Картер Браун - Смертельная мечта
Роджер Лоувел, сидя в кресле около окна, курил сигару. Он повернул в мою сторону голову, как только я вошел, у меня создалось впечатление, что он внимательно рассматривает меня.
— Это мистер Бойд, дорогой, — объяснила Лорен. — Он утверждает, что ему необходимо повидать тебя.
— Я уже предупреждал мистера Бойда, что не интересуюсь Ирен Манделл, — отчетливо проговорил он. — И ничего не произошло с тех пор такого, чтобы я изменил свое решение.
— Ничего, кроме смерти вашей горничной! — резко сказал я.
— Чего вы хотите? Постарайтесь быть по возможности кратким.
— Согласен.
Лорен сидела на диване со скрещенными ногами.
Неожиданно она улыбнулась мне и сделала знак, чтобы я сел рядом. В тот момент, когда я опустился около нее, она выпрямила ноги и прижала свое бедро к моему, наблюдая за моей реакцией с насмешливой улыбкой.
Я почувствовал себя неловко, потом сообразил, что Лоувел не мог видеть этого, и смущение прошло. Лорен внимательно наблюдала за мной, и моя реакция не ускользнула от нее. Ее бедро еще сильнее прижалось к моему, и скверный огонек замерцал в глубине ироничных глаз.
— Большая часть того, что я должен сказать, мистер Лоувел, боюсь, произведет на вас тягостное впечатление. Но я считаю, что вы должны быть в курсе дела.
Вы имеете право знать больше, чем кто-либо другой, замешанный в эту историю.
— Я привык к тягостным сюрпризам за последние два года, мистер Бойд. — Горькая улыбка тронула его губы.
— Хорошо. Постараюсь быть кратким. Начнем с того момента, когда Фрэнсис Харлингфорд нанял меня, чтобы отыскать Ирен Манделл или хотя бы выяснить, что с ней произошло. Он сказал, что это ему нужно для иллюстрированного журнала, и дал мне список людей, которые ее хорошо знали. Я обошел их всех. Барни Миккерса, импресарио, который сообщил мне о Дженни Шау — бывшей горничной Ирен Манделл, Джин Бертон — ее подругу и Джерома Вильямса — ее режиссера, которые утверждали, что тоже ничего не знают. Потом Роджера Лоувела, парня, который собирался на ней жениться.
Ваша горничная показалась мне особой, хорошо играющей свою роль, и это меня насторожило. Когда я прямо сказал ей, что она — Дженни Шау, она даже не стала отрицать этого и казалась почти довольной, что нашла кого-то, с кем могла бы поговорить об Ирен Манделл.
Мы условились встретиться в тот же вечер в десять часов у меня. Как вам известно, она была уже мертва, когда я вернулся домой.
— Стоило приходить сюда ночью, чтобы сообщать мне то, что я давно знаю, — недовольно проговорил Лоувел. — Если у вас есть что-нибудь новое, выкладывайте поскорее, а нет...
— Сейчас будет и новое, — заверил я его.
Я рассказал ему все, начиная с первого посещения Манни Карча вплоть до последних событий.
Когда я закончил, Лоувел долго молчал. Лицо его, казалось, окаменело. Затем он, нащупав стоявшую возле него пепельницу, раздавил в ней окурок и произнес:
— Ваша история превосходна, Бойд. Но мне точно известно, что это не труп Евы Манделл.
— Почему вы так думаете? — удивился я.
— Я знаю это, — просто сказал он.
— Вы видели Еву Манделл после уик-энда?
В это время Лорен отрицательно покачала головой, адресовав мне радостную улыбку, осторожно подсунула мою руку под матроску и прижала ее к голому телу.
— Я не имею ни малейшего желания спорить, Бойд, — сухо заявил Лоувел, — но я знаю, что если труп там и существует, то принадлежит он вовсе не Еве Манделл.
— Но вы же не думаете, что такой тип, как Харлингфорд, стал бы платить пять тысяч в месяц шантажисту в течение двух лет, если бы не был уверен в этом.
— Я не могу говорить за Харлингфорда.
— Вы воображаете, что два таких профессионала, как Кестлер и Манни Карч, могли не знать, чей труп они использовали для столь сенсационного шантажа?
Пальцы Лорен повели мою руку и приложили ее к правой груди. Влажные глаза, которыми она смотрела на меня, полуоткрытый рот — все говорило о том, что она испытывает неудержимое желание.
— Роджер устал, мистер Бойд, — задыхаясь, проговорила она. — Мне кажется, лучше положить конец разговорам. — Она сильно прижала мою руку к груди и закрыла глаза. — Я... Я провожу вас...
— Минуту! — сердито вмешался Лоувел. — Мы не закончили. Вы считаете меня лгуном, Бойд?
— Я думаю, что вы просто заблуждаетесь.
— Я поклялся, что никогда в жизни не стану говорить об этом. Но теперь какое это имеет значение? Как вам известно, я был женихом Ирен Манделл. Я любил: ее, Бойд. Потом я познакомился с ее сестрой Евой и потерял голову. Это было какое-то наваждение, словно меня вдруг подменили. Ничто не имело смысла, кроме нее.
Я резко выдернул руку из-под матроски и встал.
— Вы были не единственным, с которым Это случилось, — спокойно сказал я.
Лоувел, казалось, меня не слышал.
— В тот вечер, — продолжал он напряженным голосом, — Ирен заставила ее выпить. Я не мог упрекать Ирен за ненависть к сестре. Ева просто украла меня у нее. И тогда...
— Она знала про садистские наклонности Харлингфорда, особенно по отношению к женщинам, — прервал его я, — и сказала ему, что у Евы такая же натура.
Она возбудила в нем его неудержимый садизм до такой степени, что он не мог более сдерживаться.
— В этот момент я покинул Еву, — прошептал Лоувел. — Я видел, как Харлингфорд поднял ее и унес из комнаты. Я хотел вмешаться, но Лу Кестлер и его горилла преградили мне путь, и у меня не хватило смелости драться с ними. Вот почему у Евы появилась такая ненависть ко мне: ведь я клялся ей, что сойду с ума или умру, если она не выйдет за меня замуж. Она была права! Такой негодяй, как Харлингфорд, взял ее силой, а я был просто зрителем...
— Роджер, — пробормотала Лорен тихим голосом, — бедняжка! Не нужно больше говорить об этом, это так тебя расстраивает!
— Нет! — возразил он, энергично вскинув голову. — Я держал это в себе так долго... Может быть, настал момент сказать правду?
На его лице отражалась целая гамма чувств.
— Я знаю, что труп, зарытый в Остер-Бей, не мог быть трупом Евы, — заявил он, — потому что перед тем, как мне выжгли глаза, я ясно видел человека, который это сделал.
— Ева? — спросил я очень тихо.
— Да, Ева! — яростно воскликнул он. — Но даже страдая от ожогов, я мог понять, почему она сделала это, и жалел ее. О, это было не благородство сердца или христианское милосердие, понимаете, Бойд? Я испытывал отвращение к самому себе. Я ненавидел себя так, как она могла ненавидеть меня, и понял справедливость ее мщения.
— Нам всем нужно выпить, мне кажется, — сказала Лорен слегка взволнованным голосом.
Она встала и направилась к бару, но на этот раз не произвела на меня ни малейшего впечатления.
— А вы не могли ошибиться? — спросил я у Лоувела. — Было темно, она вышла из тени, и вы могли видеть ее не более секунды.
— Нет, — твердо возразил он.
— Что на ней было надето?
— Не помню. Плащ, кажется...
— Но ведь именно благодаря одежде вы узнали ее?
— Ее черные волосы... «Темный ангел». Так я называл ее шутя. Родинки на обеих щеках, они были такими заметными, как фабричная марка.
Лорен сунула стакан ему в руку, потом протянула стакан мне.
— Спасибо, сейчас выпивка необходима, — поблагодарил я ее.
— Мы все нуждаемся в этом. — Она вернулась к бару.
Ее лицо совершенно потеряло выражение сексуальности и желания Я даже подумал, не показалось ли мне все это.
Лоувел пил молча. Выражение облегчения неожиданно появилось на его лице, как будто он совершенно перестал интересоваться разговором.
— Хорошо, перейдем к Ирен, — поспешно сказал я. — По словам Вильямса, в последний раз он ее видел в воскресенье днем.
— Я никогда больше не видел Ирен, — безразличным голосом ответил Лоувел. — Она исчезла, и через некоторое время можно было подумать, что она никогда и не существовала. Это странно, не правда ли? Но я теперь даже и вспомнить не могу, какой она была, Ирен Манделл!
— У меня есть теория относительно Ирен Манделл, — заметил я, — и я ее вам изложу.
Я продолжал быстро, чтобы не дать ему возможности перебить меня — Утром, в то воскресенье, Вильяме, кроме всего прочего, слышал, как Кестлер советовал Харлингфорду рассказать другим, что Ева рано утром уехала в Нью-Йорк.
Харлингфорд протестовал, говоря, что Лоувел никогда не поверит этому и уж, конечно, не он сможет убедить его в этом. Кестлер тогда предложил сказать Ирен, что она тоже виновна в смерти своей сестры и теперь должна убедить Лоувела, что Ева действительно уехала в Нью-Йорк. «Если она начнет протестовать, скажи ей, что Манни и я готовы присягнуть, будто она это все организовала», — говорил Кестлер.
— Боже мои! — воскликнула Лорен. — Неужели вам не надоест столько раз повторять одно и то же?
— Замолчи! — зарычал Лоувел с неожиданное злостью.
В первый раз мне удалось пробудить его любопытство.
