Борис Виан - Детектив Франции Выпуск 2
Это правда более чем наполовину. В конце концов, она бесспорно принадлежит к породе девиц, которым следует слегка вмазать, чтобы они стали покладистей.
— Мне это не пошло на пользу, — отвечает она. — Вы могли бы объяснить, что вы со мной делали, пока я… спала?
— Это не совсем прилично, — ухмыляюсь я, — но если у нас выдастся пара свободных минут, я надеюсь восполнить этот пробел в вашей памяти. Кстати, не знаете ли вы тут какое — нибудь место, где можно провести вечер?
— Таких мест здесь хоть отбавляй. Неподалеку от Сан — Пинто.
Я сдерживаю невольную дрожь и говорю:
— Вот и отлично.
— Поехали быстрее, — продолжает она. — Я чертовски устала сегодня, да и к тому же у меня живот прилипает к спине от голода.
Решительно, это достойный соперник. После часа езды я останавливаюсь перед чудесным бело — красным ресторанчиком, утопающим в цветах. Во дворе, усыпанном гравием, стоит большая машина. Это, пожалуй, все, что я успеваю заметить. Гари подъезжает, и, как только мы входим, на нас нападают четверо малых. Следовало бы сказать — четыре гориллы.
Я падаю на пол, так как один из них сшибает меня с ног. Это самая красивая драка, которую я когда — либо видел.
Но если бы я ее только лишь видел!
XV. Я забочусь о своей внешности
Кора Лезерфорд, очевидно, потому указала мне именно этот уголок, что у нее была там назначена встреча с людьми из банды, теми (без всякого сомнения), которым она должна была перепоручить только что похищенную Мэри Джексон. Удивительно только, каким образом они были предупреждены о нашем появлении так, что сумели сразу же на нас наброситься. Я думаю обо всем этом словно в тумане, хотя мне приходится быстро соображать: я зажимаю шею одного из четверки между ног, а руками сдерживаю другого, хрустящего под напором моих пальцев. Гари, мелькающий в поле моего зрения, судя по всему, тоже сопротивляется. Я собираюсь с силами и жму руками и ногами еще крепче. Малый, которого я держу за горло, вдруг перестает дубасить меня по ребрам и становится совсем вялым. Я деликатно откладываю его в сторону, хватаю другого за гриву и дергаю изо всех сил. Тот начинает орать, словно дикая кошка, и наконец высвобождается. Он отступает, собираясь с силами, чтобы нанести мне удар. Я готовлюсь принять его в объятия, но вдруг ощущаю у себя на голове десятикилограммовую вазу и несколько секунд совершаю волнообразные движения. Воспользовавшись этим обстоятельством, второй нападающий одаривает меня мощным ударом кулака, который, судя по всему, вытесан из глыбы кремня. Я и мой правый глаз выдерживаем нападение, а моя нога ударяет противника в пах. Он складывается пополам, и я снова вижу жизнь в розовом свете. Кто мог запустить в меня вазой? Я оборачиваюсь и вижу Кору.
— О! — говорю я, — как это гадко нападать сзади на собственного жениха.
Она ухмыляется. В этот момент меня хватает сзади один из противников Гари Последний же находится в очень неприятном положении: лежа на спине, он бессмысленно смеется, уставившись в потолок. Я даю увлечь себя назад, делаю мост и, резко выпрямившись, перебрасываю малого через голову. Он приземляется на пол с мягким шелестом Я заливаюсь смехом, но мне на голову опускается другая ваза, весом уже не менее пятидесяти килограмм, и я падаю на колени рядом с только что поверженным типом Он далеко не блещет красотой. Рожа его расквашена, а левая рука вывернута наизнанку. Гари жалобно стонет в своем уголке. Над ним склоняется его первый противник — детина в сером габардиновом костюме и серой шляпе. Гари сдался гораздо легче, чем я думал… Я жду следующей атаки Коры Лезерфорд и злюсь, как черт, оттого что у меня болит голова и я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Но тут происходит радостное событие: я вижу, как ноги Гари сперва поджимаются, а затем благополучно достигают челюсти месье в габардине, отчего тот сплевывает три дюжины зубов и валится на пол, матерясь как сапожник Гари встает. Должно быть, он придуривался, что упал в обморок. Все это происходит очень быстро, и я плохо соображаю, что делается вокруг. Я стою на коленях перед своей последней жертвой и чувствую, как Кора садится на меня верхом и начинает дубасить меня по затылку бронзовыми китайскими пресс — папье. Раз, два, три, четыре, аут! Я хлопаюсь в обморок, сопровождая это прелестным музыкальным хрюканьем.
XVI. По методу нутрии
Когда через четверть часа я прихожу в себя, декорации (которые у меня не было времени вам описать) остаются прежними. На полу — прекрасный индийский ковер в бордовых пятнах от нашей крови. Мебель отделана медными украшениями — должно быть, она красного дерева, но ничего не гарантирую. Имеются также смешные крохотные окошечки с большими занавесками. Я прислонен к стене и связан, как сосиска. Я едва могу шевелить головой, и все у меня болит. Рядом я замечаю Гари. Нос его стремится соединиться с грудной клеткой — но это, скорей, от усталости. Напротив нас четверо других участников этой милой потасовки взаимно заботятся друг о друге, но движения их чуть вяловаты. Один из них, похоже, совсем потерял вкус к жизни. Это тот, которому я сжимал шею. Двое других хлопают его по щекам и трясут за руки, но он реагирует не больше, чем диванный валик. Месье в габардине тоже выглядит неважно: он промокает физиономию совершенно красным носовым платком, а когда открывает рот, видно, что у него осталось от зубов, — вернее, что у него их вовсе не осталось. Что же до цвета его глаз, увеличенных теперь до середины щек, то они будут даже поярче баклажанов. Двое оставшихся — здоровяк в голубом костюме, которого я перекинул через голову, и приземистый чернявый тип с плечами в форме готического камина — ощупывают себя, чтобы определить, что у них переломано. Это мероприятие вызывает у них забавные стоны. Я остаюсь доволен результатами операции, хотя чувствую себя таким разбитым, словно меня посадили в молотилку. Гари же продолжает скрывать свои впечатления Здесь же верхом на стуле сидит свежая как роза Кора Лезерфорд, а рядом с ней удивленная Мэри Джексон. Я — то знаю, что женщины любят смотреть, как дерутся мужчины (если это не из — за них самих). Мэри Джексон припудривается так, словно принимала участие в драке.
— Хорошо же вы благодарите людей, которые приглашают вас поужинать, — говорю я.
— А вы, как вы обходитесь с людьми, которых увозите на машине? — парирует Кора.
Она смеется!
— Вы совсем не в моем вкусе, — заявляет она.
Я пытаюсь разозлить ее, потому что ее улыбка вызывает у меня симпатию.
— Знаю я ваш вкус, — говорю я. — Он теперь в морге, с синими пятнами на мерзкой роже; то же, кстати, ожидает и малых напротив, — при помощи подбородка я указываю на четырех покалеченных обезьян, суетящихся в комнате, и мое предположение явно не приводит их в восторг. Что же до Коры, то намек на любовника вызывает у нее кривую гримасу, и она сверлит меня гневным взглядом.
— Вулф Петросян не был таким идиотом, как вы, Рок Бэйли, — говорит она. — Его убили обманом, подмешав отраву в вино, но он никогда бы не бросился, как дурак, в пасть к волку, как это только что сделали вы.
— Тем не менее ему хватило идиотизма, чтобы проглотить эту отраву и сдохнуть в телефонной будке, — говорю я.
— Насчет телефонных будок… — говорит она. — Существует одна история с фотографиями, разъяснить которую нужно прямо сейчас.
— Кому же? — спрашиваю я. — Вам? Этим господам? — я указываю на четверку. — Или кому — то другому?
«Господа», о которых идет речь, кажется, не поняли юмора, и приземистый коротышка направляется ко мне. Прежде чем я успеваю защититься, он расплющивает мой нос крепким ударом, так что моя голова приходит в тесный контакт со стеной.
Кора, должно быть, отдает себе отчет, что это производит не очень хорошее впечатление, — интересно, как же она объяснит все это Мэри Джексон. Определенно, девицы, которых она набирает для опытов господина X, отчаянно смелы. Они к тому же еще и маленькие свинюшки. Это объясняет, почему родители Беренис Хэйвен и Цинтии Спотлайт, исчезнувших первыми, не заявили в полицию, и почему семейство Мэри Джексон последует их примеру. Но родители не видели фотографии и, должно быть, представляют себе, что речь идет о банальном бегстве из дому.
Пока я предаюсь этим размышлениям, Кора орет на коротышку; тот, выругавшись, идет на свое место. А затем, после некоторого шума, в комнату врываются двое мужчин. Увидев нас, они хохочут, но стоит им перевести взор на других, как смех тут же исчезает. Из чего я заключаю, что это подмога, но из лагеря противника.
Кора встает.
— Возьмите этих, — она указывает на меня и Гари, — и отвезите сами знаете куда. Пошли, Мэри, — добавляет она.
Пришедшие приближаются к нам. Один — среднего роста, хорошо одет, выглядит простодушно. Другой… Я узнаю его. Это здоровенный санитар, подвергший меня процедуре — я не могу думать об этом без сожаления о Беренис Хэйвен, положившей начало всей этой авантюре.
