Дэвид Гудис - Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль
Потом он перевел взгляд на верхнее отделение бумажника и на удостоверение, вставленное в окошко под целлофан. Он читал два слова, поставленные резиновой печатью.
«Там написано: «Ночной патруль“, – сказал он себе. – Это значит, что ты – член «Ночного патруля“. Это значит, что ты – полицейский. Вот что это значит».
Рядом на столике из тикового дерева стоял телефонный аппарат. Кори подошел к нему, снял трубку и набрал номер. Ему ответила телефонистка, и он назвал добавочный.
Пока он ждал, когда его соединят. Лита, что–то бормотавшая в беспамятстве, постепенно приходила в себя. Она медленно села, огляделась мутным взглядом, потом, увидев на полу перед Буддой стопки денег, выпрямилась.
Лита попыталась подняться с дивана, но Кори велел ей оставаться на месте. Он сделал это спокойно, и повторять ему не пришлось. Бумажник все еще был у него в руке, и Кори показал Лите свой значок. Потом он переговорил по телефону с сержантом Макдермоттом.
* * *
Меньше чем через два часа пачки банкнотов в сумме один миллион пятьсот шестьдесят пять тысяч долларов уже лежали в сейфе муниципалитета. Литу отправили в городскую тюрьму по обвинению в попытке вымогательства и тайного сговора. Тела из дома на Второй улице отвезли в морг вместе с телами, обнаруженными на Гарольд–стрит. Коронер направил свой рапорт и рапорт, представленный «Ночным патрулем», окружному прокурору. Окружной прокурор подписал оба рапорта, а сам быстренько возвратился в свой дом на окраине, чтобы возобновить прерванный сон. Рапорты отправили в картотеку с надписью:
«Расследование закончено – дело закрыто».
Напротив здания муниципалитета располагался небольшой ресторанчик. На месте был один только повар, который сидел за стойкой, склонившись над разделом спортивных новостей воскресной газеты. Он поднял глаза на двух вошедших мужчин. Узнал одного из них и сказал:
– Доброе утро, сержант.
– Доброе утро, – ответил Макдермотт.
– Чай со льдом? – предложил повар.
– Черный кофе, – поправил его Макдермотт, усаживаясь у стойки.
Кори Брэдфорд опустил в автомат с сигаретами две монеты – пятицентовик и четверть доллара. По пути к стойке он закурил сигарету, а потом устроился рядом с Макдермоттом. И заказал бутерброд с говядиной под соусом и чашку кофе, отметив про себя, что в данный момент если и нуждается в чем–то, так это в двойной порции джина.
Повар принес тарелку и две чашки кофе. Кори ел быстро, механически, едва различая вкус еды. Он не смотрел на Макдермотта, чувствуя, что тот наблюдает за ним, как врач, ставящий диагноз.
Кори отодвинул пустую тарелку, заказал еще одну чашку кофе и закурил новую сигарету. Макдермотт спокойно спросил:
– Теперь ты готов?
– Готов? – удивился он и сквозь табачный дым прищурил глаза, глядя на сержанта. – Готов к чему?
– К рассказу. К тому, чтобы облечь события в слова. Особенно те, о которых ты не сообщил в письменном рапорте.
Кори отвернулся.
– В рапорте все изложено, – буркнул он. – Иначе его бы не приняли.
– Его приняли официально, – поправил Макдермотт. – Но кое–чего в нем не хватает. Того, что останется между нами – мной и тобой. – Он наклонился к Кори и спросил шепотом: – За что ты убил Грогана?
Кори продолжал смотреть в сторону, сжав губы.
– За что? – повторил свой вопрос Макдермотт.
«Ты знал, что это случится, – сказал себе Кори. – Ты знал об этом, когда выходил из муниципалитета. Он увязался с тобой и предложил: «Давай перейдем улицу и выпьем кофе«…»
– Судя по письменному рапорту, – продолжал Макдермотт тем же полушепотом, – у Грогана был револьвер и он воспользовался им, чтобы продырявить Кингсли. Ты не мог этого предотвратить, и тебе оставалось лишь одно – выжидать удобного момента. Ладно, это логично. Поэтому, когда Гроган взял эту банку со щелоком и собрался нанести даме увечья, у тебя не было выхода. Чтобы остановить его, тебе пришлось его продырявить. Тебе нужно было попасть в жизненно важный орган, потому что, если бы пуля только слегка его задела или попала бы в руку или ногу, Гроган наверняка схватился бы за свою пушку, а ты не собирался рисковать собственной головой. Это тоже логично – и вполне приемлемо. То есть твой письменный рапорт вполне приемлем для коронера, окружного прокурора и будет принят широкой публикой, когда она прочитает его в газетах. Одна неувязочка – для меня он не подходит.
Сержант откинулся на спинку стула и миролюбиво посмотрел на Кори Брэдфорда.
Последовало продолжительное молчание. Кори сунул в рот сигарету. Но не прикурил. Она некоторое время торчала у него изо рта, потом он вытащил ее из сжатых губ и сломал пополам, швырнув половинки на стойку.
– Почему ты разделался с Гроганом? – снова спросил Макдермотт.
И Кори услышал свой невнятный ответ:
– Должно быть, из–за денег. Полтора миллиона. Мне хотелось получить полтора миллиона.
– Ничего подобного, – возразил сержант. – Если бы ты действительно хотел заполучить эти деньги, ты бы их взял. Но вместо этого ты действовал по инструкции. Ты набрал номер, вызвал муниципалитет, и тебя соединили с комнатой пятьсот двадцать девять. Знаешь, что я тебе скажу? У меня было предчувствие, что ты позвонишь. Я ждал этого.
Кори медленно повернул голову и удивленно посмотрел на сержанта.
– Я скажу тебе, почему ты разделался с Гроганом, – сказал сержант. – Тебе очень хотелось убить его.
– Что сделать?
– Отомстить. Фактически это было убийство, убийство первой степени, потому что ты сознательно целился ему в грудь с намерением лишить его жизни. Ты хладнокровно его застрелил. Я сказал «хладнокровно». Безо всяких эмоций. Просто тебе пришло послание. Ты получил послание и…
– Что еще за послание? Откуда?
– Из могилы, – ответил Макдермотт. – От твоего отца.
Кори вздрогнул.
– От твоего отца, – продолжал Макдермотт. – От твоего отца, который был моим самым близким другом. И настоящим полицейским. Человеком с чистым сердцем, считавшим полицейский значок чем–то священным.
Кори стала бить дрожь, и он почувствовал острую боль высоко на бедре, где–то у паха.
Он слышал, как Макдермотт говорит:
– Банда, которая довела твоего отца до могилы, называлась Драконы с Третьей улицы. А главарь Драконов с Третьей улицы сегодня отправлен в морг, где ему давным–давно самое место. – Затем Макдермотт продолжил: – Вот почему я зачислил тебя в «Патруль». Я надеялся, что ты получишь послание. Не от меня. От того, кто тебе ближе, чем я. Оттуда, изнутри. Из своей души.
Кори кивнул и посмотрел на детектива. Голос его слегка дрожал, когда он невнятно произнес:
– Сделайте мне одолжение. Личное одолжение.
– Какое?
– Оставьте мне значок. Оставьте меня в «Ночном патруле».
– Я подумаю об этом, – сказал сержант.
Он едва заметно улыбнулся, положил руку Кори на плечо и прижал его к себе. Потом положил деньги на стойку, и они вышли из ресторанчика, пересекли улицу и уселись в патрульную машину. Через десять минут машина остановилась на перекрестке Четвертой и Эддисон. Кори вышел. Автомобиль развернулся и поехал назад к мосту. Кори двинулся по Четвертой к дому, где он жил.
Подходя, он заметил, что кто–то сидит на крыльце. Это был Карп. Он сидел, повесив голову, и дремал. Потом резко открыл глаза и увидел Кори.
– Самое замечательное зрелище, – торжественно произнес он. – Я чрезвычайно рад видеть вас среди живых.
Встав с порога, Карп приложил свои тонкие пальцы к небольшой шишке на виске.
– Откуда у тебя это? – осведомился Кори.
– От Нелли, – ответил тщедушный человечек. – Я постучался к ней в дверь и спросил ваш адрес. Она не выказала особого удовольствия, когда ее разбудили в такую рань. После довольно продолжительной дискуссии она ответила на мой вопрос и… – Он замолк, увидев выражение лица Кори.
– Вы хотите мне что–то сказать? – пробормотал он.
Кори кивнул.
– С Гроганом покончено, – сказал он. – Грогана больше нет. Я его пристрелил.
На мгновение тщедушный человечек закрыл глаза. Он ничего не сказал. Кори замер в ожидании его реакции. Наконец коротышка посмотрел на него и произнес очень медленно, отчетливо и со спокойной учтивостью:
– Это пойдет на пользу нашему району. Это принесет большую пользу. Как житель «Болота», я хочу выразить вам свою глубокую благодарность.
И отвесил церемонный поклон. Потом повернулся и пошел прочь.
Кори Брэдфорд постоял немного, потом зашагал по Четвертой, к югу, в направлении Ингерсолл. Точнее, он направлялся в квартиру на первом этаже в доме 617 по Ингерсолл–стрит.
Кори постучал несколько раз, и ему открыли.
В дверном проеме стояла Лилиан в поношенном халате и моргала глазами со сна.
