Картер Браун - Эта вдова не плачет
— Я потратил черт знает сколько времени, чтобы затолкать пробку обратно в бутылку. Так что вы можете сами извлечь ее оттуда.
Немного подумав, он поставил рядом с бутылкой два бокала.
— Если не понравится, не беспокойте меня, — угрюмо бросил он. — Вино уже включено в счет.
Пока я воевал с пробкой, а потом разливал вино, Карен продолжала жевать. Когда мы покончили с едой, а кьянти почти полностью было выпито, она довольно долго глядела на меня. Ее голубые глаза показались мне ласковыми.
— Ну давайте, начинайте забрасывать меня новыми вопросами, чтобы я вас снова возненавидела!
— Ах так! — Я печально покачал головой. — Вот в чем дело! Вы просто не хотите, чтобы я вас соблазнил, верно?
— Прямо здесь? — Она оскорбленно фыркнула. — Чтобы все время слышать, как этот официант шмыгает носом?
— Таким образом, мне не остается ничего иного, как только задавать вопросы. Я хотел бы знать: ваша неумирающая любовь к Манни — это материнская привязанность или это роковая страсть женщины?
Она вдруг рассмеялась, и у меня мелькнула мысль, не подействовала ли на нее смесь мартини с кьянти.
— Можете ли вы представить себе Манни в порыве неистовой страсти? — сквозь смех спросила она.
— Пожалуй, нет, — признался я. — Его очки тут же запотеют, да он просто побоится заниматься любовью с кем-то из своих сослуживцев... — Не меняя легкомысленного тона, я продолжил свои расспросы:
— Знал ли Карлайл, что у него рак?
Карен моментально перестала смеяться.
— Я.., я не знаю.
— Но кто-то ведь знал наверняка?
— Не думаю. То, что у него могла быть эта болезнь, считалось величайшим секретом. Каким же образом вы узнали? — с недоумением проговорила она.
— Это не важно. Кто из врачей его наблюдал?
— Доктор Поулс. Но какое отношение к Гейл имеет все это?
— Никакого, очевидно. — Я слегка пожал плечами. — Всего лишь мое патологическое любопытство. Так что забудьте об этом. Полагаю, вы правы: Лестер Фосс не был любовником Гейл.
— Вы говорили с ним?
Ее голубые глаза снова смотрели настороженно. Выпитое вино не оказало на нее никакого влияния.
— Сегодня утром. — Я кивнул. — Приятный малый.
— Я встречалась с ним в доме Ллойда, когда бывала там с Манни. Мое мнение совпадает с вашим... Он держался с Гейл скорее как старший брат, понимаете?
Карен раскрыла сумочку, достала помаду и маленькое зеркальце, но, прежде чем привести себя в порядок, вновь с подозрением глянула на меня:
— Вы ведь поили меня не для этого пустого разговора?
— Верно, Карен.
— Не могли бы вы задать этот самый главный вопрос сейчас? Я зарабатываю себе на жизнь на студии, а сейчас уже почти три...
— Манни всячески мешает мне, не так ли? Помедлив, она осторожно положила сумочку на стол.
— Не понимаю, о чем вы?
— Он смертельно боится Джо Рейзера. Ну, это понятно. Но точно так же он боится меня. Я хочу знать причину, — Я думаю, все это плод вашей фантазии! — бросила она. — Я вам и прежде говорила: вы не сможете справиться с заданием, а Манни окажется виноватым во всем.
— Брайн! — Я осуждающе покачал головой. — Девушка с ласковыми голубыми глазами, вы знаете, как трудно быть убедительным лгуном? А у вас это здорово получается. Никто не знает, когда вы говорите правду, а когда врете.
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но мне явно не нравится ваш тон. — Карен снова схватила сумочку. — Честное слово, пора возвращаться на работу...
Я подал знак, чтобы принесли счет.
— А как вы относитесь к тому, чтобы поужинать со мной? — без особой надежды спросил я.
— Существует какое-то слово, которое к вам очень подходит, вот только никак не могу его вспомнить. — Она задумалась. — “Ненасытный” мне представляется не совсем точным определением. Давайте договоримся с вами, Холман. В первый же вечер по окончании того расследования, которого желает Рейзер, я пообедаю с вами. А он тем временем будет поздравлять Манни. Подходит?
— Человек так может и состариться в ожидании. — Я разочарованно улыбнулся.
— Только не вы, Холман. — Ее ответная улыбка была определенно издевательской. — Секс и напористость сохранят вас молодым.
Глава 6
Я закончил свой рассказ. Доктор Поулз несколько минут сидел молча, шумно втягивая носом воздух, словно принюхиваясь ко мне.
— Я понимаю беспокойство студии, мистер Холман, — прервал наконец он тишину. — Но, с этической точки зрения, не уверен, что имею право отвечать на ваши вопросы, — заключил он вежливо.
— Ллойд Карлайл умер, — торопливо пояснил я, — погиб в автокатастрофе, свидетелей которой нет. Если он знал, что у него рак, если ему сказали об этом как раз накануне происшествия?.. — Я не стал заканчивать фразу, давая доктору возможность немного подумать. — Представьте на минуту, что подобная информация станет достоянием какого-нибудь репортера, а, Поулс?
— Я понимаю, что вы имеете в виду, мистер Холман. — По его глазам было видно, что вопрос этики был разрешен, он даже почти улыбнулся мне. — Безусловно, это важно. В таком случае позвольте мне заявить, что никакого рака у него не было. Результаты биопсии не оставляют никаких сомнений. Действительно, опухоль была, но не злокачественная.
— Вы сами сообщили ему эту приятную новость? — спросил я на всякий случай.
— Непосредственно нет. Результаты обследования были получены во второй половине дня. Медсестра не сумела связаться с мистером Карлайлом по телефону. Естественно, я понимал, что он с нетерпением ждет вестей от меня, поэтому написал ему записку и послал с нарочным на студию. — Доктор медленно покачал головой. — Ирония судьбы, мистер Холман! Человеку как бы заново дарована жизнь, а на следующее утро он погибает в автомобильной катастрофе!
— Да, — прошептал я, потому что ничего другого не мог сказать.
— Похороны должны состояться завтра, как я понял? — угрюмо произнес Поулс. — Я непременно буду, отдам последний долг.
Я поднялся со стула:
— Еще раз благодарю вас, доктор.
— Рад, что сумел предотвратить слухи или сплетни, которые так быстро распространяются. — На этот раз он улыбнулся по-доброму. — Меня многое восхищало в Ллойде Карлайле, мистер Холман. А одно больше всего: он делал открыто то, что многие мужчины хотели бы делать тайком, но у них и на это не хватало смелости. — Его улыбка стала еще шире, когда он заметил удивленное выражение моих глаз. — Известно, что даже немолодые медики, вроде меня, восхищаются женским телом. Причем не из-за идеального строения их скелета. До свидания, мистер Холман.
Было около пяти, когда я вышел из кабинета врача на Вилшир-бульваре и направился в Западный Голливуд.
Пришло время, сказал я себе, серьезно поговорить с Джастином Годфри. Даже если придется расквасить ему нос, я все равно посмотрю на предсмертную записку его сестры. Я не сомневался, что сумею хорошенько его напугать и он будет держать язык за зубами о некоторых подробностях, которые я узнал о смерти Гейл.
Входная дверь в его квартиру, расположенную на двух этажах, распахнулась тотчас же, как я позвонил. Но открыл ее не Джастин: вместо него я увидел крепко сбитого парня. Он был одет в футболку и джинсы и, если не считать толстого брюха, казался просто мускулистым здоровяком. В руке он держал откупоренную банку пива. Его маленькие глазки глядели на меня весьма неприязненно. Возможно, парень подумал, что я явился отнять у него пиво.
— Да-а? — протянул он не слишком вежливо.
— Джастин Годфри дома? — спросил я.
— Кому он понадобился?
— Рику Холману.
Он хлебнул из банки, вытер локтем струйку пива, побежавшую по подбородку.
— Да, он дома, — буркнул парень.
Я прошел мимо него в гостиную, там никого не оказалось, затем обернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть, как он запер дверь и опустил ключ в карман.
— Это что — игра? — поинтересовался я. — Он прячется где-то в чулане?
Тип снова поднес банку ко рту, и я наблюдал, как прыгал его кадык, пока он приканчивал банку. Затем он небрежно швырнул ее в противоположный угол комнаты и опять использовал тыльную сторону ладони вместо салфетки.
— Знаете, Холман, я рад, что вы пришли! — Его глазки плотоядно блеснули, когда он оценивающе осмотрел меня, как хозяин мясной лавки, прикидывающий, сколько бифштексов получится из облюбованного им куска мяса. — Очень рад! Видать, Марвин догадливее вас!
— Очевидно, речь идет о моем старом приятеле Марвине... Марвине... — начал я.
— Марвине Лукасе. Он велел мне сообщить вам его имя, чтобы вы его хорошо запомнили. — Парень медленно покачал головой. — Марвин считает, что, хотя вчера он велел вам оставить в покое Годфри, но вы тупица и вам трудно что-либо втолковать. Поэтому он сказал мне: “Лу, задержись немного в квартире Годфри. Если этот Холман заявится, пригласи его войти, а потом просто дай ему хороший урок, чтобы он запомнил: когда Марвин Лукас что-то говорит, он не шутит!” Поэтому, — парень вытер руки о свитер и выжидательною посмотрел на меня, — сейчас я намерен этим заняться.
