Микки Спиллейн - Коп ушел
— Это точно? — спросил француз.
Эрик Шмидт погладил усы и утвердительно кивнул.
— Никаких сомнений. Немцы перестали выпускать его в сороковом году, потому что на его изготовление уходило слишком много ручного труда. Все детали из спецсплавов, а они не могли пускать дефицитные материалы на спортивные штуковины. Теперь этот пистолет — мечта коллекционеров.
— А сколько их всего?
— По заводской статистике было выпущено триста штук. Не думаю, чтобы в Соединенных Штатах их оказалось больше шести. В прошлом году журнал оружейников поместил объявление, в котором за него предлагали три косых.
Они не получили ни одного предложения.
— А патроны?
— Только у Крокера. Если бы специалисты по баллистике не проверили мой магазин, я бы никогда не узнал об этом. Но я установил, что все это из спецсплавов. Для уверенности я даже сделал анализ. Полиции я сказал, что сам ничего не знаю, и не знаю, кто мог бы им помочь. Они обошли всех оружейников, и я молился, чтобы Крокер сумел провести их, а сам сразу рванул по этому следу.
— Подробнее, — попросил француз.
— Сейчас. — Он закурил сигарету, которая затряслась в его губах, когда он начал говорить, не выпуская ее изо рта. — У Крокера была пачка патронов еще с конца войны. Этот парень зашел к нему в магазин и купил шесть по доллару за штуку. Крокер пытался разговорить его, но тот лишь сказал, что пистолет у него с давних пор и, учитывая рост преступности, он решил запастись боеприпасами. Он запомнил покупателя — высокий парень с длинными волосами, в старом плаще и в очках. Крокер обратил внимание на то, что парень слишком молод, чтобы иметь оружие времен войны.
— Понятно.
Шмидт усмехнулся и затянулся сигаретой.
«Когда же эти чертовы иностранцы научатся брать сигарету в руки при курении?» — подумал француз.
— И еще одна примета, — продолжал Шмидт. — У него было перебинтовано левое предплечье, а под бинтом скоба, наложенная на свежую традиционную татуировку.
Бердун широко раскрыл глаза.
— Он видел рисунок?
— Нет, но по размерам рисунок с четвертьдолларовую монету. Что-то вроде звезды, но точно он не видел.
— Это превосходно, — заметил француз и добавил: — Деньги вы получите почтой.
Шмидт вышел. Бердун взялся за телефон. Лучше и не придумать. В стране не так много салонов, где делают татуировку. В течение двадцати четырех часов они должны найти его. Он снял трубку и отдал приказ. Механизм гигантской машины заработал.
Было жарко, душно, проклятый кондиционер в машине почти не работал и Папа Менес злился, что пришлось ехать для телефонного разговора с совещанием правления в Хемстеде, что он вынужден слушать и говорить вместо того, чтобы иметь возможность лицом к лицу объясняться с людьми, выявляя их мотивы и цели. Он вошел в телефон-автомат за пять минут до назначенного срока и сделал вид, что куда-то звонит. Разговор длился двадцать пять минут, за которые он успел изучить все подозрительные места, где толпилось теперь новое поколение юнцов.
Чувствуя трудности организации, ему не оказывали должного почтения, забыли о страхе, который им следовало испытывать. Юнцы, видно, попали туда, где им не стоило показываться. Ни одна из групп до сих пор не выдавала себя, но время засучить рукава для более ощутимой работы уже наступает...
Правлению совершенно не понравились последние события в Нью-Йорке, потеря Леона Брея и сведений, которые нельзя было ничем восполнить. Они могли лишь надеяться, что Марк Шелби вместе с Папой Менесом сможет как-то восстановить утраченное. Но эта надежда была равносильна приказу самодержца-тирана с известной расплатой за неудачу.
Папа Менес заверил их, что Шелби и сам справится. Ведь кроме прочего, он был их собственным протеже, обладал великолепной памятью и, хотя никогда не вел записей, которые ему можно было инкриминировать, у него будет достаточно зашифрованных заметок, над которыми он поработает. Следует ожидать ускорения событий, так как француз лично занялся поисками человека, который укажет им путь. Кончая разговор, он грязно выругался, жалея, что не все мерзавцы, собравшиеся на совещание, слышат его.
"Сукины дети! Грязные выродки! — подумал он. — Нью-йоркская контора стоит всех остальных, вместе взятых. Я успешно управлял ей дольше, чем они живут на свете, а теперь они хотят подложить мне такую свинью. Эти подонки хотят вывести меня из укрытия. Что ж, они получат больше, чем смогут проглотить!”
Еще десять лет назад он видел, как все это начиналось в Чикаго, когда они устроили ему празднование дня рождения, и он подготовился к этому. У него есть свои люди в самых защищенных и хорошо охраняемых местах, о чем они пока еще не догадываются. Когда начнется представление, они узнают, что такое настоящая гангстерская война.
Черт побери! Почему он не приказал Джою Грифу обстрелять из базуки ту комнату, где они собрались, пока он говорил с ними по телефону. Джой в это время находился в доме напротив на верхнем этаже, лишь на два этажа ниже той комнаты, где они считали себя в полной безопасности. Но ангел смерти смотрел на них из дула базуки и Джой, конечно же, мечтал из нее бабахнуть. Папа Менес улыбнулся при этой мысли и почувствовал себя лучше. Он по-прежнему контролирует положение и может доказать это, когда потребуется, позвонив Джою.
— Ты быстро сообразила, Элен, — похвалил ее Джил.
— Пришлось. Я была уверена, что кто-то уже передал ему, и не хотела, чтобы он первым завел об этом разговор. Теперь он полагает, что я девушка, преданная интересам компании.
— Да?
— Все время, как я работаю у них, мне приходилось иметь дело с их секретами. И до сих пор я не получала повесток в суд даже в качестве свидетеля.
— Так и должно быть.
— Мне не нужно было сожительствовать с ними.
— Тебе не нужно было работать у них, — заметил Джил.
— Не пори чушь! Куда бы я еще пошла?
— А теперь твое место там. Что там сейчас происходит?
— Ничего, что ты ожидаешь. Мистер Бердун сегодня решил прийти пораньше. Он взял что-то из сейфа и ушел. Когда вернется, не сказал. Ему никто не звонил и никто не заходил. Все, что нам пришлось делать рассылать накладные и принимать заказы. Об этом и говорить нечего. — Элен замолчала, глаза ее были испуганными. — Джил, что происходит?
— Ты читаешь газеты?
— Это... действительно... правда?
— Люди привыкли говорить, что нет никакой мафии, что нет никакой организованной преступности. — Джил усмехнулся и сделал глубокую затяжку. — Интересно, почему все начальники повывели свои армии, а сами сидят в бункерах? Они пережевывают телефонные разговоры, обдумывая, кого утопить, а с кем укрепить союз. Их курьеры и шпионы разбросаны от океана до океана, и можно положиться, что головы, придумавшие все это, стоят чертовски дорого.
— А что будет дальше?
— Этого никто не может сказать. Они, вероятно, будут вести свои дела на индивидуальной основе, пока не выяснят, что к чему. Или же попрячутся в норы, пока их профессиональные убийцы делают свое кровавое дело. Никакого отличия от тактики всех прочих революционеров и анархистов.
— Но полиция... Она защищает их. Газеты пишут...
— Защитные мероприятия во избежание больших неприятностей. Слишком много посторонних лиц могут попасть под их пули, когда они начнут стрельбу. И поверь мне, ждать этого долго не придется.
— Джил...
— Что?
— Увези меня домой. Пожалуйста.
— Хорошо, я только остановлюсь на минутку.
— Ладно, я подожду.
Он припарковал машину рядом с ломбардом. Элен с любопытством взглянула на него, пряча улыбку.
— Неужели все так плохо?
Он похлопал ее по бедру и рассмеялся.
— Такова работа копов, моя сладкая. Я на минуту.
— Я пошутила.
— Хорошо, если это останется только шуткой.
Продавец показывал длинноволосому парню электрогитару. Джил подождал, пока покупка будет совершена, и лишь потом приблизился к прилавку.
— Добрый вечер, мистер Терлей.
Естественное подозрение промелькнуло в глазах владельца. Он растерялся.
— Офицер... еще раз хотите с самого начала? Я только собрался закрывать.
— Насколько раньше обычного?
— Моя жена хотела...
— Я отниму у вас всего минуту.
— Пожалуйста.
— Я полагаю, вы не забыли подробности инцидента?
— Забыть? На вас когда-нибудь нападали? Забыть, как перед тобой размахивают пистолетом?
— И как он размахивал им?
— Как будто собирался выстрелить, вот как!
— Ну, ладно. А что он говорил при этом?
— Не знаю.
— Разве он просто стоял?
— По-моему, он говорил, чтобы я отдал ему деньги. Он был совсем пьян, и я не понимал, чего он бормочет. Но пистолет говорил достаточно выразительно.
— И вы обычно выкладываете деньги?
— Что же делать, если на тебя наставляют оружие?
— Уже в течение десяти лет у вас зарегистрировано оружие. Где вы его храните?
