Николас Блейк - Чудовище должно умереть. Личная рана
— Я и понятия не имел, что в этих местах река такая широкая, — сказал я. — С удовольствием бы немного поудил. Здесь ведь, наверное, можно арендовать какую-нибудь шлюпку?
— Наверное, — безразлично сказал он. — На мой вкус, это довольно монотонное занятие — часами сидеть на заднице, держа в руках веревку.
— Придется мне как-нибудь взять вас с собой на утренней зорьке. Тогда уж вы не назовете это монотонным занятием.
Я увидел все, что хотел. В куче металлолома действительно было одно старье. Мерзкое зрелище! И я был совершенно уверен, что заметил крысу, вылезающую из-под ржавого железа, когда мы проходили мимо: имея под рукой свалку и реку, они наверняка считали это место своим крысиным раем. Вернувшись в гараж, мы столкнулись с Гаррисоном Карфаксом. Я ухитрился упомянуть, что хотел бы поплавать по реке, и он сказал, что его сын держит здесь свою двенадцатифутовую яхту и наверняка одолжит мне ее, так как сам пользуется ею только в выходные. Это будет приятной возможностью время от времени отдохнуть от Джорджа. Можно еще поучить Фила обращаться с парусом.
7 августаСегодня днем я едва не покончил с Джорджем Рэттери. Все висело буквально на волоске. Чувствую себя совершенно измученным. Никаких эмоций. Только саднящая боль в том месте, где должны быть чувства, — как будто это я, а не он получил передышку. Нет, не передышку: временную отсрочку казни, вот и все. Все было по-детски просто: и предоставившаяся мне возможность, и моя непродуманная случайная фраза, из-за которой он избежал смерти. Получу ли я еще когда-нибудь такой шанс? Сейчас уже далеко за полночь, а я продолжаю перебирать подробности случившегося: возможно, если я опишу все, я сумею выбросить это из головы и забыться сном.
Мы впятером — Лена, Вайолет, Фил, Джордж и я — сегодня днем поехали в Котсуолдс. Собирались осмотреть окрестности Байбери, а потом выпить чаю на лоне природы. Джордж показывал мне Байбери, как будто деревня принадлежала ему, в то время как я всем своим видом старался не выдать, что уже тысячу раз бывал здесь до этого. Мы перегибались через перила моста и таращились на форель, которая здесь была такая же плотная и надменная, как сам Джордж. Затем поднялись на холмы. Лена сидела на заднем сиденье со мной и Филом: вела себя со мной очень нежно и, когда мы вылезли из машины, взяла меня за руку и шла, чуть ли не прижимаясь ко мне. Не знаю, может, именно это и завело Джорджа. Во всяком случае, он взбесился: потому что, когда мы расстелили пледы на самой опушке леса и Вайолет попросила меня развести костер, чтобы разогнать мошкару, разыгралась поистине отвратительная сцена.
Во-первых, Джордж разозлился, что ему предложили набрать сухих веток для костра. Лена начала подшучивать, уверяя, что немного физической работы поможет ему сбросить лишний вес. Это вовсе не ослабило напряжения. Джордж, видимо закипая внутри, пристал к Филу, заявив, что поскольку он был в скаутах, то пусть лучше покажет всем, как разжигать костер. Хворост был влажным, а бедняга Фил не мог справиться со своими неловкими руками, во всяком случае, выяснилось, что он и понятия не имел, как сложить костер. А Джордж стоял над ним, осыпая его унизительными насмешками, в то время как несчастный паренек неловко возился с ветками, то и дело зажигая спички, которые тут же гасли, и изо всех сил дул на слабо колеблющееся пламя. Лицо у него стало багровым, и руки жалко тряслись. Вскоре Вайолет не выдержала издевательств над сыном и вмешалась — что только подлило масла в огонь. Джордж перенес свое раздражение на жену, он кричал, что это именно она просила разжечь костер, так какого же черта она мешается под ногами, во всяком случае, только такое слабоумное ничтожество, как Фил, не умеет разжечь костер. Для Фила это грубое нападение на мать было уже слишком: резко выпрямившись, он прямо заявил отцу:
— Почему бы тебе самому его не разжечь, если уж ты так ловко с этим справляешься?
Конец фразы он смял, невнятно пробормотав слова, — у него не хватило духу на такой смелый выпад, но Джордж отлично все расслышал. Он дал Филу сильную пощечину, отчего тот растянулся на земле. Вся сцена была невыносимо отвратительной — то, как Джордж довел парнишку до восстания, а затем раздавил его. Я злился на себя за то, что мне не хватило смелости вмешаться еще до этой безобразной пощечины. Я вскочил на ноги, готовый сказать Джорджу все, что о нем думаю (что, несомненно, испортило бы все, включая мои будущие планы относительно Джорджа). Но Лена опередила меня и произнесла совершенно спокойно, как будто ничего не случилось:
— Мужчины, идите полюбуйтесь видом. Чай будет готов через пять минут. Иди, Джордж, дорогой. — И она подарила ему один из своих самых страстных взглядов, так что он удалился вместе со мной, как послушная овечка.
Итак, мы пошли полюбоваться видом, который был действительно замечательным: первое, что я увидел, когда мы завернули за опушку леса, скрывшись от остальной компании, был отвесный обрыв почти в сотню футов, видимо оставшийся от заброшенного карьера. Описание этого на бумаге займет много времени, но в действительности все произошло секунд за тридцать. Я немного опередил Джорджа — хотел взглянуть на роскошно цветущий ятрышник: добравшись до него, я оказался на самом краю карьера. И вот я стою у куста ятрышника, у самых моих ног уходит вниз отвесный обрыв, нас окружают прелестные округлые холмы, поросшие травой, клевером и горчицей, — и рядом стоит надутый, раздраженный Джордж, который отравляет этот чудный летний день для Вайолет и бедняжки Фила; человек, убивший Марти. Мой взгляд мгновенно оценил все это и одновременно кроличью норку на склоне холма. Я точно понял, как расправлюсь с Джорджем.
Я позвал его посмотреть на открывающийся отсюда вид. Он зашагал ко мне. Я привлеку его внимание к каменной осыпи в карьере внизу, под нами. Тогда он окажется на самом краю обрыва. Затем я двинусь к нему, но на первом же шагу моя нога скользнет в кроличью нору, падая, я ударю Джорджа по ногам, и он соскользнет в обрыв: высота и его собственный вес довершат остальное. Но поскольку никто не подозревает об имеющихся у меня причинах убить его, никто и не станет сомневаться, что это был несчастный случай.
Джордж был от меня уже в пяти футах.
— Ну и что здесь такого? — сказал он, не замедляя шага.
И тут я допустил роковую ошибку, хотя в тот момент не сознавал этого. Меня охватила какая-то бравада, и я сказал:
— Здесь громадный обрыв, чертовской глубины. Посмотрите сами.
Он тут же остановился и сказал:
— Это зрелище не для меня, старина, спасибо. Я не выношу высоты голова кружится. Что-то с вертебральным аппаратом, или как там это называется…
Итак, теперь мне нужно начинать все сначала.
10 августаВчера вечером Рэттери устраивали вечеринку. Произошло два маленьких инцидента, разоблачающие Джорджа, — если это подходящее прилагательное для такой низкой личности.
После обеда Лена исполнила две-три песенки. Затем мы начали играть в своеобразную эротическую игру под название «Сардины». Один человек уходит и прячется, желательно в самом тесном уголке: тот, кто его находит, прижимается к нему; и так далее до тех пор, пока не набирается целая куча людей. В первый кон пряталась Роуда Карфакс, и так случилось, что я довольно быстро нашел ее в шкафу, полном веников.
В нем было совершенно темно, и, когда я присел рядом с ней, она прошептала:
— Ну, Джордж, просто удивительно, что ты так легко меня нашел. Должно быть, от меня исходит некий магнетизм.
По иронической интонации я догадался, что она предупредила его, где ее искать. Затем она положила мою руку себе на талию, опустила голову на мое плечо — и обнаружила, что жестоко ошиблась. Однако она довольно легко справилась с этим потрясением и не торопилась сбросить мою руку. В этот момент кто-то еще влез внутрь и протиснулся в шкаф, пристроившись с другого бока миссис Карфакс.
— Привет, это ты, Роуда? — прошептал незнакомец. — Так Джордж первым тебя нашел?
— Это не Джордж, а мистер Лейн.
Парень, втиснувшийся в шкаф после меня, оказался Джеймсом Карфаксом. Интересно, что он принял меня за Джорджа, должно быть, он относится к очень благодушным мужьям. Сам Джордж появился третьим: не думаю, что он обрадовался, застав здесь целую компанию. Во всяком случае, после еще одного кона «Сардин», он предложил играть во что-нибудь другое (он из тех, кто обязательно должен руководить, даже если дело касается домашних игр). И он затеял ужасно грубую и шумную игру, где всем нужно было встать на колени и швырять друг в друга подушками. Он выбрал себе довольно жесткую подушку и устроил настоящую бойню, ревя от хохота, словно бык. Один раз он изо всех сил намеренно швырнул свою подушку мне в лицо. Я упал на бок — она попала мне в глаз, и на секунду я словно ослеп. Джордж разразился громовым смехом…
