Росс Макдональд - Дело Гэлтона
Она взяла пальцами прядь своих волос и закрыла ею глаза, сквозь нее глядя на меня. Ее игривое настроение раздражало.
— Когда я могу посмотреть машину?
— Думаю, в любое время. Но, может быть, вам лучше поговорить с Роем?
— А где его найти?
— Не спрашивайте меня. По правде говоря, я даже не знаю, привез ли Томми машину обратно.
— А почему Рой сказал, что машину угнали?
— Не знаю. Я не совсем проснулась, когда он уходил, и не спросила его.
Воспоминание о сне заставило ее зевнуть. Она опустила голову и затихла. По улице ехали машины, как вражеская армия. Затем в коридоре послышались шаги и остановились у двери. Человек у двери тихонько спросил:
— Ты занята, Фрэн?
Она поднялась на локтях, как боксер в нокдауне, услышавший, что отсчет цифр кончается.
— Это ты, дорогой?
— Да. Ты занята?
— Нет. Заходи.
Он распахнул дверь, увидел меня и отступил назад.
— Извините.
Его черные глаза бегали. Он был не уверен в себе. Ему все еще было немногим за тридцать. Но вид такой, какой бывает у человека, который споткнулся и неуклонно скользит вниз. Костюм выглажен, но давно не чищен. Полное лицо было инертным, оно выглядело так, как будто он перестал реагировать на любые события, за исключением критических.
Лицо меня заинтересовало. Если я не ошибался, он был очень похож на парня, который украл у меня машину, но старше и мягче, чем тот. Его темные кудри были не такими густыми, а жесткость молодого парня у него трансформировалась в раздражительность.
— Ты сказала мне, что не занята.
— Я не занята. Просто отдыхаю. — Она повернулась на спину и села. — Этот человек хочет купить у нас «ягуар».
— Он не продается. — Лемберг закрыл за собой дверь. — Кто сказал, что я его продаю?
— Ходят такие слухи.
— А какие еще слухи вы слышали?
Он быстро соображал. У меня не было надежды обмануть его. Поэтому я ударил по больному месту.
— У вашего брата неприятности.
Он посмотрел сначала на мои плечи, потом на руки, рот и уже потом в глаза. Я подумал, что он хотел бы меня ударить. Но я мог сломать его пополам. И он, должно быть, понял это. И все же гнев или отчаяние заставили его сказать глупость.
— Это Шварц послал вас сказать мне это?
— Кто?
— Не стройте из себя дурачка. Отто Шварц. — Он произнес эти слова с ненавистью. — Если это он, то передайте ему: пусть он утопится и избавит нас от себя.
Я поднялся со стула. Инстинктивно Лемберг закрыл лицо рукой. Этот жест многое рассказал о нем и его прошлом.
— У вашего брата большие неприятности. И у вас тоже. Вчера на вашей машине он поехал к югу и совершил там убийство. Вы дали ему свою машину.
— Я не знал зачем. — Он открыл рот, а потом быстро закрыл его. — А вы кто?
— Друг семьи. Скажите мне, где сейчас Томми?
— Не знаю. Здесь его нет. Он так и не вернулся. Женщина спросила:
— Вы представитель закона?
— Нет.
— Кто вы? — повторил Лемберг. — Чего вы хотите?
— Я хочу видеть вашего брата Томми.
— Но я не знаю, где он. Клянусь вам.
— А какое отношение имеет Отто Шварц к вам и Томми?
— Не знаю.
— Вы сами назвали это имя. Шварц нанял Томми, чтобы убить Каллигана?
— Кого? — спросила женщина. — Кто, вы сказали, был убит?
— Питер Каллиган. Вы его знали?
— Нет, — ответил за нее Лемберг. — Мы его не знали.
Я пошел на него:
— Вы лжете, Лемберг. Лучше расскажите мне все, что знаете об этом деле. Неприятности не только у Томми. Вы являетесь соучастником любого преступления, которое он совершил.
Он попятился от меня, пока не уперся в кровать, посмотрел на свою жену, ища в ней единственную защиту, на которую мог рассчитывать. Она смотрела на меня:
— Что, вы сказали, Томми сделал?
— Совершил убийство.
— Боже мой! — Она спустила ноги с кровати и встала перед своим мужем: — И ты дал ему машину?
— Я не мог не дать. Это его машина. Она просто на мое имя, и все.
— Потому что он выпущен под вашу ответственность? — спросил я его.
Он не ответил.
Женщина взяла его за руку и стала ее трясти:
— Скажи человеку, где он.
— Не знаю, — Лемберг повернулся ко мне. — И это чистая правда.
— А что вы можете сказать о Шварце?
— Томми на него раньше работал, когда жил в Рено. Они все время звали его обратно.
— А чем они занимались?
— Всякими незаконными вещами.
— Включая убийства?
— Томми никогда никого не убивал.
— До последнего раза?
— Я поверю вам, когда услышу его подтверждение этому.
Женщина закричала:
— Не будь идиотом, которым ты был всю жизнь! Что он такое тебе сделал, Рой, что ты так о нем заботишься?
— Он мой брат.
— Вы думаете, он с вами свяжется? — спросил я.
— Надеюсь, что да.
— Если вы что-нибудь услышите о нем, сообщите мне.
— Обязательно сообщу, — соврал он.
Я спустился на лифте вниз и положил перед дежурным десять долларов. Он лениво поднял на меня глаза.
— А это за что? Вы хотите снять номер?
— Сегодня нет, спасибо. Это ваш членский билет участника нашего общества. Завтра мы поставим в нем печать.
— Еще десятка?
— Вы быстро соображаете.
— А что я должен для этого сделать?
— Следить, кто приходит к Лембергу. И отмечать все телефонные звонки, особенно из других городов.
— Это можно. — Он быстро спрятал деньги. — А ее посетители?
— А к ней много приходят?
— Приходят и уходят.
— Она платит вам за то, что вы разрешаете ей принимать их?
— Это наше с ней дело. А вы полицейский?
— Только не это, — ответил я, как будто его вопрос был для меня оскорбительным. — В общем, следите за ними. Если это мне что-нибудь даст, вы получите премию.
— Если даст что?
— Даст результаты. А потом я буду с благодарностью вспоминать вас.
— Вот это для меня очень важно.
— Как вас зовут?
— Джерри Фарнсворд.
— Утром вы будете дежурить?
— В какое время утром?
— В любое время.
— Если получу премию, то буду.
— Еще пятерку, — сказал я и вышел.
На противоположном углу был магазин, где продавали периодику. Я перешел через улицу, вошел в магазин, купил «Субботнюю газету», проделал в ней дырку и час или больше следил за тем, что происходит в «Сассекс Армз», надеясь, что Лемберг не догадается о моей литературной маскировке.
Но Лемберг не вышел из отеля.
Глава 13
Я приехал в Редвуд-Сити после пяти. Электрички отправлялись на юг каждые пять минут. Их пассажиры, одинаково одетые — шляпы на голове, дипломаты в руке и газеты под мышкой, — устало направлялись к ожидающим их вагонам. Полицейский, регулирующий движение на углу рядом с вокзалом, сказал мне, как добраться к Шервуд-драйв.
Это был жилой район, где жили в основном молодые руководители. Он находился немного выше дороги, которая вела к комплексу Марвиста. Дома здесь стояли довольно на большом расстоянии друг от друга. По своей архитектуре они были разными. Перед домами ярко цвели цветы.
Перед домом Матесонов на траве лежал велосипед. Я постучал. Дверь открыл маленький мальчик. У него были черные глаза, как у матери, и копна каштановых волос.
— Я сейчас делал отжимания, — сказал он, тяжело дыша. — Вы к папе? Его нет дома, он еще не вернулся из города.
— А мама дома?
— Она поехала на вокзал, чтобы встретить его. Они должны быть через одиннадцать минут. Мне как раз столько лет.
— Одиннадцать минут?
— Одиннадцать лет. На прошлой неделе у меня был день рождения. Хотите посмотреть, как я отжимаюсь от пола?
— Хочу.
— Хорошо, заходите. Я покажу вам.
Я прошел за ним в гостиную, где главное место занимал большой кирпичный камин. Все в комнате было новым и очень чистым. Мебель была расставлена так аккуратно, что, казалось, трогать ее просто нельзя. Мальчик опустился на пол на зеленый ковер.
— Смотрите.
Он стал делать отжимания до тех пор, пока руки у него совсем не ослабли. Тогда он встал, дыша, как собака в жаркий день.
— Теперь, когда тренируюсь, я могу делать отжимания хоть всю ночь напролет.
— Но ведь ты устанешь.
— Чепуха. Я сильный. Мистер Стил говорит, что я очень сильный для своего возраста. Посмотрите, какие у меня мускулы.
Он завернул рукав своей трикотажной рубашки и стал сжимать и разжимать руку в локте, показывая, какие у него мускулы. Я потрогал руку.
— Да, твердые.
— Это оттого, что я занимаюсь отжиманием. Как вы думаете, я крупный для своего возраста или средний?
— Я бы сказал, довольно крупный.
— Вы таким же были, когда вам было одиннадцать?
— Примерно таким.
— А какой у вас рост сейчас?
— Немного больше шести футов.
— А сколько вы весите?
— Около ста девяноста фунтов.
— Вы когда-нибудь играли в регби?
— Играл немного в школе.
— А как вы думаете, смогу я играть в регби? — спросил он меня с надеждой в голосе.
— А почему нет?
