Ричард Пратер - Разворошенный муравейник
— Ты хоть разбавила это чем-нибудь? Или налила прямо из бутылки? — поморщился я. Она улыбнулась:
— Слабак! Мне кажется, ты собираешься задать мне еще кучу вопросов.
— Нет, не кучу. Ты объяснила мне все. Я тебя не виню. И не осуждаю. То есть если только ты его не убивала.
На этот раз она мне не ответила — только, резко повернув голову, взглянула на меня. Губы ее были сжаты, и она тяжело дышала. Помедлив, она холодно произнесла:
— Я больше не стану предлагать вам выпить, мистер Скотт! — Она сделала глоток и передернулась. — Слишком крепко, да?
Я кивнул.
— Ты правда считаешь, что Джо был убит? Я снова кивнул:
— Похоже, что так. Полиция тоже так думает.
— Но какие основания делать такой вывод?
— Есть несколько причин, — пояснил я. — Во-первых, он был настолько пьян, что должен был свалиться где-нибудь, а не бродить по дороге. Вряд ли он был в состоянии самостоятельно выйти на Солано. Это странно.
— Да, странно, — согласилась она.
К этому времени я уже выпил половину своего стакана, и мой желудок начал согреваться.
— Кем он был? — спросил я. — Его настоящее имя?
— О, конечно. Этого ты не знаешь, — нахмурилась Робин. — Его настоящее имя Маддерн. Джой Маддерн. Может, он не был уж очень стоящим парнем, но я хорошо к нему относилась. Ты, возможно, все равно узнаешь. Его искали в Иллинойсе из-за какой-то плохой истории с чеками.
— Ничего себе, хороший друг! — вырвалось у меня. Она опустила глаза, потом укоризненно взглянула на меня:
— Оставь, Шелл, ладно?
— Прости.
Я действительно сожалел о сказанном. У меня не было оснований быть таким жестоким.
— Еще и поэтому он хотел, чтобы его знали как Джо Брукса, — добавила она. — Джо Брукс никому не был нужен. — Робин осушила свой стакан. — Кроме меня.
Я поддержал ее, допив последний глоток почти неразбавленного бурбона. Хоть какой-то завтрак.
Тогда она взяла два пустых стакана, отошла с ними к бару и вернулась с полными.
— Что ты хочешь сделать, женщина? Напоить меня?
— Нет, глупенький. Я сама не знаю. Похоже, я немного окосела, поэтому плохо соображаю. Даже если уже девять часов утра. Какая разница, когда окосеешь?
— Ты имеешь в виду и меня? — спросил я.
Она проигнорировала мой вопрос.
Девушка стояла очень близко от меня. Она сделала шаг. И тогда между нами не осталось ничего. Она пристально смотрела на меня. Ее дыхание, прорываясь сквозь сжатые губы, жгло мне шею.
— Что случилось с верхушкой твоего левого уха? — горячо прошептала она.
— Девушка откусила, — ответил я.
Я не пытался острить, а просто хотел посмотреть, какое у нее будет выражение лица. Она никак не прореагировала, только глубже затянулась сигаретой и выдохнула дым мне в лицо.
— Шелл, Шелл, какой ты остроумный! А что у тебя с носом?
— Девушка откусила, — точно так же ответил я. Робин, покачав головой, тихо рассмеялась. Масса рыжих волос хлестнула ее по лицу. Она раскрыла рот, хотела что-то сказать, но передумала и засмеялась громче. Потом снова затянулась сигаретой. Я понял, что это может продолжаться долго. Я вернулся к дивану, не дожидаясь, пока мне в лицо снова выпустят облако дыма. Она подошла и тоже села. Близко. Ко мне на колени.
Я отпил из своего стакана еще немного и поставил его на пол, на ковер.
— Не надо здесь сидеть! — сказала она шаловливо. — Ты можешь толкнуть стакан и опрокинуть его.
— Глупышка!
Робин дышала мне прямо в лицо. Розовым язычком она беспокойно облизывала нижнюю губу. Умные карие глаза девушки были совсем близко. В них отражалось мое лицо.
— Шелл, — прошептала она ласково и немного отодвинулась. — Шелл, Шелл, Шелл…
Вздох, шепот. Она упала на меня. Я видел закрытые глаза, копну густых рыжих волос и чувствовал теплые влажные губы. Ее нежные руки обвивали мою шею, и острые ноготки слегка царапали мою щеку. Может, я был пьян? Как вы думаете? А в общем, не все ли равно, что вы думаете?
— Чего ты хочешь, Шелл? — шептала Робин.
— Это личное. Я хотел бы узнать побольше об этом типе — Кэше. Что тебе известно о нем?
— Как я уже говорила, Шелл, он заключал пари с Джо… или Джоем. Когда на нашем ипподроме не было бегов или когда он просто хотел заключить сразу несколько пари. Джой знал его, и Эдди время от времени приходил к нему. Они говорили о лошадях, немного выпивали. Может быть, Джой заключал пари и на стороне, хотя я не думаю. Он мечтал иметь свой собственный салон, где бы транслировались бега и можно было заключать пари. Такой, как у Дракона.
— Это я могу понять. Такое дело может приносить большой доход, если правильно его вести. Этот Эдди играет на бегах, верно?
— Он утверждал, что у него есть своя система. — Девушка улыбнулась. — Наверное, у всех игроков есть система. Кстати, Шелл, не думай, что он неотесанный мужлан. По-моему, он просто очень раздражительный.
— А что, его система первоклассная? — спросил я.
— Нет. Он явно ставит не на тех лошадей. Обычно это оказываются те лошади, результаты которых ближе всего к показателям победившей.
— Да, это самая скверная система. Выбираешь лошадь, близкую к призеру, и думаешь, что уж в следующий раз не промахнешься. — Я усмехнулся. — Я знаю это по своему опыту. Но я быстро излечился от этой болезни. Теперь еще один вопрос. Как долго вы оба знали Эдди?
— Примерно четыре-пять месяцев. Джо познакомился с ним, когда начал работать у Дракона. Это было в прошлом году, в начале февраля. Сразу после того, как Джой и я, ну… — Робин сделала глоток. — После того как мы встретились.
— О'кей. Еще одно. У Джо были какие-нибудь родственники?
— Его мать живет где-то в Иллинойсе. Кажется, в Пеории. Я ее никогда не видела. Джой время от времени писал ей. В последний раз — пару недель тому назад. Одним словом, он поддерживал с ней связь, иногда даже посылал деньги. Его отец умер, когда он был еще ребенком.
— А она знает, что он стал Джо?
— Бог мой, я и не подумала об этом! Возможно, нет.
— Когда полиция обнаружит его дела с чеками, они ведь свяжутся с ней.
— Похоже, ты правильный парень, Шелл. Я хотела бы рассказать тебе кое-что о себе. Может быть, ты тогда лучше все поймешь, — грустно проговорила девушка.
Потягивая свой напиток, я молча смотрел на нее. Смотреть на нее было приятно. Я почувствовал, что расслабился, мне было хорошо. Я дал ей возможность выговориться.
— С самого детства, — тихо начала Робин, — у меня не было ничего. Просто не было детства. Может быть, ты понимаешь, что это значит? Мои родители умерли, едва я успела закончить среднюю школу. И мне пришлось начать работать, чтобы кормить себя. Я работала во многих местах на разных мелких должностях. О них не стоит говорить. Но последняя моя работа — официанткой в кафе на Спринг-стрит. Туда приходили всякие жирные сальные типы, и они воображали, что за свои паршивые чаевые в десять центов имеют право хватать меня за ноги и щипать там, где им вздумается. Однажды в кафе пришел Джой, и мы как-то разговорились. Может, ты считаешь, что он не был достаточно хорош, но, право, ко мне он относился прекрасно. Он покупал мне разные красивые вещи, возил по всяким интересным местам. Мы приятно проводили вместе много времени. Ходили в клубы — ты ведь видел фотографии? В некоторых местах я раньше никогда не бывала. Планировали пожениться. Мне кажется, он тянул потому, что не уладил еще все дела с обязательствами и, возможно, не хотел оседать на одном месте. Ну, короче говоря, так появился Джо Брукс.
Девушка с минуту помолчала. Потом, сделав еще глоток, она спросила:
— Все это, по-твоему, делает меня плохой?
— С моей точки зрения, нет. Забудь об этом, Робин, — искренне заверил ее я.
— Спасибо. Обычно я не рассказываю людям историю своей жизни…
Я с удивлением взглянул на свой стакан: пока она говорила, я высосал бурбон до последней капли, так что в стакане болтались лишь кубики льда. Известно, что, когда примешь энное количество алкоголя, по всему телу разливается какое-то приятное тепло. Оно постепенно поднимается вверх, ползет по шее к лицу, и тебе становится хорошо.
Робин взяла из моих рук стакан.
— Давай не будем больше грустить! — ласково сказала она.
Я охотно согласился.
Она снова пошла к бару. Я пошел за ней, наблюдая, как грациозно волнуется клетчатая юбка вокруг ее затянутых в нейлон ножек. Робин принялась колдовать над напитками.
— Мне послабее, — попросил я. — Лучше послабее. Казалось, атомы бурбона встречаются в моем желудке со своими родственниками, которых я поглотил прошлой ночью. Теперь к ним придет новое подкрепление.
Девушка протянула мне стакан со спиртным не такого темного цвета, как раньше, и прикурила сигарету.
— Все это, конечно, великолепно, — сказал я, — только мне еще нужно работать…
