Дэвид Гудис - Ночной патруль
Кори насыпал ложкой сахар себе в кофе и стал медленно размешивать.
Тщедушный человечек продолжал:
— Мистер Мейси извлек из ваших карманов револьвер, нечто похожее на удостоверение и блестящий металлический предмет, по форме напоминающий полицейский значок. Я полагаю, что это действительно был значок, полицейский значок.
— У тебя хорошее зрение, — заметил Кори, уставившись в чашку с кофе. — Если ты сумел рассмотреть это все из окна второго этажа, значит, у тебя чертовски острое зрение.
— Конечно, я не мог прочесть надпись на удостоверении, — сообщил деловым тоном Карп. — Как вы понимаете, я только догадываюсь, что это было удостоверение. И если я не ошибаюсь, то наискось шла какая-то надпись. Или, возможно, это была не надпись. Возможно, это какая-то печать на удостоверении.
— Правильно, — сказал Кори. — Надпись была проштампована.
— Я разглядел два слова, — продолжал Карп. — В каждом по шесть или по семь букв. Но буквы с такого расстояния я не мог разобрать.
Кори продолжал смотреть в свою чашку.
Карп наклонился еще ближе:
— Что это были за слова?
— Если я скажу, ты попадешь в беду, — ответил Кори и посмотрел на тщедушного человечка. — Думаю, ты и так уже в беде.
Но Карп выглядел совершенно спокойным, и его тон остался безразличным.
— Так что это были за слова?
— "Ночной патруль".
Карп никак не отреагировал. Словно не расслышал.
— Я видел, как они усаживали вас в машину, — сказал он. — Потом машина куда-то поехала. Мне пришло в голову, что я вас больше никогда не увижу. А сегодня я услышал разговоры о том, что мистер Мейси и мистер Латтимор воздали друг другу должное. Во всяком случае, это общепринятая версия.
Кори лениво улыбнулся чашке с кофе и печально вздохнул.
«Тебе жалко Карпа? — спросил он себя. — Тебе жаль этого коротышку, потому что он знает слишком много? Или, возможно, тебе жалко себя? Это так называемое сотрудничество запросто обернется для тебя провалом».
Он услышал, как Карп говорит:
— Что же касается того, что там произошло на самом деле, то у меня на этот счет имеется собственная версия.
— Давайте ее выслушаем, — невнятно произнес Кори, все еще улыбаясь чашке кофе.
— Я не думаю, — сказал Карп, — что мистер Мейси и мистер Латтимор перестреляли друг друга. Я уверен, что это не так. Я пришел к заключению, что именно вы и затеяли перестрелку.
Улыбка Кори стала чуть шире. Он искоса посмотрел на Карпа, а потом снова уставился в кофейную чашку.
— Я уверен, что перестрелку устроили вы, — повторил Карп. — И все-таки, должен признаться, я несколько озадачен. С одной стороны, вы поступили так из самозащиты. С другой стороны, вы — полицейский. Казалось бы, вы должны были написать рапорт о случившемся. Интересно, почему вы этого не сделали?
— Хочешь сам сообщить полиции?
— Я не могу этого сделать, — ответил Карп. — Очень даже можешь. — Кори небрежным жестом указал на платный телефон на стене у двери. — Нужно лишь позвонить, только и всего. В полицейский участок. И рассказать все, что ты видел прошлой ночью.
— Но я не могу этого сделать, — торжественно возразил Карп. — Это против моих принципов.
— Какие еще принципы? — Улыбка исчезла с лица Кори. Он повернулся и посмотрел на коротышку. — К чему ты клонишь?
— Я — не доносчик!
— Не доносчик, при условии, что тебе заплатят за то, что ты будешь держать рот на замке.
Карп отвел взгляд:
— Вы меня изумляете!
— Ага, знаю. Тебе ужасно стыдно. Итак, какова твоя цена?
Карп тяжело вздохнул:
— В каком мире мы живем!
— Давай. У нас деловой разговор. Сколько мне это будет стоить?
— Ничего, — сказал Карп. — Ровным счетом ничего.
Кори поморщился:
— Как это так?
Тщедушный человечек пожал плечами и сказал:
— Я же предлагал вам дружбу, уважение и доверие. Они не продаются. Я думал, вы поймете.
— Ты что, шутишь? — нахмурился Кори. — Или я чего-то не врубаюсь. Что-то не соображу, куда ты клонишь.
Карп снова вздохнул. Потом повернулся и направился к двери. Кори стоял озадаченный, затем бросился к тщедушному человечку, схватил его за руку и заговорил шепотом сквозь стиснутые зубы:
— Давай все расставим по местам. Ты что-то видел вчера ночью? Услышал какой-то шум, который поднял тебя с постели и заставил выглянуть из окна?
— Что-то не припомню, — ответил Карп.
— Вот и славно, — тихо прошипел Кори. — Держись этой версии и дальше.
— Не беспокойтесь, — сказал тщедушный человечек. Его голос был бесцветным, но полным достоинства. В нем явно звучало: «И не потому, что я тебя боюсь. Меня уже ничем не напугаешь. Я даже не чувствую твоих пальцев, вцепившихся в мою руку. Все, что я чувствую, — жалость к твоей мятежной душе. Должно быть, тебе очень несладко. Раз ты не способен поверить, что кто-то может протянуть тебе руку помощи без всякой задней мысли, просто так. Ну, я, во всяком случае, попытался».
Кори отпустил руку тщедушного человечка. Какое-то мгновение они стояли и смотрели друг на друга. Потом Карп сказал:
— Благодарю вас за обед. Он бы просто восхитителен, — развернулся и вышел из закусочной.
Через пятнадцать минут Кори вошел в бурлящую, потеющую толпу воскресных любителей выпить в «Забегаловке». Он поискал свободное местечко у стойки, хотя знал, что из этого ничего не выйдет. За столиками тоже все места были заняты, стоящие толклись поблизости, оттесняя сидящих. Кори услышал, как ругается Нелли. За ругательствами последовал звук, похожий на выстрел из револьвера тридцать восьмого калибра, когда ее открытая ладонь вошла в соприкосновение с лицом кого-то, кто был чересчур многословен не по делу. Повернувшись, чтобы посмотреть. Кори увидел мужчину, нетвердым шагом отходящего от стойки. Там освободилось место. Кори быстро среагировал, поставил ногу на поручень, а локоть на стойку и заказал двойную порцию джина.
Джин тут же подали, Кори прикончил его одним быстрым глотком и заказал еще порцию. Было время, когда он пил джин медленно и разбавлял спиртное водой.
«Но сегодня не тот случай, — сказал он себе, осушая вторую порцию и заказывая третью. — Сегодня самый подходящий день, чтобы напиться, то есть напиться как следует. И у меня есть подозрение, что для того, чтобы мысли прояснились, потребуется немало джина. Или, может быть, это вовсе не то, что тебе нужно. То есть я хочу сказать, если ты действительно хочешь сосредоточиться, тебе не нужен джин. Даже похоже на то. На самом деле все наоборот, именно джин не дает тебе задумываться, и это единственная причина, по которой ты пьешь. Короче говоря, на тебя все так неожиданно навалилось, что ты хочешь снять этот груз со своих плеч, смыть мысли, залить мозги алкоголем».
Кори подтолкнул бармену пустой стакан. Стакан был моментально наполнен, и Кори опрокинул содержимое себе в горло.
Пока он ждал, когда алкоголь начнет действовать, ему явилось иное желание, маня его невидимым пальцем, тихонько подталкивая его оглянуться. Он медленно повернулся, сам не зная зачем. На мгновение его взгляд застрял на пустой стене, потом уперся в дверь, ведущую в заднюю комнату. Невидимый палец продолжал его манить, и Кори оглядывался до тех пор, пока его взор не натолкнулся на столик в дальнем углу рядом с дверью, ведущей в заднюю комнату.
За столиком сидела Лилиан и пила пиво. Она наклонила голову, ставя стакан на стол, а потом медленно потянулась рукой к бутылке.
«Это ничего не значит, — сказал Кори себе. — Просто еще одна мучимая жаждой юбка сидит в одиночестве и пьет пиво. Черт побери, и нечего на нее пялиться!»
Но он продолжал смотреть на Лилиан. Невидимый палец указывал на нее, говоря: «Вот она. Твоя жена».
«Лучше посмотри в календарь, — проговорил он невидимому подсказчику. — Эта девушка уже давно мне не жена. Мы с ней разошлись много лет назад».
«Тогда почему ты на нее смотришь?»
Кори даже не пытался ответить на этот вопрос. Он сидел и смотрел, словно в зале не было других посетителей. Чувства, теснившиеся в его груди, прогоняли пьяный дурман.
Кори говорил себе:
«Жизнь так коротка. Разве не странно, что мы так бездумно ее растрачиваем? Все наши поступки складываются в одну большую шутку, которая совсем не смешна. Если уж на то пошло, некоторым из нас приходится носить дурацкие колпаки семь дней в неделю. Мы — как те клоуны-двойняшки, которые обладают особым талантом изображать пьяных, да так, что в конце концов выбивают себе зубы. Но болят-то не зубы. Больно внутри, особенно больно той штуковине, что качает кровь».
— Обнови, — сказал Кори бармену.
Когда подали джин, он выпил его, крепко зажмурившись, сморщившись от мучительной боли и отчаяния, словно пил цианистый калий.
«Перестань смотреть на нее! — приказал он себе. — Ты не имеешь права смотреть на нее. Эта женщина — жена другого. Но даже если бы она и не была бы женой другого, у тебя все равно нет права смотреть на нее. Ты ей не пара — вот почему. Она — хорошая и чистая, а ты — просто болотный кот с грязными когтями, который служит и вашим и нашим, который знается с нелегальными торговцами спиртным, вымогая у них...»
