал расхаживать взад и вперед. Где-то в глубине моего сознания начинала рыть ходы крохотная тревога, и мне никак не удавалось ее подавить.
Я набрал домашний номер Елены. Телефон звонил минут пять, но никто не подходил.
Я сидел за столом, прислушиваясь к тишине. Наконец мне это надоело, и я решил, что так можно просидеть здесь всю ночь и ничего не дождаться.
Я вышел и уже собирался было запереть входную дверь, когда телефон зазвонил снова. Я вернулся и поднял трубку.
— Макс?
Это была Елена.
— Да, — обрадовался я. — Я искал тебя.
— Извини. Меня не было дома. Я увижу тебя сегодня?
— Почему бы нет? Я приеду.
— Отлично, — сказала она. — Скажем, в половине восьмого — в восемь.
— Договорились, — сказал я.
Я запер контору и спустился к машине. Потом поехал к себе домой, переоделся и принял душ.
Я прикинул, что Фарлей уже должен быть дома, и позвонил ему. Никакого ответа. Это не слишком меня обеспокоило. Вероятно, он проводил Елену до дома и либо коротает вечер с какой-нибудь блондиночкой, либо напивается, чтобы достойно завершить день.
Когда я уже одевался, опять зазвонил телефон. Я пошел в гостиную, решив, что это, должно быть, Фарлей или Крамер.
— Макс, это Елена! — Голос у нее был взволнованный. — Мне только что позвонил Джо Бакстер! Он заедет ко мне домой в семь!
— Бакстер? Лапочка, я еду!
Я дал отбой, проверил свой тридцать второй и вырулил с обочины, прежде чем Елена успела положить трубку.
Было как раз около семи, когда я поставил машину на стоянке перед домом Елены. Я вышел и направился по украшенной флажками аллее к входной двери. В груди у меня нарастало какое-то странно напряженное чувство… Такое чувство, какого я не испытывал со времени своего первого свидания. Это вполне могло быть и несварение.
Дверь ее квартиры была чуть приоткрыта. Я вспомнил правила хорошего тона и нажал кнопку звонка. Внутри зазвенели колокольчики, но никто не отозвался.
Хотя, если Елена наверху, она могла не услышать их. Поэтому я толкнул дверь и вошел в прихожую.
Дом был погружен в темноту. Глубокую, полную темноту — если не считать бледного лунного света, который просачивался в левое окно большого зала.
Я замер и осторожно достал револьвер. Я уже собирался позвать ее и даже почти обдумал фразу, но тут же осекся.
Что-то было не так! Я слишком долго занимался подобными делами, чтобы не понять этого.
От волнения у меня свело желудок — настолько, что это стало хуже несварения.
Я отступил и прислонился к стене, нащупывая свободной рукой выключатели, которые, насколько я помнил, должны были быть где-то здесь. Я нашел их и щелкнул одним. Никакого эффекта. Я попробовал другой и третий — приглушенное щелканье выключателей только нарушало тишину, и больше ничего.
Я застыл у стены, прислушиваясь. Ничего!
Я попытался вспомнить, как расположены комнаты. Там была большая прихожая, тщательно обставленная какими-то бесполезными вещами, и большая лестница с правой стороны.
Я подождал, пока мои глаза немного привыкнут к темноте, а затем тихонько, на цыпочках двинулся к лестнице. Я поднялся по ней, шагая через две ступеньки и осторожно рассчитывая каждый шаг.
Лестничная площадка тоже была погружена во мрак. Я остановился на ней и снова прислушался. На этот раз у меня возникло ощущение, от которого волосы на затылке стали колоть шею.
Дверь в гостиную была открыта, и я вошел туда. Ее заливал мягкий, полупрозрачный свет, падающий из четырех окон во всю стену.
Я остановился в дверях, внимательно оглядывая все углы. Казалось, все было на своих местах. Но тут я услышал слабый плеск — и снова наступила тишина.
Когда я начал осторожно продвигаться через гостиную, звук стал громче, и меня вдруг осенило — это капала вода в ванной комнате.
Дверь в нее была наполовину прикрыта. Я поднял револьвер и толкнул ее стволом. Потом скользнул внутрь и прижался к стене: не было смысла рисковать, если за дверью кто-то прятался.
У меня невольно отвисла челюсть. Сгусток страха, образовавшийся в животе, растаял, перейдя в потрясение и слабость. Теперь было ясно, почему вырубился весь свет.
Елена лежала наполовину в ванне и наполовину вне ее, ухватившись одной рукой за край и перевесившись через него. В воздухе стоял сильный запах дыма, от которого волосы у меня на затылке встали дыбом.
Я нашарил коробок спичек и зажег одну. И тут же пожалел, что сделал это. Глаза Елены были широко открыты; ее обожженный бок пылал ярко-красным цветом. Переносной телевизор лежал в воде поперек нижней части ее тела.
Картинка произошедшего была отличной! Все так славненько и аккуратно! Предполагалось, что полиция воспримет ее с первого взгляда: лежа в ванне, она потянулась к телевизору. Это случается постоянно, ведь так? Людей убивает током в ванне, потому что они забывают о высокой электропроводимости воды. Первичный шок парализовал ее, и телевизор упал в воду, вызвав смертельный шок, от которого вырубило весь свет. В том числе и саму Елену.
Но в эту схему кое-что не укладывалось. Елена никогда не попыталась бы настроить телевизор лежа в ванне — она просто не смогла бы разглядеть его с такого расстояния своими близорукими глазами. И нигде не было никаких признаков ее очков — а ведь всего несколько человек знали, что без них она не смогла бы настроить даже радио, не говоря уже о телевизоре. Очевидно, убийца не относился к числу тех немногих, кому был известен этот факт.
