Лео Мале - Солнце встает из-за Лувра
– А вы полные олухи,– отрезал я.
– Будь я проклят! Бюрма! – заорал Артур, поднимая голову.– Опять вы?
– Ладно,– сказал я,– а не поговорить ли нам серьезно? Пройди вперед, Бат, я не хочу, чтобы ты дал мне подножку.
Мы подошли к спорящей паре. Учитывая накаленную атмосферу, я попросил у почтенной публики разрешения оставить пистолет в руке. На всякий случай.
– Настоящий ас,– повторил Бат.– Он нашел в корзине для бумаг портрет этого типа.
– Ну и что? – спокойно спросила мадам Дорсет.– Он что, застал нас в постели?
– Послушайте, мадам,– сказал я,– сколько раз надо вам повторять, что я не брался следить за вами, вести какое-либо расследование по поручению вашего супруга, что мне абсолютно безразлична ваша частная жизнь. Можете флиртовать с кем угодно – с Батом, с Артуром, мне на все это начхать. Достаточно ясно или вам нарисовать на бумаге? Что за жизнь, черт побери! Похоже, что ваш супруг посылал моих коллег нюхать здесь по углам. Но разве с ними случались такие передряги, как со мной? Это вам верное доказательство, что я замешан совсем в других делах, которые вас совершенно не затрагивают. Неужели ваша хорошенькая головка не может этого понять?
Похоже, что она заколебалась, но продолжала молчать.
– Боже мой! Элиана,– простонал Артур, глядя на молодую женщину глазами побитой собаки,– я совсем ничего не понимаю.
Я усмехнулся.
– А вас никто и не просит чего-либо понимать. Я…
Еще раньше в какой-то момент мои глаза остановились на одной штуке, торчащей из кармана его пиджака, которую он спрятал бы, если бы не был придурком. И вообще, другие тоже должны были эту штуку заметить, но, очевидно, в этом плане мои глаза более натренированы.
Два шага, и я оказался возле Артура, забрал у него этот предмет и протянул Бату.
– Как ты назовешь эту штуку, Батист?
Он поперхнулся.
– Похоже, никто не приходит сюда с пустыми руками!
– Это дубинка или нет?
– Дубинка, да еще какая!
– И как по-твоему… Это не тот инструмент, которым меня убаюкали?
Бат крутил и вертел в руках эластичный стержень, заканчивающийся свинцовым шаром, и был похож на курицу, нашедшую целлулоидный воротник. В горле у него першило все больше и больше.
– О, да! Скорее всего вас стукнули именно этим, а не стебельком розы.
Глава десятая
ПЛЕМЯННИК В ТУПИКЕ
Элиана Дорсет (возможно, это были нервы) нарушила образовавшуюся короткую паузу звонким смехом.
– Ну, мой дорогой Артур…
Артур оставался в полном трансе.
Я внимательно посмотрел на него.
– Ну что, папочка?
Он пробормотал:
– Ничего не понимаю в ваших махинациях, Бюрма. Сегодня утром…
– Утро тут ни при чем. Сегодня после полудня какой-то тип угостил меня ударом дубинки по голове и хотел сбросить в море.
– Жалко, что он только хотел…
– Послушай, удар дубинкой. До тебя дошло?
– Нет.
– Я получил дубинкой по башке, а ты таскаешь дубинку в кармане.
– Это потрясающе! – заметила наша белокурая хозяйка, то ли восхищаясь, то ли дурачась.– Надо было мне раньше познакомиться с вами обоими. Причем вместе.
– Ого! Впечатляет. И очень смешно: Артур и я в роли клоунов.
– Не обижайтесь.
– Итак, эта дубинка, Артур?
– Я ее нашел.
– Где?
– По дороге сюда.
– Где именно?
Он выдал какие-то объяснения, которые мало что прояснили. Тем не менее я их поместил на всякий случай в самый здоровый уголок моей битой головы. Бат кашлянул.
– Я могу выступить?
– Давай.
– Так вот, верьте или не верьте, мне наплевать, но я видел того типа, который тащил вас к краю пропасти, верно? Так вот, я могу описать вам его, но это не был ни Тарзан, как вы его называете, ни этот месье.
– Ладно, Бат, я тебе верю. Но часто ли находят такие обломки кораблекрушения на этой песчаной отмели?
– Впервые, насколько мне известно,– ответила Элиана Дорсет.
Я снова взялся за Артура. Заставил его повторить все обстоятельства находки. Он не изменил своих показаний и казался искренним.
– Если хотите, я могу проводить вас до этого места.
Я протянул ему руку.
– Ладно, забудем прошлое.
Он вяло пожал ее и все еще сердито произнес:
– Может быть, слишком много требовать от меня этого.
– Вы идиот.
– Я знаю,– вздохнул он.– Именно это и толкает меня злиться на всех и вся, а также и на самого себя.
– Но не настолько же, чтобы нападать сзади и лупить дубинкой по голове, а?
– Нет, не настолько. А за сегодняшнее утро… гм!… извините меня.
– Ладно, ладно,– ответил я с широким жестом,– прощаем оскорбления и все прочее.
Предав таким образом забвению прошлое, я обернулся к мадам Дорсет, которая машинально потирала себе одну грудь.
– Ну что ж, мадам,– сказал я, прервав ее в этом очаровательном занятии,– думаю, пора попрощаться с вами. Благодарю еще раз за гостеприимство, за виски и компрессы. Надеюсь, теперь у вас не осталось больше никаких подозрений…
– То есть,– ответила она,– я все меньше и меньше понимаю, что происходит. Если не считать того, что вы, по-видимому, ведете очень беспокойную жизнь.
– Я, может быть, зайду к вам как-нибудь и расскажу всю историю.
– Хорошо. А пока вы могли бы спрятать этот пистолет?
– О! Извините. Я о нем забыл.
Я сунул свою пушку в карман, пожал руку блондинке, потом Бату.
– Спасибо, что спас мне жизнь.
– Не стоит.
Он протянул мне дубинку. Поскольку в руках у меня не было моего пистолета, он не хотел, чтобы я не знал, куда девать руки.
– Вы ее не заберете?
– Оставь ее у себя! Ты сможешь попробовать ее на ком-нибудь из моих коллег. Будет одним конкурентом меньше. Вот так. До свидания.
– Я тоже ухожу,– сухо сказал Артур.
Он посмотрел на пленительную молодую женщину долгим просительным и красноречивым взглядом. Мадам Дорсет встряхнула своими белокурыми кудрями. Она улыбнулась несколько жесткой улыбкой, а ее глаза цвета морской волны приобрели оттенок сдержанного гнева.
– Нет, Артур, я не могу. Очень сожалею. Все это вызывает крайнее разочарование… Но я еще не настолько стара…
Он смиренно опустил голову.
Мы вышли наружу.
Бат проводил нас до ворот, выходивших на песчаный берег.
Когда мы с Артуром оказались одни, он спросил:
– Куда вы идете?
Он больше не сердился на меня.
– Осмотреть сосновую рощу…
Я рассказал о Софи, расспросил его о ней, но он явно ничего не знал.
– Я иду с вами,– сказал он наконец.
Артур некоторое время шел молча, потом произнес:
– Я – подонок, Бюрма.
– Не надо преувеличивать.
– Во всяком случае, порядочный идиот.
– Тут я согласен.
– Десять лет назад вы вытащили из моей ноги здоровую занозу, не так ли? Так вот, я воткнул ее себе снова!
– А!
– Да… Я совершил кучу всяких глупостей и задолжал бабки одному бандюге… Я оттягивал возврат долга, пока мог, но теперь надо платить, иначе он устроит мне веселую жизнь…
– Бандит? Случайно не по имени Реймонд Блотье?
– Нет. Моего зовут Гибу. По крайней мере я знал его под этим именем в том игорном доме у площади Республики, куда было бы лучше носа не показывать. Теперь, возможно, у него несколько имен, как у всех этих гангстеров.
– Это парень с физиономией боксера и шрамом на правой щеке?
– Ничуть. Напротив, с очень добропорядочным видом. Тонкие черты лица, этакий бархатный итальянец, вы понимаете, что я хочу сказать?
– Может быть, Блотье – один из его подручных?
– Но что такое этот Блотье в конце концов?
– Один тип, который вчера приехал на остров, спрятав свою тачку в Пуэнт-Фром, не в гараже, предназначенном специально для этой цели, а в другом месте, видимо, потому что не хотел оставлять слишком много следов своего пребывания в поселке. Он выпил стаканчик в гостинице, где я живу на острове, но с тех пор…
– Скажите-ка! Вы полагаете, что Гибу отправил его вслед за мной?
– Не знаю. Это что, такой тип, который может пойти на это?
– Этого я не знаю, не думаю. Хочу сказать, он не может знать, что я приехал сюда… Я тут уже целый месяц.
– Месяц?
– Без нескольких дней.
– И все это время…
– Да, провел с Элианой. Я – круглый идиот, говорю вам, Бюрма…
Это была любопытная формулировка, но я не делал никаких замечаний, чтобы не убить его порыв. Ему хотелось выговориться, отвести душу.
– Я все испортил. Элиана – потрясающая женщина. Я познакомился с ней в прошлом году. Встретил ее здесь же, на одной прогулке. Недавно в Париже она сказала мне: «Я собираюсь провести месяц на Меи-Баре, вы едете со мной?». Мы приехали ночью в Пуант, пересекли пролив к острову на ее собственном маленьком катере. Бат водит его так же хорошо, как и ее машину. Мы прожили тут чудесный месяц. Что говорить, Бат очень деликатен. Это нечто вроде доверенного лица, наперсника, причем очень преданного…
