Ричард Пратер - Дорогой, это смерть!
– Мне нужно с тобой поговорить. Я боюсь, что ваш телефон прослушивается. Выведала ты что-нибудь у Джорджа и его дружков?
– Ага. Только лучше уходи. Джорджу это не понравится, – Глория улыбнулась мне. – Лучше бы он сейчас был на твоем месте.
Я глянул вниз, в бездонную черноту подо мной и все понял. Тогда ей бы не пришлось добиваться развода.
– Ладно, увидимся где-нибудь в другом месте, – сказал я. – Чтобы было удобней общаться.
– Здорово. Да, я узнала от Джорджа, что раз ты проявил сегодня утром ко мне интерес, мне надлежит с тобой кокетничать. И вытягивать из тебя.
– Вытягивать? Что значит – вытягивать?
– Ну, что ты делаешь в Акапулько. По-моему, Торелли тебя в чем-то подозревает. Сегодня у них на каком-то собрании что-то произошло.
– Знаю.
Мы поговорили еще, стараясь выражаться как можно короче, потому что у меня сильно ломило плечо, и я выяснил, что Торелли, который ничего не знал про меня наверняка, передал через Джорджа, чтобы Глория постаралась меня охмурить и тем самым спровоцировать мою гибель. Глории было предписано стать моей Матой Хари. Вот как обстояли на сегодняшний день дела, если, разумеется, Глория не лгала. Ну, а коль ей надлежало из меня вытягивать, значит, нам разрешается видеться. Разумеется, на законных основаниях, а не так, как в данный момент. В конце концов мы с ней условились встретиться в “Эль Пинаско”, в ночном клубе отеля “Эль Энкантадо”, где можно было пообедать со всеми удобствами.
Мы было решили, что Глория скажет Джорджу, будто я звонил ей в его отсутствие, но вспомнили про жучков. Я сказал ей, что позвоню через несколько минут, прикинусь пылким Ромео, изнывающим от безделья в Акапулько и попрошу у нее рандеву.
С каждой секундой Глория нравилась мне все больше и больше, однако, будучи скованным в движениях, я не мог воспользоваться ни ее близостью, ни ее доступностью.
– Шелл, подумать только, ты подвергал себя такому риску только для того, чтобы со мной поговорить.
– Ну, я еще...
– Ты такой милый, Шелл. Джордж сроду бы на такое не осмелился.
Я начал было объяснять ей, что Джордж, несмотря на всю его тупость, обладает здравым смыслом, однако ее лицо было всего в каких-нибудь двух дюймах от моего и ей нужно было лишь слегка наклониться, чтобы заставить меня замолчать, что она и сделала. Ее поцелуй оказался так нежен, что я чуть было не замолчал навсегда. Хорошо, что он был нежен – настоящий страстный поцелуй мог увлечь меня в бездну.
Она оторвалась от моих губ и прошептала:
– Шелл, ты милый.
И опять потянулась к моим губам.
Когда тебя вот так целуют, трудно удержаться на ногах даже стоя на земле. Глория вытворяла одними своими губами такое, что дух захватывало, и я мог бы получить громадное наслаждение, не виси я теперь над бездной. Но даже в таком положении мне было здорово. Подтянувшись, я уцепился правой рукой за подоконник, отпустил барьер и уцепился за подоконник еще и левой рукой, оказавшись, что называется, распятым в воздухе. Но, Господи, зато я очутился еще ближе к ней. Мне страстно захотелось влезть в окно, но Глория отняла губы и сказала:
– Шелл, не глупи. Джордж вот-вот будет здесь.
– Джордж? Ну и пускай. Черт с ним, с Джорджем. Я сейчас влезу в окно и плевать я хотел на Джорджа.
– Он сию минуту здесь будет, – сказала Глория. – Увидимся в “Эль Пенаско”, Шелл.
Я висел, уцепившись обеими руками за подоконник. Но ведь одну руку можно было освободить.
– О, Шелл, не надо, – взмолилась Глория и поцеловала меня так, что в сравнении с этим последний поцелуй был поцелуем сестры с братом. Я парил на высоте две сотни футов над океаном и был уверен в том, что если даже отпущу подоконник, все равно буду парить, правда, решил на всякий случай не разжимать пальцы. Все шло как нельзя лучше, пока я не скумекал, что в данный момент мне не удастся осуществить задуманное, так как вдруг хлопнула входная дверь. Это был Мэдисон Смерть-на-месте. Я не слышал, как он подъехал, зато отчетливо слышал его пудовые шаги, с каждым мгновением приближающиеся к нам.
– Глория! – рявкнул он. – Ты где? Здесь? Что случилось со светом? Эй, Глория!
В районе окна все пришло в бешеное движение. Мне с трудом удалось разжать объятия. Только я успел ухватиться обеими руками за подоконник и пригнуть голову, как в комнате вспыхнул свет. Я со страшной силой захотел очутиться на террасе, но в таком случае меня бы засветили. Честно говоря, сейчас я не верил в то, что мне вообще когда-нибудь удастся это сделать. Мои ноги болтались где-то на высоте террасы, напрягшиеся руки судорожно цеплялись за подоконник, сердце колотилось где-то во рту, тело висело в пустоте и было готово и любой момент переломиться в пояснице. Я чувствовал себя прескверно. Более того, я отдавал себе отчет в том, что вишу на волосок от смерти.
Глава 8
Итак, я глядел вниз и слушал шум прибоя, а шаги Джорджа все приближались.
– Салют, Глория, – сказал он. – Что ты делаешь на полу?
– Привет, Джордж, дорогой, – тут же отозвалась она. – Иди в кухню, я тебе приготовлю что-нибудь поесть.
Я слышал, как она вставала с пола. На мой левый глаз, который находился ближе к уровню окна, упала тень. Могу поклясться, что из-за этой тени я провис на целый дюйм ниже.
– Что ты делаешь на полу, Глория? – повторил свой вопрос Джордж.
– Я.., я просто глядела в окно, Джордж. Любовалась видом.
– А разве там что-нибудь видно?
– Да, конечно. Мне нравится вид в темноте.
– Да? Дай-ка я погляжу.
– Нет! – почти что выкрикнула она, и я подумал: ну вот ты и допрыгался. Скотт. На твоем памятнике напишут: “Он умер мучительной смертью”.
– Нет, дорогой, тебе не понравится, – быстро нашлась Глория. – Там.., что-то жгут. Откуда-то, фу, так ужасно воняет.
Ха, это воняло от меня.
Я не слышал их разговора, в котором, похоже, не содержалось ничего для меня интересного, зато я услышал шаги. Если это были шаги Джорджа, собравшегося выглянуть в окно, то он скоро узнает, что я без боя не сдамся: я собрался плюнуть ему в глаза. Однако шаги удалялись. Наконец щелкнул выключатель, и все стихло.
Я вздохнул. Теперь я мог себе это позволить. Самое главное сейчас вернуться на террасу. Я хотел избежать даже мелких ошибок, потому что в моем положении любая мелкая ошибка могла обернуться большой бедой, но я не знал, с чего начать. До сих пор я не представлял, что от двух рук и двух ног зависело все остальное тело. В конце концов я оторвал от выступа одну ногу и стал медленно поднимать ее вверх, как неуклюжий акробат, пытающийся достать ногой голову, и наконец поставил ее на барьер. Убедившись, что она стоит там уверенно, я согнул колено, напрягся, оттолкнулся от подоконника и, переместив центр тяжести, попытался уцепиться руками за барьер. Со стороны, очевидно, я представлял из себя прелюбопытнейшее зрелище.
На какой-то миг мне показалось, будто во мне что-то сломается, но все обошлось. Вцепившись в барьер руками, я перелез через него на террасу. За стеной раздавались шаги Джорджа и Глории. Мой обратный путь был таким же, как путь сюда. Наконец я сел в “бьюик”, отдышался и взял курс на стоянку, что позади основного здания отеля. За мной не гнались ни с кулаками, ни с револьвером, и я спокойно припарковался, вылез из машины и вошел в вестибюль. Там было много света. Но там мне никто не угрожал, разве что шайка вооруженных головорезов. Черт с ними, с пулями – мы с Глорией решили, что мне необходимо показываться на людях.
Единственное, что мне было известно относительно моего теперешнего статуса, это, что Торелли, поставивший Шутника следить за каждым моим шагом, знал, что я ускользнул. Однако я не ведал, что за участь мне определили. Как правило, Торелли и ему подобные по мере возможности стараются избегать насилия. Возглавляемый им синдикат слишком обширен и настолько привержен законности, что не в их интересах устраивать погромы и массовые убийства. Правда, другой раз и им приходится прибегать к красивому чистенькому убийству, а убийство одного Шелла Скотта это отнюдь не массовое убийство.
Я отыскал телефон и набрал номер, который дала мне Глория. Трубку взяла она.
– Салют, – сказал я. – Это человек-летучая мышь. Джордж дома?
– Да, – сказала она. – Я тебя слушаю. Похоже, Джордж был рядом.
– Жажду тебя увидеть. Ночь такая изумительная, что можно было бы понырять.
– Чудесная мысль. Маски, ласты, трубки.
– Ты меня не так поняла. Понырять за жемчугом.
– С удовольствием, дорогой.
– А ты уверена, что Джордж дома?
– Да.
– Ну, в таком случае я пошутил. А вообще это было бы чудесно. А как насчет...
– “Эль Пенаско” подходит. Понимаешь? Я ее понял. Джордж готов примириться с тем, что мы вдвоем с его женой совершаем вылазку в ночной клуб. Но только не с поисками жемчуга. И тут я его как никто понимал.
