Росс Макдональд - Дело Уичерли
— Кэтрин? — Элен Тревор опустилась на стул и жестом пригласила меня сделать то же самое. — А при чем тут Кэтрин?
— Последний раз Фебу видели вместе с матерью. Они сошли с парохода в день отплытия вашего брата. Вскоре после этого миссис Уичерли покинула свой дом. Куда она могла поехать, не знаете?
— Я за перемещениями Кэтрин не слежу. Она сама предпочла выйти из нашей семьи. — «И слава богу», хотелось, наверно, добавить моей собеседнице. — Гомер, должно быть, говорил вам, что они развелись прошлой весной в Рино.
— А оттуда, значит, она переехала в Атертон?
Миссис Тревор утвердительно кивнула своей хищной седой головкой:
— Вот именно. Не нашла ничего лучше, как поселиться по соседству с нами! Впрочем, я ее понимаю. Она надеялась воспользоваться нашим положением в округе. Но в наши планы это не входило. У Кэтрин — своя жизнь, у нас — своя. — Элен Тревор поджала губы. — Ничего удивительного, что в конце концов она из Атертона уехала.
— И все-таки как вы думаете, почему?
— Я же сказала вам, понятия не имею. В любом случае я уверена, вы пошли по ложному следу. Феба едва ли могла уехать с матерью. Они ведь не ладят.
— Возможно. И все же мне надо поговорить с миссис Уичерли.
— Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. — Миссис Тревор вскинула голову, словно прислушиваясь к голосу собственного рассудка. — Не сочтите меня плохой христианкой, мистер Арчер, но моя невестка, как говорится, в печенках у нас сидит. Я ведь для нее в свое время сделала немало: еще до того, как она вышла замуж за брата, я взяла ее к себе в дом и попыталась научить всему тому, что полагается знать воспитанной женщине. К сожалению, мои наставления своего действия не возымели. Последний раз, когда я ее видела... — Миссис Тревор осеклась и крепко сжала губы — семейная черта.
— Когда вы видели ее последний раз?
— В тот самый достопамятный день, когда Гомер отправился в далекие края. По принципу: чем дальше, тем лучше. Кэтрин, как видно, узнала из газет, что он уезжает, и решила напоследок испортить ему настроение. Странно, что ее вообще пустили на пароход. Я и раньше не раз видела ее пьяной, но такой наглой и грубой — впервые.
— Что ей надо было?
— Деньги. Так, во всяком случае, она заявила. Ведь Гомер со своими миллионами отправлялся на край света, а несчастная Кэтрин должна была перебиваться с хлеба на воду на то нищенское пособие, которое он ей выделил. Меня очень подмывало сказать Кэтрин, что немного поголодать ей только полезно. Я шучу, разумеется: она ведь, как всегда, сильно преувеличивала — Гомер, я точно знаю, заплатил ей единовременно сто тысяч и вдобавок выплачивает три тысячи ежемесячного содержания. А она тратит все до последнего цента.
— Каким образом?
— Откуда я знаю! Кэтрин всегда любила жить на широкую ногу — поэтому, собственно, она и вышла за брата замуж — лично я ни минуты в этом не сомневаюсь. Я слышала, что за дом Мандевилла она отдала семьдесят пять тысяч — немалая сумма, вы не находите, тем более для женщины в ее положении?
— Дом Мандевилла?
— Тот самый дом в Атертоне, который сейчас, по вашим словам, продается. Она купила его у капитана Мандевилла.
— Ясно. Возвращаясь к сцене на пароходе, вы не заметили, как реагировала на происходящее ваша племянница?
— Точно не помню. Наверняка она была в ужасе. Как и все мы. Мы с мужем ушли, когда скандал был еще в самом разгаре. У мистера Тревора больное сердце, и ему нельзя волноваться. Если Кэтрин ставила своей целью испортить нам проводы, то это ей удалось как нельзя лучше.
— Стало быть, вы не видели, как она вместе с Фебой покинула корабль?
— Нет, я же говорю, мы ушли раньше. А вы уверены, что так оно и было? Что-то не верится.
— Мне об этом сообщил один из членов команды. По его словам, мать и дочь вместе сошли на берег и уехали на такси. Куда — неизвестно.
— Ситуация хуже некуда. — Миссис Тревор прижала к груди руки. — Мой муж пришел в ужас, когда узнал. Надо было сначала дать ему отдохнуть — домой с работы он приезжает такой усталый. Но я не удержалась и прямо на вокзале выложила ему все, как есть.
— По словам мистера Уичерли, ваш муж очень привязан к Фебе.
— Не то слово. Мы с Карлом относились к ней как к родной дочери. Особенно муж. Если вы найдете девочку, он будет просто счастлив. Мы все будем счастливы, но он — особенно. — Миссис Тревор прижала руку к горлу и стала теребить жемчужное ожерелье. — Не представляю себе, как муж переживет это потрясение. Он редко так волновался, как теперь. И знаете, в том, что случилось, он винит меня.
— Вас?
— Да. Когда Феба не ответила на наше приглашение провести у нас Рождество, Карл испугался, что она заболела, и собрался в Болдер-Бич, однако я его от этой поездки отговорила. Во-первых, ему нельзя водить машину. Во-вторых, мне казалось, что Феба уже взрослая и имеет право проводить праздники как ей заблагорассудится. Я решила, что на этот раз она сочла себя свободной от семейных обязательств. Кроме того, если честно, я на нее немного обиделась — на наше приглашение она могла бы, согласитесь, ответить. Короче говоря, мы не поехали. Как теперь выясняется — очень напрасно. Надо было поехать или по крайней мере позвонить.
Хозяйка дома с таким остервенением теребила бусы, что нитка порвалась, и жемчужины рассыпались по всей комнате.
— Черт побери! — вскричала она. — Сегодня все из рук валится!
Наступая на лежавшие на полу бусы, она кинулась к двери и большим пальцем надавила на кнопку звонка. Прибежала служанка, опустилась на колени и стала подбирать рассыпавшиеся жемчужины.
В это время в дверях появился очень бледный мужчина средних лет в клетчатой домашней куртке. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и с явным интересом, еле сдерживая смех, наблюдал за происходящим. Огромная, ушедшая в плечи лысеющая голова этого человека напоминала пушечное ядро.
— Что происходит, Элен? — спросил он низким, хорошо поставленным голосом.
— Жемчужное ожерелье рассыпалось. — Миссис Тревор злобно прищурилась, давая понять, что виноват в случившемся муж.
— Это же не конец света.
— Просто кошмар какой-то! Когда не везет, так уж не везет.
Стоящая на коленях служанка искоса посмотрела на нее снизу вверх, но промолчала, а миссис Тревор накинулась на мужа:
— Немедленно иди ложись. Нам только твоего приступа сегодня не хватало. — Эти слова воспринимались как очередной ход в сложной словесной игре, где победителей не бывает.
— Не волнуйся, — отозвался мистер Тревор. — Мне уже полегчало. — И он с любопытством посмотрел на меня своими умными голубыми глазами.
— Мистер Тревор, мне бы хотелось поговорить с вами.
Я пустился было в объяснения, кто я такой, но тут вмешалась миссис Тревор:
— Нет, мистер Арчер, прошу вас, не впутывайте в эти дела моего мужа. Я готова ответить на все ваши...
— Чепуха, Элен. Позволь мне поговорить с ним. Сейчас я чувствую себя превосходно. Пойдемте со мной, мистер... Арчер, кажется?
— Арчер.
И, не обращая ни малейшего внимания на протесты жены, Тревор повел меня к себе в кабинет, маленькую комнатку за библиотекой. Закрывая дверь, он издал вздох облегчения.
— Все женщины одинаковы, — сказал он вполголоса. — Виски? «Скотч» или «бурбон»?
— Нет, благодарю. Я за рулем, а Береговая петля и для трезвого водителя не подарок.
— Вы находите? А я, знаете ли, предпочитаю ездить в Сан-Франциско по автостраде «Сазерн-Пасифик». А теперь садитесь и рассказывайте, что там у Фебы. Мне о ее исчезновении рассказала жена, а я ей не слишком-то доверяю.
Он усадил меня в глубокое кожаное кресло, сам сел напротив и внимательно выслушал мой рассказ. Когда я кончил, Тревор довольно долго сидел молча и совершенно неподвижно — казалось, он стоически переносит немыслимые физические или душевные страдания.
— Я сам во всем виноват, — сказал он наконец. — Надо было мне самому за ней присматривать, раз Гомер устранился. Бросил девчонку на произвол судьбы и как ни в чем не бывало уплыл себе по морям по волнам... — Он в сердцах стукнул кулаком по колену. — Впрочем, сейчас важно другое. Что делать будем?
— Искать.
— Если еще есть кого.
— Обычно они остаются в живых, — успокоил его я, хотя сам не очень-то в это верил. — Как правило, они либо считают мелочь в Лас-Вегасе, либо накрывают на стол в ресторане «Тендерлойн», а бывает, обслуживают клиентов в курильне марихуаны или же позируют в Голливуде.
Тревор насупил густые брови, похожие на злобно выгнувших спину гусениц.
— С какой это стати девушка из хорошей семьи станет болтаться по притонам?
— Современных молодых женщин побуждают к бегству выпивка, наркотики или мужчины. Все это, впрочем, лишь разные проявления бунтарства, которому они учатся в школе, да и не только в школе.
— Но ведь Феба по характеру никогда бунтаркой не была. Хотя, видит бог, у нее для этого имелись все основания.
