Александр Звягинцев - Сармат. Все романы о легендарном майоре спецназа
– По физиономии то ли индус, то ли эфиоп какой-то, – сказал он и осекся, увидев, как вспыхнуло обычно невозмутимое лицо Метлоу.
– Что, знаком этот тип? – удивился Корвилл.
– Еще как знаком! – воскликнул тот и обратился к сержанту Бейли: – Когда он нарисовался?
– Можно сказать, были еще утренние сумерки, сэр… Назад он не выходил, что удивило моих парней.
– Рич, сделай одолжение: если «продавец ананасов» покинет виллу, проследите каждый его шаг. Каждый, понимаешь, Рич… И держите меня в курсе всех его передвижений.
– Проясни, Джордж, кто он, этот «продавец ананасов», черт его подери, и каких пакостей от него ждать? – спросил комиссар.
– Не сердись, дружище, – положил руку ему на плечо Метлоу. – Одно могу сказать: предчувствие меня не обмануло. А пакостей от сукиного сына можно ждать таких и столько, что мало не покажется…
В одной из комнат роскошной виллы, заполненной телевизионными мониторами, компьютерами и факсами, за метаниями голого узника по просторному бетонному бункеру с интересом наблюдали полковник пакистанской разведки Али-хан, Махмуд и доктор Юсуф. Али-хан, вместо привычного тюрбана и френча, был облачен в джинсы и куртку – обычную одежду уличных торговцев и небогатых туристов.
– Уважаемый брат Али-хан, мы изолировали русского за его буйный нрав… Он искалечил троих наших братьев, а остальные боятся его.
– И бетонный бункер не охладил его пыл? – удивился Али-хан.
– За неделю нам не удалось сломить его волю, и я сомневаюсь, что это вообще когда-нибудь удастся, – хмуро ответил Махмуд.
Али-хан повернулся к Юсуфу:
– Что скажешь ты, брат Юсуф?
– Как врач, я не согласен с методикой брата Махмуда, – ответил тот. – Чтобы управлять русским, надо воздействовать на его психику не насилием, а привычным для европейцев клише: эгоцентризм, власть, деньги, женщины… Тяга к этим ценностям и глупая уверенность в своем расовом превосходстве над азиатами у всех европейцев заложена в генетическом коде.
– Что надо для того, чтобы пробудить у него стремление к этим их ценностям, брат Юсуф? – спросил Али-хан.
– Всего-навсего поместить его в «клоаку», то есть в среду людей порока: насильников, садистов, убийц. Если он выживет среди них, а он, поверьте мне, выживет, то непременно почувствует вкус к этим ценностям. И тогда он полностью будет пригоден к работе по нашим программам.
– Сомнительно, – покачал головой Али-хан.
– Все очень просто, – не смутился Юсуф. – Выжить он сможет, лишь став лидером клоаки. Для этого ему потребуется сила и жестокость бенгальского тигра, беспощадность волка, осторожность и коварство кобры. Пробудив в себе эти качества и вкусив чувство безраздельной власти над людьми, впредь он никогда не расстанется с ними.
– Потому что с ними никто и никогда добровольно не расстается? – засмеялся Али-хан. – Брат Юсуф, ты правильно оцениваешь особенности психического склада кяфиров. Но помнишь ли ты, что император Священной Римской империи Диоклетиан однажды предпочел выращивать капусту, чем неограниченно властвовать над людьми?
– Увы, – усмехнулся Юсуф. – Это единственный случай в истории народов, и он как раз то исключение, которое подтверждает правило.
– Убедил, брат Юсуф, – сдался наконец Али-хан и повернулся к монитору, на экране которого метался по бункеру Сарматов.
Сарматов уже в который раз исследовал бункер в надежде найти щелочку, хоть малую трещинку, наконец. Но тщетно: голые бетонные стены, приваренные к полу металлические стеллажи, глухая бронированная дверь с глазком. Под потолком, на высоте метров пяти, крутится телевизионная камера с мигающим красным огоньком, поворачивается за каждым движением узника. Он дернул металлическую кровать, но она не поддалась его усилиям. Не поддалась и дверь его кулакам. Смирившись, Сарматов сел на голые доски кровати и, прикрыв глаза, погрузился в глубокий медитативный транс.
Перед ним проходили разрозненные обрывки каких-то событий, суть которых он не мог понять. Появлялись какие-то люди, а он, понимая, что они как-то связаны с ним, не мог вспомнить их имен. И как всегда, перед ним возникло лицо белокурой женщины, произносящей всегда одни и те же слова:
– Помни, помни, мы с тобой одной крови!..
И как всегда, попытки связать воедино разрозненные обрывки событий, возникающих в его памяти, закончились приступом невыносимой головной боли, от которой он повалился на бетонный пол и на некоторое время потерял сознание.
– Мой внезапный прилет в Гонконг связан с тем, что Великий Совет поручил мне сообщить вам детали задания чрезвычайной важности, которое предстоит выполнить русскому, – отвернувшись от монитора, произнес Али-хан.
– Да свершится то, что должно свершиться! – в один голос отозвались Махмуд и Юсуф.
– У нас есть достоверная информация о создании американцами и русскими мобильных ядерных устройств индивидуального приведения в действие. Устройства чудовищной разрушительной силы легко помещаются в рюкзак путешественника, в кейс бизнесмена и дипломата…
– Я знаю об этом изобретении кяфиров, – сказал Юсуф и мечтательно закатил черные глаза. – Обладание одним таким «кейсом» на десятилетия приблизит братьев «Кара ислаими» к поставленной цели.
– Представляю вырвавшегося из кейса атомного джинна над американским Белым домом или над русским Кремлем! – с загоревшимися глазами воскликнул Махмуд, но тут же осекся. – Создав такие кейсы, русские и американцы наверняка позаботились и о системе их безопасности.
– Заполучить такие устройства труднее, чем выловить кувшин с заколдованным джинном из Персидского залива, – согласился Али-хан. – Но нам нужен всего лишь один кейс. По его образцу наши братья в ядерном центре под моим надзором тайно изготовят тысячи его аналогов.
– Это дело надо поручить нашим братьям с Кавказа, – вкрадчиво произнес Махмуд. – Идеи газавата против русских по сей день живы у кавказских народов. Более того, я могу утверждать, что именно с Кавказа в скором времени начнется мусульманская экспансия на христианские страны.
– Но где гарантия, что кавказцы, завладев ядерным кейсом, не захотят оставить его у себя? – заметил Юсуф.
– Гарантия в том, что у самих кавказцев нет ядерных центров, чтобы скопировать кейс, брат Юсуф, – снисходительно усмехнулся Махмуд.
– Ядерный кейс должен принадлежать нам, и только нам, – тоном, не терпящим возражений, прекратил их спор Али-хан. – Именно к операции по его захвату надо срочно готовить русского манкурта, брат Махмуд. По моим сведениям, в КГБ он был лучшим террористом-профи.
– Я давно понял, что если кто и может завладеть кейсом, так это – он, – поддержал Али-хана Юсуф. – Я помог ему навсегда потерять память, но навыки, приобретенные во многих войнах, у него полностью сохранились. В этом я убеждался не раз…
– Если ему не помешает применить их цэрэушник Метлоу, – заметил уязвленный Махмуд. – Его не зря прозвали Ястребом Востока…
– Дав нам возможность заполучить манкурта, полковник Метлоу, сам того не ведая, сыграл в нашу пользу, – раздраженно перебил его Али-хан.
– Но захочет ли сам русский играть на нашей стороне? – не унимался Махмуд. – А вдруг он спутается с Хуссейном или Моссадом?.. В подлунном мире многие не пожалеют денег за такой «подарок».
– Чтобы такое ему не пришло в голову, срочно переправьте его в джунгли. Дайте ему в полной мере вкусить «райских» утех в «Долине счастья», – отрезал Али-хан. – Но прежде повяжите его кровью на фабрике смерти… Когда мы убедимся, что он наш с потрохами, переправим его, под вашу ответственность, брат Махмуд, к нашим кавказским братьям в Россию. Они должны будут вывести его на цель.
– Да свершится то, что должно свершиться, – сверкнул глазами Махмуд, загораясь яростью. – Я в бараний рог согну бешеного кяфира, но сделаю из него покорного и преданного нам пса.
– Никогда не знаешь, как поведут себя русские, если к ним проявляют грубое насилие, – охладил его пыл Юсуф.
– В его положении все ведут себя одинаково, – усмехнулся Али-хан. – Я недавно узнал, что в России над ним висит обвинение в измене. Уж он-то знает, как КГБ поступает с предателями. Уверен, после традиционной обработки манкурт пройдет сквозь стены, но выполнит любое задание.
– Да случится то, что должно случиться! – вскинул голову Юсуф. – Но русского необходимо срочно поместить в «клоаку», иначе я не поручусь за исход его подготовки.
– С очередной партией ублюдков переправьте русского в джунгли, – ткнул пальцем в Махмуда Али-хан. – В «Долине счастья» не жалейте для него гашиша, женщин и других соблазнов, предусмотренных программой.
– Слушаю и повинуюсь, брат Али-хан! – приложил руку к сердцу Махмуд и повернулся к экрану монитора.
И, будто почувствовав его взгляд, Сарматов в бункере стряхнул с себя оцепенение и посмотрел в сторону видеокамеры.
