Джеймс Хедли Чейз - Каждый умирает в одиночку
Брюнетка окатила меня ледяным взглядом, выпрямилась, встряхнула головой и отошла. Поэтому Бенни пришлось переключиться на меня, что отнюдь не привело его в хорошее расположение духа.
— Я должен был это предвидеть, — с горечью произнес он. — Всегда в неподходящий момент. Братец, тебе никто не говорил, что нельзя подходить, топая как слонопотам, к мужчине и девушке, когда они вздыхают друг над другом?
— Это то, что ты делал? — поинтересовался я. — Что-то было не очень похоже. Я думал, ты уронил доллар в вырез ее платья и собираешься нырнуть туда же.
— Это потому, что тебя строго воспитывали, — посочувствовал Бенни. — Я говорил ей, какой прелестный у нее ум.
— Что ж, она хранит его в самых интересных местах. Могу я напомнить тебе, что ты должен работать?
— Ради бога! — воскликнул он, краснея. — Что еще я, по-твоему, делаю? Ты велел проверить каждый ярд пути от квартиры Даны до места, где она была убита. Этим я и занимаюсь.
— Дана проходила мимо грудей этой шлюхи?
— Оставь ее, ладно? — попросил он. — Не надо все так упрощать.
— Ну, ты куда-нибудь продвинулся?
Он посмотрел через плечо, подмигнул брюнетке. Она подмигнула ему в ответ.
— Конечно. Пойдем к машине, там мы сможем поговорить.
Как только я приготовился идти, он продолжил:
— Секундочку, приятель, мне необходимо назначить свидание этой очаровательной киске. Она хочет, чтобы я подсчитал ее выпуклости. Присоединюсь к тебе через секунду.
Я подошел к автомобилю и закурил. Через несколько минут Бенни присоединился ко мне, потирая руки, и сел в машину.
— Какая-то куколка! — с энтузиазмом произнес он. — Одно маленькое дуновение ветра, и ее унесет.
— Сконцентрируйся, ты, карманный Казанова, — раздраженно отрезал я. — Что у тебя есть?
— Я не нашел ни одной души, которая видела Дану прошлой ночью, — произнес он и, нагнувшись, постучал мне по груди. — Но я нашел двоих ребят, видевших Аниту.
— Аниту?
— Да. Первый — это водитель такси, который подвез ее до края дюн. Он клянется, что запомнил ее из-за пламенного цвета платья. Он остановился под фонарем, поэтому хорошенько разглядел ее. Она заинтересовала его, так как, очевидно, она не хотела, чтобы он снова узнал ее. Он нашел странным то, что она хотела, чтобы ее оставили у такого безлюдного места и не ждали.
— Который был час, Эд?
— Сразу после полуночи.
— А кто другой парень?
— Рыбак. Он только что вернулся с берега — расставлял ловушки на кальмаров и видел женщину, одну шедшую через дюны. Она была слишком далеко от него, чтобы он мог разглядеть черты, но в небе была луна, и он заметил, что на ней вечернее платье.
— Выглядит так, словно Анита была в том месте и в то время, когда застрелили Дану, а? — сказал я, пробегая пальцами по волосам. — Не удивительно то, что она спряталась.
— Чертовски странно то, что я не смог нигде обнаружить след Даны, — озабоченно произнес Бенни. — Я обшарил каждую стоянку такси рядом с ее домом, но никто ее не видел.
Я нагнулся к заднему сиденью, поднял пиджак и юбку Даны и бросил наряд на колени Бенни:
— Посмотри на это.
Его красное, словно резиновое лицо приобрело цвет слабого чая, когда он повернулся и взглянул на меня, судорожно сжимая одежду Даны, его глаза были совершенно круглыми.
— Ух ты, Вик!
— Да, — произнес я. — Висела в шкафу Джорджа Бар клея.
Я рассказал ему, что выяснил о Миллсе и о доме на Бичвуд-авеню, и показал ему фотокарточку Аниты. Он был так шокирован тем, что я обнаружил одежду Даны в гардеробе Барклея, что даже не отпустил никакой остроты по поводу фотографии.
— Выглядит так, словно убийца — Барклей, — заметил он. — Возможно, это причина, по которой я не смог найти ее след. Ты думаешь, он застрелил ее у себя дома, раздел и отвез в дюны на своем автомобиле?
— Я не знаю, Эд. Мне надоело делать преждевременные выводы. Каждый раз, как я думаю, что у меня что-то есть, всплывают новые факты, и моя версия летит в тартарары. Единственный способ раскрыть это убийство — собрать каждый кусочек информации, который мы можем заполучить, и быть объективными, а когда будет больше нечего собирать, тогда и только тогда посмотрим, что у нас есть. Теперь я отправляюсь напустить страху на Ледбеттера. Будет лучше, если ты поедешь со мной.
Выруливая со стоянки, я сказал:
— После того как мы поговорим, нам будет лучше поехать в контору. Со всеми этими фактами надо быть поосторожнее.
— Как думаешь, почему Миллс крутился вокруг владения Барклея? — спросил Бенни.
— Понятия не имею, но я рад, что я добрался туда первым. Могу поспорить, он не пропустил бы этой фотографии. И еще, Эд, я думаю, тебе надо съездить в Сан-Франциско и проверить прошлое Аниты. Судя по этой картинке, похоже, она была больше натурщицей, чем манекенщицей. Возможно, ты найдешь что-нибудь интересное.
Бенни дотянулся до заднего сиденья и взял фотокарточку. Он изучал ее все время, что я вел машину по Орчид-бульвар.
— Что ж, ни одна куколка не будет фотографироваться в таком виде ради забавы, — резюмировал он. — У этих театральных фотографов не такая уж скучная жизнь, разве нет? Представь, что фокусируешь камеру на малышке вроде этой.
Я хрюкнул.
— Да, я думаю, поездка в Сан-Франциско что-нибудь даст нам, — продолжил он.
Бенни держал фотокарточку в вытянутой руке и щурился на нее.
— Хотел бы я, чтобы она помахала мне.
— Убери ее, — отрезал я. — Твоя беда…
— Это не беда, дружище, это наслаждение. Неплохо было бы приклеить эту фотокарточку к линзе телескопа Ледбеттера. Спорю, он отвлекся бы от птичьих гнезд.
Мы выехали на неровную дорогу, проходящую по пляжу, которая вела к песчаным дюнам. Я примерно представлял, где располагается дом Ледбеттера. Если это был тот самый дом, о котором я думал, то я видел его несколько раз, когда ездил с друзьями позагорать. Это была одинокая двухэтажная хижина из красного дерева, выгоревшая на солнце до белого цвета. Она стояла на небольшом гребне скалы, отгороженная полукругом голубых карликовых пальм, из нее открывался неплохой вид на побережье и дюны.
Дорога закончилась примерно в четверти мили от хижины, и, заперев фотокарточку и одежду Даны в багажнике, мы прогулочным шагом по горячему рыхлому песку направились к дому.
— Прошлой ночью луна светила, как фонарь, — сказал я. — Если этот парень был у телескопа, нетрудно догадаться, что он все видел.
— Ты собираешься предложить ему деньги? — спросил Бенни.
— Я не знаю. Я думаю, самое верное — быть твердым. Если мы заставим его говорить, он может излить свою душу, причем бесплатно.
— Если бы он не ожидал денег, я думаю, Джек разговорил бы его.
— Посмотрим.
Мы пробрались сквозь заросли красных и черных мангровых деревьев, перешагивая через стелившиеся, походившие на бивни слона корни, и вышли на широкое пространство открытых песчаных дюн. В пятидесяти ярдах впереди нас, почти невидимая в ряду карликовых пальм, стояла хижина Ледбеттера.
На плоской крыше, наполовину скрытая крепким, деревянным экраном, на солнце сверкала, похожая на огненный шар, шестидюймовая линза телескопа. Ни в хижине, ни вокруг нее не наблюдалось никаких признаков жизни. Она выглядела такой же покинутой и тихой, как косоглазая девушка на конкурсе красоты.
Мы дошагали до потрескавшейся, побитой погодой двери. Я заглянул через окно в гостиную. Она была полна старой, покрытой чехлами из плюша мебелью, а на столе лежали какие-то объедки. Скатертью служила засаленная газета, среди мусора на ней выделялся необычным видом глиняный кувшин, в котором, возможно, была яблочная водка.
Бенни постучал в дверь. От его прикосновения она легко открылась. Ожидая ответа, мы заглянули в грязную, убогую маленькую комнатку. Но выходить на наш стук никто не торопился.
— Наверное, ищет гнездо перепела или смотрит на то, как загорает какая-нибудь куколка, — предположил Бенни.
— Возможно, он на крыше.
Мы отошли назад и взглянули наверх, но все, что мы смогли увидеть, был сверкавший глаз телескопа, направленный на море. Бенни издал свист, который поднял стаю ибисов с мангровых деревьев, но появления Ледбеттера не вызвал.
— Пойдем на крышу, — сказал я. — Мы сможем разыскать его с помощью телескопа.
— Это хорошая идея, — согласился Бенни. — Может, увидим еще что интересное помимо этого старого назойливого любопытного.
Мы вошли в хижину, взобрались по шаткой лестнице на второй этаж. Оттуда к люку, выводившему на крышу, шла еще одна лестница.
Я поднялся по трем ступенькам, навалился на люк, и он с треском открылся. Меня обдало горячим солнечным светом. Я вылез на крышу, Бенни последовал за мной.
Мы стояли неподвижно, глядя на большой телескоп на подставке с медными колесами. За ним стоял деревянный ящик для сидения, ящик пива, а рядом — множество пивных бутылок. Наверху было жарко, когда мы выбрались на крышу, поднялся большой рой мух, злобно жужжа, отлетел в сторону от нас, а затем вернулся к своей отвратительной еде.
