Дей Кин - Будь моей и умри
Я сунул юноше, открывшему мне дверцу машины, доллар и покинул "Сезам" с той поспешностью, на которую был сейчас способен. Но тем не менее я не прозевал машину, которая выехала со стоянки секунд десять спустя и так же, как и я, свернула в сторону Каньон-Хайвей. Разумеется, это мог быть кто-то из посетителей. Но не исключались и гангстеры Глэда, которые решили вернуть меня назад.
Дорога была мокрой и скользкой. Я развил предельную скорость, возможную на такой дороге. За обочиной мрачно чернел глубокий каньон. Уж лучше вернуться в объятия Пола, чем угодить в пропасть.
Огни преследовавшей меня машины медленно приближались.
Чтобы удостовериться в погоне, я свернул в маленькую, усыпанную гравием улочку, словно змея извивавшуюся в горах около двух миль. В конце, примерно в миле от Талсола, она снова вливалась в шоссе.
Мокрый гравий с шумом хлестнул из-под колес, когда я свернул на эту дорогу. Машина позади тоже свернула, не снижая скорости. Я нажал на газ, надеясь, что навстречу не попадется ни одна машина. Фары преследовавшей машины не исчезали из зеркальца заднего обзора. И я отвернул дальше. Вот – головокружительный поворот, резкий свет позади меня исчез, но через секунду снова вспыхнул.
Я уже сожалел, что свернул сюда: нельзя было снижать темпа. Следовало вновь вернуться на шоссе, до того как преследователи догонят меня. Я вспомнил слова Элмера о том, что, будь его воля, он просто убил бы меня и закопал где-нибудь поглубже. Поэтому, если они догонят меня на этой горной дороге, Салли никогда не узнает, что со мной стряслось и куда я исчез.
Следующий поворот я преодолел по большой дуге. Я даже задержал дыхание, когда колеса было забуксовали на гравии. Но нет, все обошлось благополучно, и я мчался к следующему повороту.
Моя машина оказалась ярдах в двадцати от поворота, когда передо мной вспыхнула пара матовых фар, и как раз вовремя, ибо я срезал бы и очередной поворот.
Это был старенький "комби" какого-то фермера. Я промчался стрелой мимо него и стал ждать грохота, который должен последовать, если "комби" столкнется с моими преследователями. Но ждал я напрасно. Кто бы там ни сидел за рулем, но водил он прекрасно.
А я тем временем вновь увидел шоссе. На нем было относительно оживленно. Когда мой "кадиллак", скрипя шинами, вывернул на широкую дорогу, я заметил в сотне ярдов впереди тяжелый грузовик, с грохотом спускавшийся по холму, старательно тормозя двигателем. Я обошел его на бешеной скорости и так близко, что чуть не сорвал лак с крыла. Мне невольно помог водитель, ехавший навстречу: ему пришлось спасаться в кукурузном поле, что тянулось вдоль дороги.
Я выжал акселератор до упора и посмотрел в зеркальце заднего обзора.
Стрелка спидометра добралась до 160, когда рядом с грузовиком появились хорошо знакомые мне огни фар. Но я оторвался уже ярдов на четыреста и передо мной простиралась долина с развилками дорог.
Я выключил фары, снял ногу с акселератора и завел "кадиллак" под крышу бывшей бензоколонки. Машина со скрежетом остановилась в шести ярдах от дороги. Я опустил стекло и вытащил револьвер. Теперь был готов встретить их.
Их машина пролетела мимо бензоколонки, сильно сбавив скорость. Я увидел в салоне трех человек. Одним из них был Фрэнк. Меня они не заметили. Ярдах в пятидесяти, перед развилкой, они остановились.
Я должен был сделать четыре выстрела, прежде чем попал в заднюю покрышку. Пятый выстрел предназначался для бензобака, и я надеялся, что он там и оказался.
Не зажигая фар, я выехал из-под крыши бензоколонки и перед самым носом грузовика промчался мимо замершей машины. Клаксоном я пожелал трем гангстерам спокойной ночи и был рад, что они не ответили мне градом пуль. Впрочем, они практически и не рискнули это сделать, так как моя машина промчалась мимо них почти вровень с грузовиком.
Я задумался. Если навестить лейтенанта Кинли в его участке, расположенном в долине, будет ли это иметь смысл? Я хотел предложить Кинли взять еще один ордер – на арест Миллета.
Полиция, видимо, думала, что здесь имеет место несчастный случай, но Пол Глэд быстрее сообразил, что к чему.
Глэд знал, что на самом деле произошло убийство! И если Миллет не сам сообщил ему об этом – да и зачем ему было сообщать об этом Полу, – то оставался только один источник информации. Кто-то из людей Пола надел форму полицейского и узнал от миссис Докерти, что девушка кричала два раза. С промежутком в полминуты.
Лишь одно теперь не давало мне покоя: деньги! Где они находились? И кто ими владел?
Я думал, что Джоан снимает квартиру, но когда я поехал по данному ей адресу, я увидел прелестное белое бунгало, стоявшее в тупике, окруженное зеленью. Жалюзи Джоан опустила, но я тем не менее смог увидеть, что в передней и гостиной горел свет.
Я остановился, проехав пару домов, и, выключив огни, проверил револьвер.
Отсюда бунгало было не видно. Тогда я развернулся и со скоростью улитки проехал еще раз мимо, с опущенными стеклами. Ничего подозрительного. Лишь музыка, передаваемая по радио, донеслась до моего слуха. Я снова развернулся и остановился на прежнем месте. После этого вышел под дождь.
Желтый кабриолет Джоан стоял в воротах. Я закурил, осмотрел ее машину и прислушался.
Потом бросил сигарету на газон и позвонил. Не успел я нажать кнопку звонка, как дверь сразу распахнулась. Передо мной стояла Джоан.
– Хэлло, Джонни! Я знала, что ты придешь!
Она была в чулках и без туфель, в платье цвета морской волны, в руке держала бокал, наполненный наполовину. На губах – радостная улыбка.
Она была прекрасна, она была в хорошем настроении и немножко пьяна.
Глава 11
– Мне можно войти? – спросил я. – Или остаться на пороге?
– Ну, конечно, входи, дорогой!
Я протиснулся мимо нее и дверь закрыл ногой.
– Старый бродяга! – ласково пожурила она меня. Ее глаза были затуманены алкоголем, и пухлая нижняя губа выпячивалась больше обычного. Но это делало ее очень привлекательной.
– Ну, – сказал я. – Теперь ты можешь мне рассказать все, что хотела.
Джоан все стояла в дверях и смотрела на меня. Она провела кончиком языка по верхней губе.
– Где ты был?
– В "Сезаме".
– Зачем?
– Пол задолжал мне порцию виски.
Она повернулась и прошла в гостиную. Платье билось у ее стройных ног, и материал не мог скрыть ее красивых бедер. Она шла большими неторопливыми шагами впереди меня, едва заметно покачиваясь. Ее походка была почти эротическим танцем.
Проходя мимо радио, Джоан выключила его. Потом она прошла мимо камина, имитированного под мрамор, и поставила бокал на стол возле белой низкой кушетки. И снова посмотрела на меня. Платье ее поддерживалось лишь единственной пуговицей и матерчатым кушаком.
Наконец она прошла по всей комнате и выключила все огни. Я не шевелился. Наконец щелкнул последний выключатель, и по комнате разлился слабый, приглушенный свет, исходящий из скрытых ламп.
– Ты сама до этого додумалась? – спросил я.
– Мило, не правда ли? Интересный контраст. Ты, весь мокрый, со шляпой на голове, с выдвинутым вперед подбородком, – и вдруг этот мягкий свет.
– Не мягкий, а греховный, – буркнул я.
– Может, и так. – Она мягко, словно кошка, подкралась ко мне, сняла шляпу и провела рукой по моим волосам, как часто делала когда-то. Потом отбросила шляпу, и та улетела в камин, приземлившись на полене из папье-маше. Джоан улыбнулась. Духи ее были не знакомы, но приятны.
– Послушай, – начал я, – мы же хотели поговорить.
– Давай свое пальто, дорогой! – Она начала стягивать верхнюю одежду, но вместе с пальто стащила мокрую куртку. Посмотрела на кожаную кобуру.
– О, у него даже есть пистолет!
Я решил подчиниться обстоятельствам. Пальто и куртка остались в руках Джоан. Она бросила их к стене, где они и остались лежать печальной и мокрой кучей.
– Вот и отлично! Что будешь пить?
– Виски, – ответил я. – Чистое.
Она прошла к маленькому угловому бару и наполнила рюмку до краев. Довольно большую. Пригубила из нее и сказала:
– Как раз то, что нужно.
После этого она принесла ее мне.
– Так что ты мне хотела сказать, Джоан?
– Сигарету? – Она открыла серебряный портсигар. Сигареты как раз того сорта, какие я курил. Я взял одну, Джоан поднесла мне серебряную зажигалку и щелкнула ею. Выпорхнуло маленькое пламя.
– После того как ты подготовила меня к празднику, что будет дальше?
– Сам праздник, – улыбнулась она. – Садись.
Я уселся в красное пластиковое кресло, напротив белой кушетки. Она снова улыбнулась, и я улыбнулся в ответ. Джоан взяла свою рюмку, прошла к бару и наполнила ее виски. Я знал, что она все время о чем-то напряженно думает. Что же не давало ей покоя?
Повернулась и посмотрела на меня, медленно приблизилась. Платье немного распахнулось. Остановилась передо мной с рюмкой в руке.
– Джоан, – я почти умолял ее, – что ты мне хотела сказать?
