Росс Макдональд - Неукротимый враг
Со стороны шоссе, идущего вдоль побережья океана, донесся резкий звук полицейской сирены. Это был тот звук, который я всегда ненавидел, завывание, предвещающее несчастье на пустынных городских пространствах. Этот волчий вой пришел со стороны Чотокуа и затих на Элдер-стрит. В отдалении раздался хныкающий звук сирены «скорой помощи».
Я знал двух вошедших полицейских. Яновский к Принс были сержантами-розыскниками из отделения полиции на Пурдью-стрит. Обоим было под сорок, они гордились своей работой и были отменными профессионалами. Пришлось сказать им, что я тут делаю, однако имя Сэнди я называть не стал. Я назвал им только имя Дэви Спэннера.
— Это Спэннер сделал? — спросил меня Принс. Он ткнул большим пальцем в сторону ванной комнаты, где два санитара укладывали Лорел на носилки.
— Сомневаюсь. Они были хорошими друзьями.
— Насколько хорошими? — уточнил Яновский. У него было широкое с грубыми чертами лицо прибалтийского типа, а кожа — светлая и нежная.
— Она дала ему работу, когда он вышел из тюрьмы.
— Тогда действительно очень хорошие друзья, — заметил Принс. — За что он сидел?
— Угон автомобилей.
— Значит, сейчас пишет диплом по нанесению тяжких телесных повреждений. — Преступления, которые ему приходилось расследовать, Принс воспринимал как нечто глубоко личное. В молодости он был чемпионом по боксу во втором полусреднем весе, и жизнь у него тогда могла повернуться по-всякому.
Я не стал спорить с ними. Если они задержат Дэви, то, вероятнее всего, окажут тем самым ему услугу. К тому же дело шло к вечеру. Я хотел успеть к Спэннерам, пока не стало слишком поздно.
Выйдя на улицу, мы смотрели, как Лорел Смит на носилках поднимают в машину. Трое или четверо жильцов, все женщины, толпились кучкой на тротуаре. Лорел была их квартирной хозяйкой, и они ее, без сомнения, знали, однако слишком близко не подходили. От хрипящей женщины разносились микробы, несущие несчастье.
Яновский спросил одного из санитаров:
— Насколько сильно она избита?
— Трудно сказать, особенно насчет головы. Сломаны нос и челюсть, возможно, проломлен череп. Думаю, что били не кулаками.
— А чем?
— Палкой или дубинкой.
Принс опрашивал женщин, живущих в доме. Ни одна из них ничего не слышала и не видела. Они стояли тихо и покорно, словно напуганные птицы, чувствующие, что где-то в вышине, совсем неподалеку парит хищный коршун.
«Скорая помощь» уехала. Женщины вошли в дом. Принс сел в полицейскую машину и своим низким голосом стал монотонно докладывать в микрофон о случившемся.
Яновский вернулся в квартиру. Я поднялся по Лос Баньос-стрит, чтобы еще раз взглянуть на дом, во фронтон которого была вделана плита вулканической скальной породы. Окна по-прежнему были плотно занавешены. «Пантеры» последней модели рядом не было.
Обогнув дом, я зашел во дворик и увидел незанавешенную застекленную дверь. Никакой мебели в этой комнате не было. Я осмотрелся. Дворик весь зарос уже засохшим ползучим сорняком, который даже дожди не могли вернуть к жизни, и был обнесен полутораметровым заборчиком из подпорок для винограда.
С соседнего двора из-за забора выглянула женщина. Она была крашеной блондинкой, глаза были увеличены при помощи лиловых теней.
— А вам что тут нужно?
— Ищу мужчину из этого дома.
— Такого крупного, с лысиной?
— Его самого.
— Он уехал час назад. Как мне показалось, насовсем. Что меня весьма устраивает.
— Кто это?
Она бросила на меня через забор печальный взгляд глаз в лиловых полукружьях.
— Вы его друг?
— Да я бы не сказал.
— А что вы от него хотите?
— Это не я, а он хотел. Вызвал меня по телефону, чтобы я произвел ремонт.
— Той самой радиоаппаратуры, которая у него была?
— Точно.
— Опоздали. Он забрал ее. Запихал в багажник и укатил. И скатертью дорожка, скажу я.
— Он доставлял вам неприятности?
— Собственно говоря, ничего конкретного. Но знаете, как-то жутковато, когда знаешь, что он сидит один в совершенно пустом доме. Думала, сама с ума сойду.
— А как вы узнали, что дом пустой?
— У меня глаза есть. Когда он въезжал сюда, из вещей у него была только походная раскладушка, складное кресло с карточным столиком да та самая радиоаппаратура. Именно все это он и забрал сегодня, когда уезжал.
— А сколько времени он здесь жил?
— Да пару недель круглым счетом. Я уже собиралась жаловаться мистеру Сэнти. Соседям на нервы действует, когда человек живет в доме без мебели.
— Мистер Сэнти, это кто?
— Алекс Сэнти. Посредник, через которого я снимаю жилье. И этот дом тоже через него сняла.
— Где я могу найти мистера Сэнти?
— Его контора на Сансет-бульваре. — Она показала пальцем в направлении к центру города. — А сейчас извините, у меня кое-что готовится на плите.
Я пересек дворик и посмотрел вниз через несколько других дворов. Квартира Лорел Смит была видна отсюда очень хорошо. Открытая входная дверь находилась на прямой линии видимости. Сержант-розыскник Яновский вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.
Глава 10
Алекс Сэнти был невысоким пожилым человеком с нагловатым взглядом, замаскированным очками. Он как раз закрывал свою контору по сдаче недвижимости внаем, когда я вошел, но любезно согласился выслушать меня.
— Однако уделить вам смогу лишь несколько минут. У меня назначена встреча, я должен показать дом клиенту.
— Меня интересует дом по Лос Баньос-стрит, 702, тот, что с фронтоном из вулканической породы.
— Характерный признак, правда? Но, к сожалению, дом сдан.
— С какого времени? Он стоит пустой.
— С пятнадцатого ноября этого года. Вы имеете в виду, что жилец еще не въехал?
— Он жил, но съехал, по словам соседей. Выехал сегодня.
— Любопытно, — пожал плечами Сэнти. — Ну что ж, это его право. Раз Флейшер выехал, то дом подлежит сдаче внаем с пятнадцатого числа этого месяца. Триста пятьдесят в месяц, если будете снимать на год, плата за первый и последний месяцы вносится вперед.
— Может, сначала мне лучше с ним поговорить? Вы сказали, его зовут Флейшер?
— Джек Флейшер. — Сэнти отыскал в своей картотеке нужную карточку и произнес фамилию раздельно по буквам. — Вот его адрес, который он мне оставил. Отель «Доринда» в Санта-Монике.
— Он говорил, чем он занимается?
— Шериф в отставке откуда-то из северной части округа. — Сэнти опять отыскал что-то в картотеке. — Из Санта-Терезы. Может быть, он туда решил вернуться.
Администратор «Доринды», угрюмый человек с пышной прической в стиле «помпадур», сначала никак не мог вспомнить Джека Флейшера. Но, полистав регистрационный журнал, он нашел запись о том, что примерно месяц назад, в начале ноября, Флейшер останавливался у них на двое суток.
Отыскав в холле телефонную будку, я набрал номер Спэннеров. Мне ответил густой мужской голос:
— Дом Эдуарда Спэннера.
— Мистер Спэннер?
— Да.
— Говорит Лью Арчер. Вашу фамилию мне дал мистер Джекоб Белсайз. Я провожу одно расследование и очень хотел бы поговорить с вами.
— О Дэви? — голос его стал менее густым.
— О Дэви и еще кое о чем.
— Опять он что-нибудь натворил?
— Женщина, у которой он работал, была сильно избита. Ее только что отвезли в больницу.
— Вы имеете в виду миссис Смит? Раньше он никогда не поднимал руку на женщин.
— Я не утверждаю, что это сделал он. Вы знаете его лучше, чем кто-либо, мистер Спэннер. Пожалуйста, уделите мне несколько минут.
— Но мы как раз собирались ужинать. Не понимаю, почему все вы не можете оставить нас в покое. Дэви уже несколько лет как не живет с нами. Официально мы его не усыновляли и по закону никакой ответственности за него не несем.
Я оборвал его:
— Буду у вас через полчаса.
Когда я вышел из отеля «Доринда», солнце уже садилось. Над огромным городом будто разгоралось зарево пожара, угрожая охватить всю западную часть. Ночь опускается на Лос-Анджелес очень быстро, и когда я подъезжал к дому Спэннеров, пожар уже выгорел, а в воздухе, подобно дыму, висели сгущающиеся сумерки.
Это было еще довоенное оштукатуренное бунгало, втиснутое в унылый ряд аналогичных домишек. Я постучал во входную дверь, которую мне с неохотой открыл Эдуард Спэннер, высокий худой мужчина с удлиненным лицом и выразительными глазами. Он был очень черноволос, причем волосы росли не только на голове, но и на руках и на тыльных сторонах ладоней. На нем была рубашка в полоску с засученными рукавами, а от всего его облика веяло чем-то старомодным, какой-то почти язвительной доброжелательностью.
— Входите, мистер Арчер. Добро пожаловать в нашу обитель. — Он производил впечатление человека, который научился правильно говорить по книгам.
Я прошел за ним через обставленную старой мебелью гостиную, на стенах которой висели изречения, на кухню, где за столом сидела его жена. На ней было обыкновенное домашнее платье, подчеркивающее ее угловатую фигуру. На лице ее застыла печать страдания, чуть ослабленная мягкой линией рта и чутким выражением глаз.
