Картер Браун - Шабаш ведьм
— Вам известно, что у нее была связь с Керком перед вашим браком?
— Я знал об этом, — спокойно ответил он. — Бренда мне об этом рассказала.
— А она рассказала вам, как она получила этот шрам между грудей? — не отставал я. Он вытаращил глаза.
— Она рассказала об этом вам?
— Она сделала нечто большее. Она мне показала.
— Давайте уточним. — Его светло-голубые глаза вдруг яростно вспыхнули. — Моя жена разгуливала перед вами полуобнаженной?
— Только чтобы показать мне шрам, — заверил я. — Ничего сексуального. Я до сих пор не уверен, что она сама осталась этим довольна.
— Мне придется порекомендовать ей отказаться от подобного рода штучек, — холодно заметил он. — Это может стать вредной привычкой.
— Прежде всего, это была ее идея меня нанять?
— Нет, моя. — Он криво усмехнулся. — Очевидно, это было большой ошибкой!
— Она когда-нибудь рассказывала вам о великом паломничестве в поисках души, которое она предприняла незадолго до вашего брака?
— Я все знал об этом, — ответил он. — Особенно о ее связи с Керком. Еще до того, как у них все началось, я два или три раза делал предложение. Но Бренда только смеялась мне в лицо. Она говорила, что я похож на старого быка, пытающегося взять верх над молодым быком, чтобы "ют не стал вожаком стада. Бренда Временами может быть очень жестокой, это у нее получается совершенно непроизвольно, но она была права, и я это знал. Что-то вроде детского соперничества из-за одной и той же женщины, а сейчас я задаю себе вопрос: что, черт возьми, меня к этому толкнуло?
— Что заставило ее передумать и выйти за вас замуж? — спросил я.
— Керк, одним словом. Очевидно, пожив с ним какое-то время, она разочаровалась в некоторых его диких привычках. Она рассказала мне, откуда у нее этот шрам. Когда она сообщила ему, что собирается за меня замуж, он намеренно вырезал начальную букву своего имени у нее на груди из какого-то безумного садизма. Чтобы она всегда его помнила, так, по-моему, он выразился.
— Интересно, — тихо произнес я, — что бы она делала, если бы вы тогда отказались на ней жениться?
Наверное, целых десять секунд он просидел неподвижно, потом поднял свой стакан и осушил его.
— Полагаю, даже эти помои лучше, чем ничего. — Внезапно его голос чуть ли не перешел в львиный рык:
— Ладно, сукин сын! Выкладывайте!
— Мне просто случайно пришло в голову, — объяснил я. — Любопытно, не поставила ли она вас перед выбором — мол, если вы не женитесь на ней, она выложит эту историю со шрамом первому попавшемуся бульварному журнальчику.
— Вам нужно как следует занять чем-нибудь свой мозг, Холман, — разозлился он. — Тогда у вас не останется времени на случайные мысли.
— Возможно, я займусь своей карьерой, — беззаботно заметил я. — Через какое-то время я смогу стать таким же выдающимся лгуном, как и вы.
— Я не стану утверждать, что люблю свою жену, — спокойно произнес он. — Но я очень уважаю институт брака и лояльность, которая при этом предполагается. Я также глубоко и непоколебимо люблю обоих своих детей, даже тогда, когда они ведут себя как необузданные дикари.
— Итак? — перебил я.
Он наклонился над столом и холодно и неумолимо посмотрел на меня.
— Вы сказали, что сейчас я уже не могу вас остановить, потому что вы тоже замешаны в этом убийстве. Ладно! Я даже не стану пытаться. Но смотрите, когда придет время, будьте уверены в своей правоте, потому что если вы совершите ошибку, ошибку, которая навлечет беду на моих детей или жену, то я убью вас, Холман!
— Последний вопрос, мистер Малвени, — сказал я. — Где ваша жена была позапрошлой ночью?
Он долго молча смотрел на меня, а потом встал из-за стола. Я наблюдал, как он быстрым шагом выходит из бара — в каждой его черточке чувствовался знаменитый актер, каким он на самом деле являлся, — и размышлял о том, до какой степени его поведение в последние двадцать минут было игрой. Это был еще один вопрос в череде тех, на которые не было ответа.
Я заказал себе роскошный ленч в ресторане и не спеша позавтракал. На это имелись две причины: мне необходимо было восполнить потери энергии после ночи, проведенной с Амандой Малвени, а кроме того, мне больше нечего было делать. В начале четвертого я вернулся домой. Ярко светило солнце, и, вероятно, каждый на земле находился в состоянии мира и покоя. Я разделся, натянул плавки, вышел и растянулся на краю бассейна, решив, что купание — это то, что нужно, чтобы взбодрить меня умственно и физически перед предстоящей ночью. И это было последней моей мыслью перед тем, как заснуть.
Около половины седьмого я проснулся. Окунувшись, вернулся в дом, принял душ и оделся. Под пиджак надел ремень с кобурой, проверил свой тридцать восьмой и сунул его на место. Когда я ношу оружие, то всегда нервничаю по очень простой причине: я беру оружие только тогда, когда у меня появляется скверное предчувствие, что мне вскоре придется в кого-то стрелять! И выбирать, как правило, не приходится.
Примерно полчаса спустя в дверь позвонили, и я обнаружил на крыльце решительно настроенную Мери Пилгрим. На ней был черный вязаный свитер и обтягивающие черные брюки, заправленные в высокие черные сапоги.
— Кто ты? — прожурчал я. — Безработный взломщик в поисках работы?
— Это не важно! — перебила она. — Мне необходимо срочно с тобой поговорить, Рик.
— Тогда заходи, — пригласил я.
Закрыв входную дверь, я проследовал за ней в гостиную. Она выглядела очень эффектно в этой своей экипировке. Я почувствовал, что мне следует следить за своей речью, а то, чего доброго, набросится на меня и начнет отрабатывать на мне приемы карате. Что ж, решил я, проявим стальную выдержку.
— Ну вот что! — Она резко развернулась лицом ко мне. — Я хочу знать, что, черт возьми, происходит?
— А что случилось? — удивился я.
— Прошлой ночью мне позвонил Пит Кронин и сказал, что ты убежден в том, что это Керк убил Эда Конциуса. А тут час назад мне звонит Аманда и объявляет, что сегодня в девять часов вечера в доме у Пита состоится встреча участников шабаша. Любой из них, кто не появится, сказала она, будет автоматически считаться соучастником обоих убийств — Ширли Рилман и Эда Конциуса! — Она свирепо уставилась на меня. — Так что, черт возьми, происходит, Рик?
— Понятия не имею, — солгал я. — Ты уверена, что тебе позвонила Аманда Малвени, а не кто-то другой от ее имени?
— Не будь идиотом! — выпалила она. — Ты думаешь, я не узнаю голос Аманды?
— Наверное, ты права, — согласился я.
— Что все-таки случилось в доме у Пита прошлой ночью?
— Ничего особенного, — ответил я. — Я заезжал посмотреть его картины, а увидеть их я не пожелал бы даже злейшему врагу!
— Рик Холман, — злобно заявила она, — ты увиливаешь от ответа!
— В данный момент я немного сбит с толку, — признался я. — Как насчет того, чтобы выпить?
Я пулей проскользнул за стойку и начал звенеть бутылками и стаканами. Она наблюдала за тем, как я готовлю мартини, с тем мрачным выражением лица, которое напомнило мне вулкан, готовый взорваться.
— С момента звонка Аманды я не перестаю ломать себе голову, — в конце концов сказала она. — Может, я окончательно спятила, но я решила сегодня вечером отправиться к Питу!
— Думаю, ты поступаешь мудро, — заметил я и придвинул ей ее порцию.
— При одном условии, — заявила она. — Ты едешь со мной!
— Мери, лапочка! — в смятении произнес я. — Я бы рад, честно! Но, понимаешь...
— Ты знаешь, что произошло со мной прошлый раз на шабаше, — негромко сказала она. — Ты сам там был! Ты сам видел, как они использовали мое тело в качестве живого алтаря. — Она внезапно вздрогнула. — Мазали меня этой вонючей жидкостью! Мне нужно, чтобы ты меня защитил, Рик, и ты не можешь мне отказать. — Ее рот решительно сжался. — Либо ты едешь вместе со мной, либо, как только я допью, я сажусь в машину и отправляюсь прямо на север.
Спорить было бесполезно. Я мысленно попрощался со всеми своими хитроумными планами, которые я строил насчет того, как я появлюсь в Сан-Лопаре на час раньше и тайком, пока никто не видит, проникну в дом через заднее окно. С этого момента, подумал я, придется таскать за собой одного невиновного, а то... — при этой мысли я слегка вздрогнул, — может случиться так, что меня зажмет парочка не таких уж невинных шлюх!
Глава 11
Мери припарковала свою ослепительно-белую смертоносную машину между элегантным черным «линкольном» и видавшей виды старой спортивной машиной и заглушила двигатель.
— Знаешь, Рик? — В наступившей тишине ее голос прозвучал неожиданно громко. — Я боюсь. Боюсь так, что у меня трясутся поджилки.
— Смешно, что ты так говоришь, — пробормотал я.
— Я чувствую, что мне надо ко всем чертям убраться отсюда прямо сейчас, — резко бросила она, — и от тебя никакой помощи.
