Ричард Пратер - Убить клоуна
— Вижу, что именно по вашей фигуре создавали сногсшибательный костюм, выставленный у вас на витрине. Это тот самый случай...
— Костюм Марии-Антуанетты продается за шестьсот двадцать долларов, — прервала она меня, улыбнувшись во весь рот, — и я не была в этом случае моделью.
— Ладно, я понял, что это Мария-Антуанетта. Не настолько я глуп.
— Вы хотели бы купить этот костюм?
— Нет, мне нужно подыскать что-нибудь для себя.
Она деликатно кашлянула и захлопала длинными ресницами, красиво оттенявшими ее карие глаза; мне почудилось, что я ощутил нежное дуновение ветерка.
— Для себя, но на время, — поспешно добавил я. — Меня пригласили на костюмированный бал.
— А что вы хотели бы?
— Что-нибудь такое, чтобы закутаться с головы до пят.
— Вам это не пойдет.
— Вы так считаете? Хочу... удивить кое-кого.
— Ах, не хотите, чтобы вас узнали? Сюрприз?
— Вот именно.
Она задумалась. И показалась мне еще привлекательнее. Как будто в действие пришли какие-то мышцы, которыми прежде она не пользовалась, но затем ее нежное личико разгладилось, и она воскликнула:
— Придумала!
— Не сомневаюсь.
— Клоун!
— Что?
— Клоун! Вот он! — взволнованно указала она пальчиком. Да, эта девушка всю душу вкладывала в свою работу. — Просто мечта, верно?
Проследив взглядом за направлением ее пальца, я не увидел ничего, кроме неподвижного манекена, облаченного в черный до пола балахон или халат, с черным капюшоном на голове, в котором были прорезаны дырки для глаз и рта, в руке он держал топор с широким лезвием.
— Глупенький, да вы не туда смотрите, — сказала она. — Это Палач, а я говорю про Клоуна.
Тут я заметил в десяти футах от Палача другую фигуру. Это был манекен, одетый в мешковатый белый балахон, который скрывал очертания всего тела, даже ног, ибо внизу оканчивался шароварами, напоминавшими гаремное одеяние этой милой девчушки; спереди балахон украшали три шестидюймовые красные пуговицы. На голове у манекена был красно-синий колпак с кисточкой, а лицо разрисовано белым, красным и черным гримом, вдобавок к лицу был прилеплен внушительных размеров синий нос. Далеко не мечта, скорее кошмарное видение — как раз то, что мне нужно.
— Костюм мне подходит, — сказал я.
— Покупаете или берете напрокат?
— Напрокат. Он мне нужен только на завтрашний вечер... — Я подумал. — Но я оставлю чек на всю сумму.
— Это совсем не обязательно...
— На всякий случай. Просто на всякий случай.
Она вышла, очевидно в подсобное помещение, и вернулась с картонной коробкой. Пока она выписывала мне квитанцию, мы обсудили с ней, что мне понадобится в дополнение к этому костюму; в результате наших переговоров я обогатился коробкой с театральным гримом. Теперь мне не хватало только дюжины солдат морской пехоты, танка и огнемета.
Девчушка протянула мне квитанцию, и я принялся заполнять чек за прокат костюма, добавив к нему сумму залога, и тут она произнесла, глядя куда-то мне за спину:
— Одну минуту, сэр, сейчас подойду к вам.
Я оглянулся. Громадный горилла, почти моего роста, внимательно наблюдал за нами. Может, конечно, этот парень просто уставился на девушку, что неудивительно: ее полупрозрачный маскарадный костюм давал волю воображению. Но стоило мне обернуться, как он пробормотал:
— Не беспокойтесь, мне не к спеху, — и отвернулся.
Я, однако, успел рассмотреть все, что хотел: напоминающее вытянутую морду барракуды лицо и пасть со слишком большим количеством зубов.
— Вот ваши вещи, сэр.
Я отвернулся от гориллы. Миниатюрная красотка протягивала мне сверток, улыбаясь так, как улыбаются девушки над бокалом шампанского, бормоча: «Ой, оно щекочется».
— Пожалуйста, не называйте меня «сэр». Зовите просто Шеллом.
— Шеллом?
— Угу. Как-нибудь позвоню вам и скажу: «Это Шелл», а потом начну произносить всякие бесстыдные замечания.
— Что ж, звучит забавно.
— Кто знает? Может, мы еще устроим свой небольшой костюмированный бал.
— А вы составите неплохую пару Марии-Антуанетте. Я уже представляю себе костюмы. — Она вздернула плечики, слегка склонив головку, и меня снова овеял ветерок, поднятый ее длинными ресницами.
— Прощайте, Шелл, — произнесла она и, повернувшись, снова направилась в кладовку.
До дверей кладовки было футов двадцать, и я проследил взглядом каждый дюйм ее пути. Не только те дюймы, которые отделяли ее от цели, но и те, что были по бокам. Такой очаровательной походки мне не доводилось видеть. Ее округлые бедра соблазнительно покачивались из стороны в сторону, как бы посылая прощальный привет, и, когда они исчезли из виду, я пробормотал себе под нос: "Не «прощайте», мои дорогие, а только «до свидания».
Возможно, мне не следовало забывать, что я увлечен Лолитой и Дорис Миллер, — но, скажите на милость, сколько раз в неделю встречаете вы одалисок из гарема? Эта мысль напомнила мне, что я собирался заглянуть сегодня днем к Дорис и сообщить ей о наших планах. Держа в руке сверток с клоунским костюмом, я направился к своему «кадиллаку». Гориллу я не заметил. Засмотревшись на походку девушки, я в тот момент и думать забыл о его существовании, начисто забыл.
Когда я появился в магазине фотоматериалов, где оставил вчера вечером ролик непроявленной сверхчувствительной фотопленки, Тимоти, мастер высшего класса, посмотрел на меня искоса.
— Собирался звонить копам, — сообщил он.
— Брось, — отмахнулся я. — Веришь или не веришь, но эти снимки — своего рода рычаг. Закон открыт Архимедом или кем-то еще, не исключено, что самим Эйнштейном. Он пообещал дать мне достаточно длинный рычаг и указать место его приложения, чтобы я перевернул мир.
— Скорее всего, это был Эйнштейн. Что там ни говори, но эти снимки...
— Это рычаг, Тимоти, с помощью которого я надеюсь перевернуть человека. Надеюсь перевернуть его так энергично, чтобы спасти жизнь двоим другим.
— Двоим?
— Да, и один из них — я.
— Ну, раз так... Но, приятель, эти фотографии...
Он ушел за ними. Дожидаясь его возвращения, я посмотрел в окно. Длинная черная машина, похожая на катафалк, проехала мимо. Я ощутил, как у меня вдоль позвоночника пробежал холодок. Совсем не потому, что эта колымага напоминала катафалк. Дело в том, что сегодня мне уже попадалась эта машина. Раза два.
После того происшествия на автомагистрали, когда в меня целились из автомата, я уделял больше внимания обгонявшим меня машинам, чем управлению собственным экипажем. И по дороге не раз пользовался проверенным трюком, ухитряясь проскочить последним на светофор, чтобы избавиться от возможного хвоста. А когда заметил похожий на катафалк седан во второй раз, то стал еще изворотливее — и вот передо мной только что проехала та самая колымага... или очень похожая. Когда совпадение не вызывает доверия, оно неизбежно порождает подозрение.
Тимоти вернулся, держа в руках плотный конверт с фотографиями размером 5x7. Я отснял всю пленку, и Тимоти сделал по два отпечатка с каждого из двадцати негативов. Двенадцать оказались слишком расплывчатыми и не представляли никакой ценности. Из оставшихся восьми я выбрал два наиболее удачных: выдержка и фокус были подобраны безупречно и на них были четко видны лица Джея и миссис Фрэнк Квин. Я оставил оба оттиска, а все остальное, включая негативы, уничтожил.
Тимоти еще не пришел в себя от изумления и негодования, когда я вышел из магазина.
Я подъезжал к дому Дорис Миллер, заранее предвкушая радость встречи, когда все повторилось. Было около шести часов вечера. Остановившись на перекрестке, я наблюдал в зеркало заднего вида за подъезжавшими к светофору машинами, когда появился черный седан — однако не позади меня, а за квартал, он проехал слева направо по улице, перпендикулярной моей. Я потряс головой. Или в городе проходит съезд владельцев похоронных бюро, а также водителей катафалков, или...
И тут до меня наконец дошло.
Я отыскал «жучка» за полминуты. С помощью небольшого зажима и куска проволоки его прикрепили под передним бампером «кадиллака». Одним рывком я освободил болт, удерживавший скобу, и извлек маленькую коробочку. Вернувшись в машину, я положил ее на сиденье рядом с собой.
Предмет этот напоминал, говоря обыденным языком, небольшой приемник, а более точно — миниатюрный радиопередатчик. С тех пор, как его прикрепили к моей машине, он посылал непрерывный сигнал по одной из установленных радиочастот, а у водителя черной колымаги имелся радиоприемник, настроенный на ту же частоту. Возможно, к приемнику подсоединили антенну. Если антенна находилась под прямым углом к точному курсу, указанному радиолучом, который посылал «жучок» с моего «кадиллака», входящий сигнал усиливался; если антенна отклонялась от прямого угла, сигнал ослабевал или совсем исчезал. Таким образом, достаточно было пустить по моему следу всего одну машину, снабдив ее приемником, и водитель всегда знал о всех моих передвижениях, без особого труда отыскивая мой «кадиллак», где бы я ни остановился. А если задействовать еще одну-две машины с дополнительными приемниками, то, используя простейшие тригонометрические расчеты, мои приятели могли в любое время засечь местонахождение моей машины.
