Джеймс Чейз - Вопрос времени
Скука доводила его до белого каления, он клял себя за то, что согласился на предложение Бромхеда. Если б не Шейла, он давно бы прыгнул в автобус и уехал в Майами. Но Шейла притягивала его, как ароматный цветок – пчелу. Таких женщин, как Шейла, у него раньше не было. Остальные вели себя иначе, грубо, развязно, как обычные шлюхи. Шейла ничем не походила на них. Только ее мог по праву назвать своей женщиной. Она, конечно, тоже капризничала, но от женщин он не ждал ничего другого. Бывало, она презирала его. И это он принимал как должное, потому что частенько презирал себя сам. Если бы он задался вопросом, почему эта спокойная, уравновешенная, на несколько лет старше него женщина так привязалась к нему, едва ли ему удалось бы найти убедительный ответ. Поручиться он мог лишь за одно: в постели она вела себя так, будто полностью принадлежала ему, с другими женщинами такого чувства он не испытывал. Когда же любовные игры заканчивались, она вновь словно отстранялась от него, но Джеральда эта перемена особо не волновала. Он знал, что, попав в постель, она будет вновь безраздельно принадлежать ему. А как она возбуждала его! И вообще, их отношения напоминали игру в кости. Никогда не знаешь, что выпадет на этот раз. Именно такая жизнь ему и нравилась. Он ненавидел рутину. Не желал знать сегодня, что будет делать завтра. И в этом смысле Шейла вполне устраивала его. Она могла проснуться и даже не взглянуть на него. А могла наброситься, как пантера, кусая в плечи, впиваясь ногтями в спину, чтобы потом слиться с ним в едином порыве.
Его передергивало от одной мысли о том, что этот симпатичный банкир может оказаться в ее постели. Он просто ревновал. Ну почему она придает такое значение деньгам. Лучше б он не встречался с Бромхедом. И уж во всяком случае, не следовало соглашаться с его планом. До появления Бромхеда Шейла принадлежала ему в любое время дня и ночи, им было так хорошо вместе. Но пришел Бромхед, и все изменилось.
Допустим, план Бромхеда сработает, думал Хэмметт, уставившись в грязный потолок. Что он будет делать со всеми деньгами, которые, по словам Бромхеда, достанутся ему? Плевать он на них хотел. Шейла, еда, пара комнат, машина, пусть даже не очень хорошая, вот и все, что требовалось ему от жизни. И вообще, кому нужна хорошая машина? Что за удовольствие садиться за руль, зная наверняка, что от поворота ключа мотор заведется и колеса будут крутиться. Куда интереснее иметь развалюху, да еще с норовом. Которая может завестись сразу, а может и потребовать, чтобы желающий ехать на ней покопался в ее внутренностях. А с этими чертовыми деньгами, обещанными Бромхедом, все пойдет по-другому. Шейла-то настоит, чтобы машина была новая, неломающаяся, есть они будут в дорогих ресторанах, спать на чистых простынях, рубашку придется менять по три раза на день… всего этого Джеральд терпеть не мог.
Его уже тошнило от этого купающегося в роскоши, вонючего города. Человеку тут оставалось только одно занятие – тратить деньги. Шага нельзя ступить, не заплатив. Поневоле озвереешь. Джеральд смахнул пот с лица и усмехнулся. Он пригрозил Шейле, что та должна приходить к нему каждую ночь, иначе он выйдет из игры. И, наверное, впервые увидел, как в голубых, подернутых туманом глазах мелькнула тревога.
– Ты будешь приходить ко мне каждую ночь, или я завязываю, – твердо заявил он ей. – И приходи в парике… он меня возбуждает. Если ты не придешь завтра, я уезжаю. Сыт по горло этим городом. Повторяю, каждую ночь!
Хэмметт полагал, что нашел правильный тон. Они повязаны друг с другом, и без него все усилия Шейлы и Бромхеда пойдут прахом. Теперь он считал себя вправе что-то требовать от нее. И соглашался мириться со скукой в этой клоаке при условии, что Шейла будет принадлежать ему каждую ночь.
Он взглянул на дешевые наручные часы. Без двадцати пять. Бромхед в это время вез миссис Морели-Джонсон на партию в бридж. Старушка с большим трудом могла разглядеть карты, но ее подруги привыкли к этому и терпеливо ждали, потому что, поняв, что у нее на руках, играла она ничуть не хуже их. Паттерсон как раз выходил из банка. Завещание миссис Морели-Джонсон лежало у него в бриф-кейсе. Шейла, включив магнитофон, вслушивалась в голос Паттерсона: «Я, Кристофер Паттерсон…» Ее глаза сверкали. Она не сомневалась, что банкир сделает все, что от него потребуют.
В дверь постучали, и Джеральд нахмурился. Кого это принесло, подумал он. Наверняка не Шейла… слишком рано. А больше он никого не хотел видеть, поэтому не сдвинулся с места. Стук повторился. Джеральд даже не шевельнулся. Ручка повернулась, и он усмехнулся. Дверь-то заперта. Ручка вернулась в прежнее положение, вновь в дверь постучали. Джеральд ждал. Незваному гостю тут делать нечего. Он ждет только Шейлу, а уж она бы позвала его. Скрежет за дверью заставил Хэмметта сесть. А в следующее мгновение дверь приоткрылась и какой-то человек проскользнул в комнату, мгновенно затворив за собой дверь.
Такого громадного негра видеть Джеральду еще не доводилось. Прямо-таки гора черной кожи и мышц. Он буквально заполнил собой маленькую жаркую комнату. Губы его разошлись в широкой улыбке, блеснули белоснежные зубы. Темно-фиолетовый свитер под горло, черные джинсы. Чисто выбритая голова. Налитые кровью, не знающие покоя глаза. Шрам на щеке, от уха до подбородка. Неудивительно, что Джеральд до смерти перепугался.
– Вы ошиблись комнатой, – выдохнул он. – Уходите.
Негр, продолжая улыбаться, двинулся к кровати, навис над Хэмметтом.
– Поднимайся, детка, ты и я отправляемся в путешествие. – Голос у него оказался на удивление высоким. – У нас мало времени, детка. Автобус уходит через полчаса.
– Ты меня слышал… уходи! – Джеральд опустил ноги на пол. – Убирайся отсюда… ниггер!
Что-то взорвалось у него в голове. Он даже не заметил движения черной руки. Пришел он в себя лежа на спине, перед глазами плясали белые звезды. Потом понял, что эта горилла не ударил его кулаком, а просто отвесил оплеуху. Джеральд рассвирепел. Трусостью он не отличался. Если его били, он всегда старался ответить ударом на удар. Попытался подняться с кровати, но вновь оказался на спине. Голова просто раскалывалась от боли.
– Поднимайся, ты и я отправляемся в путешествие. Собери вещи… автобус через полчаса, – мягко повторил негр.
Джеральд потряс головой, отгоняя пляшущие перед глазами звезды. Начал было вставать, но черная ладонь вновь припечатала его к кровати.
– Посмотри, детка… что я для тебя приготовил.
Джеральд посмотрел на огромный кулак, застывший у него перед глазами. На каждом пальце, напоминающем черный банан, по перстню, каждый перстень с острым выступом.
– Если я ударю тебя, детка, вот этими штучками между ног, ты сможешь петь в церковном хоре. – Негр улыбнулся. – Ты хочешь петь в церковном хоре?
Джеральд отпрянул к стене. Никогда не видел он такого страшного оружия, а глянув в черные глаза, понял, что негр не шутит. Один удар, и он действительно станет евнухом.
Храбрость его испарилась как дым.
– Что тебе от меня нужно? – дрогнувшим голосом спросил Хэмметт.
– Собирай вещи, детка. Ты и я отправляемся в путешествие.
Несмотря на охвативший его ужас, Джеральд подумал о Шейле.
– Куда мы едем?
– В Лос-Анджелес, детка. Ты и я немного развлечемся. Можешь не волноваться… все оплачено. Я буду твоим другом. – Улыбка стала шире. – Я – Хэнк Вашингтон… можешь звать меня Хэнк… а я тебя – Джерри… идет, детка?
С гудящей от оплеух головой, трясясь от страха, Джеральд начал паковаться. Вещей у него было немного, так что на сборы ушло лишь несколько минут. Негр подхватил обшарпанный чемодан.
– Вот видишь? – Улыбка не сходила с его лица. – Я несу твой чемодан. Ты и я – друзья… зови меня Хэнк… А я тебя Джерри.
Джеральд кивнул. Он уже заметил, что колец на правой руке негра больше нет. И начал прикидывать, в какой момент лучше сбежать. Но негр, похоже, прочитал его мысли.
– Слушай, детка, давай не будем ссориться. У меня есть кое-что еще. – Он сунул руку в карман и извлек длинный нож. Тускло блеснуло тонкое лезвие. – Детка, этой игрушкой я орудую мастерски. – Нож исчез в кармане. – Все у нас будет хорошо… волноваться не о чем. Только не будем ссориться. Если ты взбрыкнешь… будешь петь в церковном хоре… Поладишь со мной… развлечешься на славу… Понял, детка?
– Да, – сипло ответил Джеральд и последовал за негром.
В комнате Бромхеда зазвонил телефон, и тот снял трубку.
– Джек?
Он узнал голос Солли Маркса.
– Это я.
– О возникших у тебя затруднениях позаботились.
– Благодарю. – И Бромхед положил трубку. А потом долго сидел, глубоко задумавшись. Он, конечно, не сомневался в правомерности своих действий. Джеральда следовало поставить на место, но думал-то Бромхед о другом: расходы его росли и росли. Солли Маркс согласился заняться Джеральдом, держать его под непрерывным наблюдением, кормить и развлекать за десять тысяч долларов. Маркс, похоже, не знал других цифр, окромя единицы с четырьмя нулями. Бромхед отдал ему одну расписку, и сумма его долга достигла двадцати двух тысяч. Знал он и о том, что Маркс не ссужает деньги, если не рассчитывает вернуть их назад. Так что операция просто должна завершиться успехом!
