Ной Бойд - Каменщик
— Прошу прощения, я имел в виду раздражающе скромных.
Кэт засмеялась.
— Выпьешь кофе?
— Я хорошо себя чувствую, — сказал Вэйл. — По пути сюда проверил самописец у телефона Бертока. Ничего. Что делается в туннеле?
— Полицейские нашли взрывчатку возле люка. И фотовзрыватель. Мощную пластиковую взрывчатку С-четыре упаковали с двухдюймовыми гвоздями, такие же вбили в доски.
— Видимо, потому она и не сдетонировала, когда я взорвал мину «клеймор» в другом конце. Слишком далеко. Думаю, вымогатели не настолько осторожны, чтобы не оставить улик.
— Мы опрашиваем лесосклады, не заказывал ли кто доски такой длины. Проверяем, не было ли в последнее время краж мин «клеймор» или этой взрывчатки.
— Это было бы слишком просто.
— Все ошибаются, — возразила Кэт. — Я не хотела спрашивать тебя вчера вечером, но каково было в туннеле?
— Темно, однако поучительно.
— Как парадоксально, — усмехнулась она.
— Я претендовал на остроумие.
— Поучительно в каком смысле?
— Поразительно, как много можно узнать о противнике, когда твоя жизнь зависит от разгадки его очередного хода.
— Вот это остроумно.
Вошел Дон Колкрик, за ним начальник отделения и Аллен Сэбейн, куратор Бертока.
— Директор еще не звонил? — спросил Колкрик.
— Нет, — ответила Кэт.
— Извините, Стив, как себя чувствуете?
— Отлично. Как ваши дела?
Колкрик принужденно улыбнулся:
— Если не считать исчезновения трех миллионов, все хорошо.
Раздался телефонный звонок, и Кэт включила громкую связь.
— Кэт Бэннон.
— Доброе утро, Кэт, — поздоровался Боб Ласкер.
— Сэр, включена громкая связь.
— Скажите, пожалуйста, кто еще в комнате.
Что-то подсказало ей, что спрашивает он не из любопытства. Она начала с Вэйла и перечислила всех остальных в убывающем порядке должностей.
— Стив, — сказал Ласкер, — вчера вечером я звонил в больницу, но вы уже ушли. Как спина?
— Рана поверхностная. Чувствую себя хорошо.
— Вы совершили чрезвычайно мужественный поступок.
— Не уверен, что самосохранение требует такого уж мужества.
— Я так рад, что не буду спорить о семантике. Во всяком случае, меня еще никогда так не впечатляло самосохранение. И никогда с таким удовольствием я не отдавал три миллиона долларов. Кто-нибудь, введите меня в курс дела… Давайте начнем с туннеля.
Заговорил начальник лос-анджелесского отделения, перечислив все уже найденное агентами и группой по обнаружению и обезвреживанию взрывных устройств.
— Взрывчатка — это новость, — заметил директор. — Стив, думаете, это имеет какое-то значение?
— По-моему, тот, кто это устроил, хочет держать нас в напряжении. Избегает шаблона. Шаблоны можно подвергнуть анализу и обратить в фамилии и адреса, «Пентад» пока что уходит от этого.
— Надеюсь, доставленные деньги положат конец убийствам. Марк, чем еще заняты ваши агенты?
— Сэр, мы исследуем местность вокруг туннеля, пытаемся найти и откопать входы. Надеемся, кто-нибудь их видел. Выявляем детей, которые, как говорят, постоянно играют на том пустыре. Отправляем доски с гвоздями в лабораторию. Проверяем скобяные магазины и лесосклады в округе, выясняем, заказывал ли кто-то доски именно этой длины или большое количество гвоздей, которые были использованы.
— Похоже, вы все охватили. Продолжайте в том же духе. Надеюсь, получив деньги, вымогатели пустятся в бега. Преследование — наша сильная сторона.
— Да, сэр.
— А теперь, если вы не против, я должен обсудить кое-какие управленческие дела с Доном и Кэт. Стив, можете остаться.
Начальник отделения жестом показал Сэбейну, что им нужно уйти. Когда дверь за ними закрылась, Колкрик произнес:
— Да, сэр.
— Вам требуются дополнительные людские ресурсы, услуги лабораторий, что-то еще?
— Пока у нас слишком мало улик, поэтому помощь не нужна. Когда понадобится, я не постесняюсь попросить.
Директор помолчал несколько секунд.
— Дон, это мало обнадеживает. Я рассчитываю, что после передачи денег появятся ниточки. Стив, узнали вы что-нибудь о Бертоке?
— Мы работаем по нескольким направлениям.
— По каким?
Вэйл взглянул на Кэт и сдержанно ответил:
— Разным…
— Та-а-а-к, — протянул Ласкер, видимо, обдумывая возможные противоправные действия, скрытые от него. — Ну что ж, к этому мы и стремимся — прекращению угроз убить кого-то еще. Теперь нужно убрать все препятствия и схватить их. Какие-то препятствия существуют?
— По-моему, это зависит от того, хотите вы информировать средства массовой информации или нет, — ответил Колкрик. — Если да, надеюсь, мы сможем снова привлечь общественность на нашу сторону.
— Нелегкий вопрос. Все улики говорят о причастности Бертока к этим событиям, но мы не знаем, действовал ли он самостоятельно. Существует ли «Пентад». Один это человек или, может быть, десять. В письмах не упоминалось, дозволено ли нам связаться с журналистами после того, как вымогатели получат деньги. Они могут использовать это как повод снова приняться за убийства. Я не хочу идти на такой риск. Позднее, если ничего не добьемся, подумаем о связи с прессой. Не знаю. Стив, как вы считаете?
Вэйл, почувствовав, как его сотовый завибрировал, взглянул на экран. Там были цифры 711 — код, который они выбрали с Демиком. По телефону Бертока кто-то звонил.
— Прошу прощения, сэр, нам с Кэт нужно уйти.
Глава тринадцатая
Когда Вэйл и Кэт вошли в техотдел, Том Демик разговаривал по телефону и жестом указал на лежавший перед ним блокнот. На листе был записан телефонный номер.
— Да, Тони, спасибо. — Демик записал адрес. — В пятницу, и на этот раз я покупаю… Ладно, но выпивка за мной.
Он положил трубку и вырвал из блокнота лист.
— На телефон Бертока звонили из Западного Голливуда, из прачечной самообслуживания, это меньше чем в миле от туннеля.
— Надеюсь, это он, — сказал Вэйл. — Не домашний адрес, конечно, но даст нам отправной пункт.
— Мне с вами поехать? — спросил Демик.
— Спасибо, Том, мы сами, — ответил Вэйл. — Можешь раздобыть для нас все исходящие звонки по телефону этой прачечной за последние две недели?
— Не проблема, но их, наверно, будет много. Раздобуду к тому времени, когда туда приедете.
— Можно сохранить это между нами троими? — спросил Вэйл.
— Между троими? — переспросил Демик. — Между прочим, один из нас — второй заместитель директора. От кого нам держать это в секрете?
— Ладно, давай хранить этот секрет между нами двоими.
Когда они сели в машину, Кэт сказала:
— Надеюсь, это была шутка и ты не думаешь, что я когда-нибудь тебя выдам, правда?
— Я просто помню о твоей карьере. Нужно быть дурой, чтобы забыть об этом.
— В таком случае я дура.
— Сейчас мы находимся в вакууме, действуем без вреда для себя. Директор понимает, что мы делаем кое-что не совсем законное, и говорит: действуйте во благо обществу. Нарушение правил становится благородным, даже героичным, поэтому при любом раскладе ты на моей стороне. Ну а если предстанешь перед федеральным Большим жюри и присяжные спросят о противозаконных поступках? Не думай, что они будут озабочены общественным благом. Начнешь давать ложные показания, рискуя подвергнуться судебному преследованию? — Кэт промолчала, и Вэйл продолжил: — Ты не дура.
— Я все равно на твоей стороне.
— Знаю, но глупо находиться только на моей стороне. Так что в недалеком будущем мне, возможно, придется делать кое-что одному.
Кэт смотрела прямо перед собой.
— Ты всегда так себя ведешь?
— Как?
— Сближаешься с людьми, а потом обращаешься с ними так, будто на них не стоит тратить время.
— К сожалению, эта тактика действует уже не столь хорошо, как прежде.
— Мне не смешно.
Вэйл притормозил у обочины.
— Вот этот адрес.
Кэт не ответила, и он заговорил:
— Разве не является одним из моих достоинств способность нарушать правила так, чтобы никто об этом не знал и любой человек мог присягнуть на целой стопе Библий? Нельзя иметь дело только с хорошим и ничего не ведать о плохом, потому что плохое и хорошее обычно неразделимы.
— Ладно-ладно. Похоже, ты так и рвешься отгородиться ото всех громадной стеной, а под «всеми» я имею в виду себя.
Он засмеялся.
— Ты слишком высокого мнения обо мне. Я не белый рыцарь. Делаю то, что могу, потому что патологически желаю свести все счеты и притом решительно. Взять этих двух грабителей банка. Я обезоружил их почти без эмоций, но выбросил обоих в окна, чтобы сквитаться. Они грозились застрелить бедную старушку и заслужили подобное обращение. Так что да, у меня есть проблемы.
— То есть ты винишь своего отца.
