Чарльз Хигсон - Полный улет
Пайк покрутил головой и помассировал затылок: он весь закоченел от холода. Ноэль оставил пачку сигарет на приборной панели, и Пайк решил закурить. Какого черта терпеть, ведь это поможет ему согреться. Прикуривая, он случайно нажал на клаксон и вздрогнул от гудка. Пайк принялся разглядывать улицу сквозь грязное ветровое стекло. Шел дождь, и капли сверкали в свете уличных фонарей. Чуть ниже по улице двое пьяниц, шатаясь, тащились в бар.
Пайк больше никогда не ходил по барам. Это отсекло его от немалой части Лондона, потому что Лондон состоял из баров. Распивочные и кабаки были здесь повсюду. На каждой улице можно было натолкнуться на ярко освещенную, наполненную сигаретным чадом берлогу.
Что умеют делать в этой стране — так это пить. Вы пьете и пьете. Иногда напиваетесь, но чаще просто пьете, сохраняя трезвый рассудок, соблюдая определенный баланс алкоголя в крови. Раньше он все свое время проводил в барах, каждую ночь: пиво и сигареты, сигареты и пиво.
И центром всего этого, сердцем этого мира, их штаб-квартирой, офисом была «Альма». Что за классное место! Там они начинали каждый вечер и, чаще всего, там и заканчивали. И хозяин бара был одним из них, свой парень. Они вместе напивались, вместе ходили на футбол. Разве не мечтает каждый, чтобы друг оказался хозяином кабака? Пайк помнил ту первую ночь, когда Крисси стал владельцем. Это был настоящий улет. Казалось, здесь собрался весь Лондон, а в центре — Крисси, как бы сплачивая их всех, уже еле стоящий на ногах от выпитого.
Помнил он также и последнюю ночь. Последнюю, перед затянувшимся на долгие месяцы похмельем. Ночь двух ливерпульцев, Глена Уильямса и Тони Грина.
Бравыми парнями назвать их было трудно. Они вошли в кабак уже изрядно пьяные и надутые от собственной важности. Они ничего из себя не представляли. Команда, заметив этих двоих, больше о них и не вспоминала. Два безобидных лоха, которые зашли на их территорию. И до тех пор пока они ведут себя нормально, зарываются… До тех пор…
Пиво и сигареты. В воздухе хоть топор вешай. Глаза сверкают, как латунная отделка интерьера. Ковер черный и липкий, а бар полон. Так было всегда в начале вечера. Все шумят, все довольны.
Ребята из команды наготове. Приняв еще немного на грудь, они встают одновременно, хотя ни слова не было сказано. Они просто знают — пора ехать. Крича и смеясь, они вываливаются на улицу. Там стоят «мерседес» Паттерсона и фургон Мика. Есть еще мотоцикл Колина. Колин вытянул короткую соломинку, поэтому он едет в фургоне с Миком. Ноэль и Чес залезают в «мерседес».
А Пайк? Пайк всегда делает, как хочет. Он садился на заднее сиденье «мерседеса», словно в такси. Паттерсон мог строить из себя кого угодно, но Пайк всегда садился сзади и ехал молча, глядя в окно.
Уже половина девятого, но все еще светло и тепло. Они едут с открытыми окнами, танцевальная музыка надрывает динамики. Они — пираты большой дороги, жуткие и бесстрашные, они поедут, куда захотят. И ничто не может погасить возбуждения от езды на огромной скорости, когда кровь бурлит от выпитого, а наркотики, которые принес Мик, начинают давать по мозгам.
Сначала они останавливаются, чтобы пополнить «фонды». Сегодня они работают в Ромфорде. На прошлой неделе был Саутенд, до того — Уотфорд,[29] еще раньше… Кого это волнует? Кто помнит? Давно это было.
Они припарковываются в переулке рядом с баром, где их никто не знает, и входят один за другим, по одному. Берут выпивку. Пайк стоит в отдалении один, ждет, когда наступит нужный момент, захлестнет энергия. Он смотрит на людей в баре: придурки, лохи, идиоты — простые обыватели. Тут же остальные — Паттерсон с ребятами. Пайк чувствует, что они тоже ждут. Ждут, когда Пайк начнет, ждут его ярости. Он немного встряхивается, все мышцы в напряжении. Он чувствует озноб, внутри все бурлит.
Наступает подходящий момент, и Пайк толкает Ноэля, завязывает драку. Вступает Чес, присоединяется Паттерсон. Они передвигаются по всему бару, переворачивают в драке столы. Но Пайк все еще медлит, сдерживает себя, выжидает…
И вот оно. Вступает один из местных. Он хватает Пайка за предплечье.
Бац!
Пайк вырывается, а парень валится на пол. Теперь абсолютная отдача, максимальный отрыв. Полный улет.
Они громят мебель, и, когда все обезумели, а хозяин смылся со своего места, маленький Мик прыгает за барную стойку и под прикрытием Колина опустошает кассу.
Колин подает знак. Пока Ноэль, Чес, Пайк и Паттерсон позволяют вытолкать себя с шумом за входную дверь, Мик и Колин тихонько сматываются через другую, прихватив наличные. Пайк наносит последний штрих, шмякнув дверью бара по какой-нибудь тупой роже, и они запрыгивают в машины. А потом другой бар и повторное представление.
Промахов не бывает.
У них всегда был только один метод, один план — план «Н», «насилие», из целого алфавита вариантов, как можно раздобыть деньги.
Этой ночью два бара принесли им около пятисот фунтов, по восемьдесят фунтов на брата. На вечер хватит.
В половине десятого они заскочили в диско-бар на Севен Систерс-роуд проверить, насколько он может быть прибыльным. Народу там оказалось маловато. Колин затеял там драку просто ради смеха, ударил какого-то голубого придурка в романтическом прикиде, и они свалили.
Потом они мчатся в кебаб-закусочную. Там подают потрясающий острый соус. Обменявшись оскорблениями с турками, громко рыгая, они прихватили несколько баночек пива в дорогу и возвратились в «Альму» где-то около одиннадцати, готовые к очередному длительному запою.
Сейчас бар переполнен. Этот кабак пользуется спросом у местных, потому что Крисси никогда не закрывается. Через шесть месяцев он окончательно потеряет свою лицензию, но этой ночью все работает. Здесь полно молодых парней: приятелей, знакомых и разных придурков. Есть и завсегдатаи — старые чудаки, которые лет пятьдесят тому назад, возможно, тоже были крутыми, похожими на них, но давно спились, и теперь пытаются строить из себя важных персон, в своих шляпах и жалких костюмах, с беззубыми ухмылками, дешевыми сигаретными трюками и горластыми мордастыми женами. Здесь еще ошиваются несколько юнцов, несовершеннолетних выпивох, старательно строя из себя взрослых, а потом блюющих в туалете, если успевают туда добраться. Здесь даже тусуются студенты, что самовольно заняли пустующее здание по соседству. Они всегда готовы поразвлечься.
И конечно, здесь девушки, так сказать, альтернативная команда, армия «Альмы», от четырнадцати до сорока: уложенные волосы, боевой макияж, украшения, короткие юбки, высокие каблуки и бесстыжие языки. Дэбби, Кэт, Луиза, Ширли, Линда… и, конечно, Марти.
Марти одета в очень-очень короткое белое платьице. Она помогает Крисси за барной стойкой.
Вот она, мечта. Рай земной. Их собственное королевство. Они не спеша входят в бар, словно вернувшиеся с войны герои. Как обычно, обмениваются с девушками скабрезностями. Дальше идут стандартные насмешки и сексуальные угрозы с обеих сторон. Потом идет рассказ, воспоминания о сегодняшних ночных похождениях, с шутками и враньем.
Но что это?
У барной стойки на стульях сидят… Как? Они все еще здесь, эти ливерпульцы, Уильямс и Грин. Еще пьянее, чем были. Они выпендриваются, размахивают деньгами и строят из себя крутых, покупая всем выпивку.
— Ну давай, друг… Давай, выпей еще…
— Что за ливерпульцы? — спрашивает Мик у Крисси, и тот ему рассказывает все, что услышал.
Услышать, что надо — в этом Крисси нет равных. Он выглядит мертвецки пьяным, при этом его мозг работает, а люди разбалтывают ему всякое, думая, что Крисси ничего потом не вспомнит. Но Крисси помнит все.
Кое-что они узнали от Крисси, остальное выяснилось позже.
Оказалось, что Глена Уильямса и Тони Грина вытащили из Ливерпуля, чтобы помочь ограбить почтовое отделение в Лейтоне. Это было на прошлой неделе. Пайк что-то об этом слышал или видел в газете. Их явно использовали как рабочую силу, а не как мозговой центр. Они получили несколько пустяковых царапин и теперь должны были бы в целости и сохранности возвратиться домой на север. Но, будучи полными идиотами, они остались развлекаться средь ярких огней большого города и тратить свои тяжко заработанные денежки. Сегодня ливерпульцы навестили сестру Уильямса, живущую неподалеку. А по дороге к стоянке микротакси, на котором они собирались вернуться в гостиницу в Финсбэри-парк, им на глаза попалась «Альма». Как насчет немного выпить, а? Совсем немного, на дорожку…
Теперь уже близится закрытие, а они все еще здесь, опьяненные дружелюбной атмосферой лондонского бара. Опьяненные, поглупевшие и беспечные от количества выпитого.
Одиннадцать часов. Крисси запирает бар и занавешивает окна.
А ливерпульцы уверены, что они неплохо устроились, очень неплохо. В карманах достаточно денег, а бар, что никогда не закрывается, полон настоящих кокни — коренных лондонцев.
