Картер Браун - Девушка, которой не было
— Тебя что, удар хватил? — произнес смутно знакомый голос.
Я заглянул в два огромных мягких фиалковых глаза и подумал, что нечасто чудо преображения случается прямо на глазах.
— Сейчас вызову врача! — нервно произнесла Хилда Джонс.
— Ты прекрасна, — бормотал я. — И так сексуальна!
— И полицию!
— Что ты делаешь с этой восхитительной, роскошной фигурой в офисе? — удивился я. — Прячешь в верхнем ящике стола, пока не наступает время идти домой?
— Вызову врача, “скорую помощь” и полицию сразу! — пригрозила она.
— Ты шизофреничка! — торжественно объявил я. — У тебя раздвоение личности. Днем ты — Хилда Джонс, плоскогрудая, педантичная, лишенная сексуальности, деловитая секретарша. Но с наступлением вечера ты преображаешься в Toujours L'Amour[3], великолепно сложенную, соблазнительную и пылающую желанием богиню любви! Я знаю, кто ты! — Я впился в нее взглядом. — Оборотень!
— А ты психопат со скверными мыслями! — отрезала Хилда, однако на ее щеках выступил восхитительно розовый румянец. — Что пожелаете пить из этого семисотграммового стакана, купленного в соседнем супермаркете? — торжественно спросила она.
— Безразлично, — сказал я. — Из твоих рук все покажется нектаром!
— Тебе нектар со льдом или добавить немного воды?
— Со льдом, спасибо, Toujours, — сказал я, улыбаясь. — И если ты — всего лишь плод моего вдохновленного воображения, пожалуйста, не исчезай, я имею на тебя виды! — Я глубоко вздохнул. — Такие виды!
— Если я закричу, девушка в соседней квартире вызовет полицию, — предупредила она. — У нас существует договоренность.
Она отошла к бару и стала готовить бурбон, а я наблюдал, как великолепно подрагивает под черным шелком пышная попка.
— Ты, — хрипло прошептал я, — ответь...
— Но не на призыв сексуального маньяка! — перебила она. — Спокойнее, Холман, или мой вопль заставит действовать мою подругу.
— Зачем? — взмолился я. — Зачем это преображение в офисе? Там я вижу только человекообразный компьютер женского пола, в котором от женщины только юбка. Компьютер — плоский, как доска, — гладкая прическа, туфли без каблуков и массивные очки! Но это, оказывается, лишь маскировка, за которой прячется сексуальная бабенка.
Спина под черным халатом дернулась и застыла.
— Эй, Холман, следи за языком! Против трепа о “соблазнительной-и-желанной” я не очень возражаю, но “сексуальная бабенка”!.. Это слишком.
Она вернулась к дивану с бокалами в руках, полы халата при каждом ее шаге дразняще распахивались.
— Вот, — холодно сказала она, остановившись передо мной и вкладывая бокал мне в руку. — Несколько унций виски со льдом. Верниськ действительности, Холман, это все, что ты получишь!
Я с огорчением наблюдал ее проход к низкому японскому стулу, стоящему возле дивана. Стул оказался немного ниже, чем она рассчитывала, и последний фут Хилда буквально преодолела в падении. Халат раскрылся, и перед моими глазами мелькнули белые кружевные оборки. Через секунду она уже торопливо запахнула полы.
— Черные кружева! — промурлыкал я в экстазе. — Что ты надеваешь в офис? Длинные ситцевые панталоны? Хилда вспыхнула.
— Ты самый возмутительный, вульгарный тип, какого я когда-либо встречала! — воскликнула она. — Допивай виски и убирайся!
— Только тронь, и я закричу, — нагло возразил я. — А если твоя подруга вызовет копов, я поклянусь, что ты подпоила меня и пыталась совратить.
Она засмеялась.
— Я права, тебя действительно бросила мать, и вдобавок ты — дальтоник! Там нет черных кружев.
— Да, они белые, — согласился я. — Это очевидно. У тебя комплекс девственницы.
Лицо Хилды снова заалело, она нервно припала к своему стакану.
— Это может удивить твой вульгарный умишко, но огромное большинство мужчин-работодателей хотят иметь секретаршу, умеющую работать, а не соблазнять. Они понимают, что сексуальная секретарша хороша первые две недели, пока они бегают за ней по офису. Но потом, когда бизнес начинает разваливаться, они ее увольняют и нанимают “живой компьютер” типа “Хилда Джонс”.
— Имя и фамилия — тоже часть образа? — осторожно осведомился я.
— Настоящие! — бросила она.
— Имя у тебя только одно? — упорствовал я, заметив в фиалковых глазах внезапную настороженность.
— Не имеет значения, — резко бросила она.
— Скрываешь? — Я с вожделением взглянул на нее. — Скажи, не то открою фонтан вульгарных комментариев насчет комплекса девственницы.
— Только не это! — Она поежилась. — Если хочешь знать, мое полное имя — Хилда... — Ее голос на мгновение дрогнул. — Гиацинт... Джонс.
Я закрыл глаза и погрузился в размышления о ее полном имени.
— Так, — медленно проговорил я, — с именем Хилда многого не добьешься — слишком заурядное, но Гиацинт...
— Просто нелепое! — перебила она. — Уж лучше Хилда...
— Да, Гиацинт, — согласился я.
— Вон, Холман!
— Мы заключили сделку, Хилда, — поспешно напомнил я.
Несколько секунд она задумчиво смотрела на меня.
— Интересно, Рик, что на самом деле принесло тебя в такой поздний час?
— Я все сказал, когда ты открыла дверь, — честно ответил я. — Отчаянная нужда в милосердии и так далее.
— Вся эта чепуха о человеке, который исцарапал и покрыл твое лицо синяками одним ударом по голове? — Она презрительно усмехнулась. — Спорим, твое лицо отделала какая-то бедная беззащитная женщина, а все выпитое за сегодня вдруг поднялось и ударило тебе в голову!
— Иди сюда! — скомандовал я.
Во взгляде девушки мелькнула настороженность.
— Ты шутишь?
— Никаких приставаний, обещаю.
— Только попробуй, и я разобью тебе голову, — пригрозила она.
Она встала с низенького стула, соблюдая осторожность, чтобы, не дай Бог, полы не распахнулись даже на тысячную дюйма выше лодыжек, и засеменила к дивану.
— Видишь? — Я нагнул голову и почувствовал, что ее пальцы осторожно ощупывают мой затылок.
— Ты не врал?.. — На мгновение пальцы надавили чуть сильнее. — Больно? Погоди, я найду что-нибудь промыть рану. — Она ненадолго ушла и вернулась с горячей водой, антисептиком и огромным мотком бинта.
— Спасибо за воду и антисептик, но я никогда не ходил к сексуальному парикмахеру и впредь не собираюсь, — закапризничал я.
— Ты знаешь, кто тебя ударил? — спросила она.
— Разумеется.
— Тогда... — Глаза Хилды Джонс зажглись любопытством. — Скажи!
— Обещай, что никому не откроешь имя, — заговорщическим шепотом потребовал я.
— Обещаю, Рик! — Она закивала головой. — Истинный крест!
Дождался, когда ее пышненькая попка оказалась в восемнадцати дюймах над сиденьем стула, и выпалил:
— Брюс Милфорд!
— Брюс... — Эффект оказался таким, что она с размаху плюхнулась на стул, ноги ее задрались, халат распахнулся от лодыжек до талии. Я взирал на полные загорелые ляжки и кружевные оборки белых шелковых трусиков с целеустремленностью сексуального маньяка.
Прошелестел вихрь черного шелка, халат снова закрыл ноги до лодыжек. Хилда Джонс выпрямилась на стуле и задумчиво взглянула на меня.
— Ты соврал про Брюса Милфорда? Сознайся, — холодно потребовала она.
— Просто шутка, — признался я.
— И выждал момент, пока я не... — Нахмурив брови, Хилда Джонс пристально изучала меня. — Нет! — Она решительно покачала головой. — Думаю, никто.., даже Рик Холман.., не может быть таким... — Она натянуто улыбнулась. — Не дразни меня, Рик! Скажи, кто это сделал?
— Парень по имени Робат, — сказал я. — Расе Робат.
— Не верю, что кто-то носит такую нелепую фамилию.
— О'кей, — пожал я плечами. — Как знаешь... Хилда Гиацинт Джонс! Она отпрянула.
— Почему этот Робат тебя ударил?
— Долгая история, — с загадочным видом произнес я. — С удовольствием бы рассказал тебе, Хилда. Это страшно увлекательно для всякого, кто не участвовал в ней. Драма из реальной жизни, сверкающий вихрь голливудских звезд и все такое!
Фиалковые глаза заблестели.
— Расскажи, Рик.., пожалуйста. — В голосе Хилды Джонс послышались заискивающие нотки.
— Это слишком долго, Хилда. — Я с сожалением покачал головой. — Очень жаль, что у нас нет времени. Очень! История начинается на приеме одного крупного продюсера в его частном доме, когда около часу ночи появляется эффектная блондинка, не приглашенная, заметь, сбрасывает с себя одежду и начинает танцевать перед гостями языческий любовный танец.
— Да-а... — завороженно выдохнула она. — Продолжай!
— Английский актер так ослеплен соблазнительным телом, бесстыдно извивающимся в бешеном эротическом танце, что полностью забывает изящную даму-аристократку из общества, с которой пришел на прием. Дама в гневе уходит, а он даже не прощается с ней. Затем...
— Английский актер! — воскликнула она. — Роберт Джайлс, правильно?
