Эд Макбейн - Дом, который построил Джек
— Да? — резковато, почти грубо, бросил он Мэтью.
У него были торчащие уши, маленькие черные усики, такого же цвета аккуратно прилизанные волосы и карие глаза, сидящие слишком близко друг к другу. Он был похож на сильно увеличенную копию Адольфа Гитлера.
— У меня назначена встреча с миссис Брэчтмэнн на одиннадцать часов, — сказал Мэтью.
— Ваше имя?
— Мэтью Хоуп.
Охранник нажал кнопку на селекторе.
— Миссис Брэчтмэнн?
— Да, Карл?
— Мужчина по имени Мэтью Хоуп говорит, что у него назначена встреча на одиннадцать часов.
— Пропустите его.
— Хорошо, мадам.
Он надавил на другую кнопку. Ворота начали медленно раздвигаться.
— Езжайте по дорожке прямо до конца, — сказал он. — Паркуйтесь справа.
Мори Блум как-то говорил Мэтью, что полицейские считают себя хорошими ребятами, так как блюдут закон, а всех правонарушителей — плохими ребятами, поскольку они закон нарушают. Хорошие ребята не любят плохих ребят. Спроси об этом любого полицейского. Недостаток этого принципа состоит в том, что в нем нет места для оттенков: один в неположенном месте паркует свой автомобиль, другой совершает убийство, и оба должны уместиться в категории плохих ребят, так как оба нарушили закон. Если же вы заспорите с полицейским и попытаетесь объяснить ему, что при всем том вы являетесь добропорядочным гражданином, он мигом наденет на вас наручники за сопротивление задержанию, а потом швырнет вас на заднее сиденье своей машины, словно пластиковый мешок с мусором.
Патрульный полицейский на шоссе мог своим поведением за пять минут разрушить образ блюстителя закона как этакого доброго, симпатичного парня. Мори говорил, что полицейским не мешало бы время от времени думать об этом.
Этому же Карлу «Гитлеру» достаточно было полминуты, чтобы волосы на загривке Мэтью ощетинились. А был он всего лишь охранником.
Мэтью холодно кивнул ему, завел свою «гайа» и проехал через открывшиеся ворота вверх по дороге. В зеркало заднего обзора ему было видно, что Карл стоит, уперев руки в бедра, и смотрит ему вслед. Ухоженная дорога плавно вилась между посадками сосен и пальм. Солнечные лучи отражались от полированного желтовато-коричневого капота машины. Слышался приглушенный плеск волн, накатывавшихся на невидимый берег, и аромат морской воды доносился через открытые окна машины. Флорида. Мэтью улыбнулся. И не спеша направил машину по очередному изгибу дороги.
Тут и возник перед глазами дом Брэчтмэннов, во всем своем величественном блеске, метрах в пятнадцати от кромки Мексиканского залива, воды которого в этот ясный солнечный день едва заметно переходили от изумрудно-зеленого цвета на мелководье к кобальтово-голубому на глубине.
Большая часть песка на южной оконечности Фэтбэк-Кей была смыта во время ураганного шторма в сентябре минувшего года, однако побережье на участке Брэчтмэннов сохранилось, и это еще раз подтверждало нехитрую аксиому, что богатым везет. Согласно сообщению Уоррена, этот особняк в испанском стиле был построен где-то в начале века, когда Джекоб Брэчтмэнн, которому тогда было двадцать восемь лет, привез семнадцатилетнюю невесту, Шарлотту, в Калузу, преподнес ей в подарок этот дом и построил новый пивоваренный завод, немного меньше того, который был у него в Бруклине.
С тех пор как он был построен, дом устоял против пятисот ураганов и все еще выглядел вполне впечатляющим памятником удали и прибыльной расчетливости Джекоба Брэчтмэнна.
Мэтью припарковал свою «гайа», выбрался из нее и пошел к парадной двери.
Разбираясь в своих чувствах, Леона думала иной раз, что если она еще что-то и любит в нем, то это его преданность юриспруденции. Именно здесь пребывал тот центр его жизни, без которого существование потеряло бы для Фрэнка всякий смысл. В его домашнем кабинете полки с книгами, хранящими юридические премудрости, занимали сплошь три стены. Письменный стол красного дерева был массивен, на нем чернильный прибор ручной работы, медная лампа с зеленым абажуром. Оконца, расположенные под потолком над рядами книжных полок, создавали эффект церковных хоров, особенно в солнечные дни, когда в косых лучах солнца лениво плавали и светились пылинки. Это не была жилая комната, скорее официальный кабинет адвоката, и Леона чувствовала себя здесь гостьей, к тому же незваной.
Она подошла к книжным полкам и принялась искать флоридские юридические акты за прошлый год. Фрэнк приносил их из конторы домой, когда приходили новые. Они должны ей помочь. Она взяла с полки том с алфавитным указателем и стала перелистывать его, ища нужную страницу, ведя пальцем вдоль слов: парашюты, паровые катера, паспорта, пенициллин, перья, пиво, пики, пилы, пистолеты…
На страницах мелькали: мародерство, мошенничество, насилие, ненормальное поведение, ножи, нравственность. Остроконечные предметы… Ах, это чересчур далеко. Она стала листать в обратном направлении: осеннее правонарушение, осада, оружие и огнестрельное оружие. Отлично! Ей нужна глава семьсот девяносто. Она уселась за письменный стол Фрэнка, включила лампу с зеленым шаром-абажуром и открыла книгу, изящно отделанную кожей.
Сначала она подумала, что у нее возникнут сложности, потому что подраздел 790.05 гласил: «Если кто-либо будет носить с собой или же иметь в своем непосредственном владении пистолет, электрическое оружие или устройство, или винтовку „Винчестер“, или иную магазинную винтовку в любом из округов данного штата, не имея на это разрешения…» — Черт подери, значит, необходимо разрешение! — «…полученного от округов данного штата, то такие лица считаются виновными в правонарушении второй степени».
Черт подери! Да как же это возможно? Да еще в штате Флорида? Она продолжала читать, и в подразделе 790.25, озаглавленном «Законное владение, хранение и использование огнестрельного и прочего оружия», нашла исключения: «положения подразделов 790.05 и 790.06 не применяются в следующих случаях и несмотря на упомянутые разделы, следующие лица могут законно владеть, хранить и на законном основании использовать огнестрельное и прочее оружие, патроны и снаряжение для законных целей…»
Леона задержала дыхание. В конце длинного списка лиц, для которых делались исключения из запретительных разделов, она отыскала следующее: «Лицо, хранящее оружие у себя дома или на месте работы». И это, как она решила, делало законным — едва ли не для каждого в штате Флорида — владение оружием. Да, к тому же этот раздел завершался такими словами: «Истолкование»: «Данный акт можно толковать более свободно с тем, чтобы проводить в жизнь политику в интересах конституционных прав, позволяющих хранить и иметь при себе оружие для законных целей. Данный акт должен служить уточняющим и дополнительным к существующим правам, позволяющим иметь при себе оружие и гарантированным сейчас законами и решениями судов штата Флорида, и из него не вытекает ничего такого, что могло бы умалить либо ограничить какие-либо из этих прав. Данный акт перекрывает любой закон, указ или постановление, вступающее с ним в противоречие».
Лицемерие закона удивило Леону, но и вполне удовлетворило ее, так как она поняла, что может отправиться в оружейный магазин без всякого разрешения и совершенно законно приобрести смертельное оружие.
Софи Брэчтмэнн была толстой дамой со слуховым аппаратом, который не работал. Она извлекла из уха усилитель и потрясла его, потом встряхнула коробочку с батарейками. Засунула усилитель обратно в ухо и стала крутить регулятор силы звука.
— Что-то с ним не в порядке, — объяснила она Мэтью. — Вам придется говорить очень громко.
В молодости она, наверно, была хорошенькой. Вряд ли красивой и стройной, но этакой милашкой, и не такой толстой, а пухленькой, даже кругленькой. Возможно, внутри этой расплывшейся женщины все еще обитала молодая привлекательная девушка, которая более полувека назад завоевала сердце Франца Брэчтмэнна. Но сейчас это было не более чем тенью — неким слабым намеком. Тучное тело в строгом черном платье, обрюзгшие руки и ноги, одутловатое напудренное лицо, жесткая линия рта, седые волосы — все выглядело так, словно всегда было старым. Молодыми остались только голубые глаза, живые и острые.
Мэтью смотрел в них. Они были очень похожи на глаза Хэлен Эббот.
— Итак, в чем заключается ваше дело, мистер Хоуп? — спросила она. — По телефону вы сказали, что у меня может быть информация, которая поможет вашему клиенту. Речь идет об убийстве?
— Да, мадам.
Они сидели в омываемой солнцем нише большой гостиной, высокие окна, выходящие на залив, были открыты, день был великолепным. Однако женщина была одета в черное.
— Я хочу сразу сказать вам, — заметила она, — что мне неприятны люди, которые защищают преступников, в особенности убийц.
