Боб Джадд - Финикс. Трасса смерти
— Сегодня утром Раймонд звонил мне из какого-то кафе. Они все еще во Франции, крепко застряли где-то в окрестностях Фонтенбло. Забастовка водителей идет на убыль, так что он думает, что будет здесь до полуночи. Джош, перестань морочить голову со своим бананом! Нам совсем не нужен банан. О чем ты говорил, Форрест? Вы меняете конфигурацию, не так ли? На что же они будут похожи?
— Они будут немного похожи на курлыкающих журавлей, — ответил я. По крайней мере, это хоть была правда.
Глава 29
— У Кларенс — простуда. Где ты был?
— Ел сандвич с ветчиной и бананом. Что это за Кларенс?
— Твоя лучшая чертежница, Форрест, Кларенс Хармон, остались только Билл Генри и Кэти Байбер. Ты что, не знаешь своих людей? Да, Алистер так и говорил, что ты никогда выше первого этажа не поднимался.
— Я только что ходил туда, смотрел, как продвигаются дела.
— Билл сейчас застрял с настройкой нового диффузора.
— Я считал, что это уже позади.
— Так оно было вначале. Но после того как ты ушел, я слонялась по комнате и стала просматривать файлы САПР, созданные Алистером, и обнаружила чертеж, который он сделал, — как раз то, что нам надо, и он практически завершен. Я думаю, при соответствующей термической обработке мы сможем сделать новый из твоего старого. Если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Тот самый — с гибкими стенками в глушителе, чтобы придать мне больше прижимной силы при малой скорости?
— Вот именно! И это неплохая новость. Все, что от тебя требуется, — взять старый, изменить пару размеров в выходной части и нагреть его. Это я так считаю. А плохая новость — это то, что у тебя будет только один новый капот и один диффузор, потому что Билли будет занят прогонкой диффузора, а капотом будет заниматься только Кэти.
— Так что все будет в одном экземпляре. Прекрасно!
— Почему?
— Причина, по которой Нотон был так счастлив, что привез новые двигатели, заключалась в том, что это решало его проблемы. Если эти машины окажутся быстрее, он всегда сможет заявить: «Ага, дополнительная мощность сыграла свою роль!»
— Так он утверждает?
— Именно так, лапушка!
— Да брось, ты смеешься над ним, Форрест! Ты ведешь себя, как распорядитель церемонии. Я все еще не вижу, что ты пытаешься доказать.
— Если моя машина будет отличаться по виду от машины Рассела и будет быстр ее при одинаковых двигателях, тогда очевиден вывод, что влияет аэродинамика.
— Но это будет не намного быстрее. То есть новый диффузор даст тебе полсекунды на круг. В лучшем случае, может, три четверти секунды. Если это такой быстрый автодром, как Сильверстоун. А изгиб на носу может съесть половину твоего выигрыша. Всякий, кто хоть чуть разбирается в аэродинамике, догадается, что это подделка.
— Мерри, есть одно великое правило гонок — так же, как и великое правило Голливуда. «Никто ничего не знает». Ты отлично понимаешь, что это дает дополнительную тягу, потому что прогнала модель через свой «КАДТ». Но люди воспринимают технологию самым странным образом. Многие, например, думают, что двойной пол «феррари» дает ей преимущество.
— Так это в «феррари»!
— Не важно. Мне надо одурачить единственного человека — Нотона.
— Хорошо, но даже если он купится, трюк с капотом можно будет сыграть только один раз. Его приготовят за ночь. Но понадобится почти целая неделя, чтобы подогнать его к машине. А если ты налетишь на кого-нибудь на тренировке или кто-то въедет в тебя в гараже, тебе придется вернуться к старому корпусу.
— Буду беречь нос машины, как собственный. Тебе уже лучше?
— Да. Намного. Спасибо, что остался у меня на ночь. И за то, что положил меня в постель. Я очень тебе благодарна. — Ее голос звучал спокойней и уверенней. Не понял, что она имела в виду, потому что я не укладывал ее в постель той ночью, но голос ее звучал намного лучше, и я не стал раскачивать лодку. Просто сказал:
— Можешь и впредь на меня рассчитывать.
— Увидимся на трассе.
— Ты приедешь в Сильверстоун?
— Я ни за что не пропущу эти гонки.
— Тогда до встречи!
Глава 30
— Как дела, радость моя?
— Да просто стою и смотрю через плечо Кэти на новую форму, которую мы прогоняем через компьютерную аэродинамическую трубу. Пока накануне Сильверстоуна выглядит многообещающе. Ты отлично сделала, что отыскала меня!
Передо мной Кэти на экране монитора вращала длинный острый изогнутый капот, делая при этом кислую мину, чтобы показать свое отношение к этим фальшивым нововведениям Мерри в аэродинамику.
— Да-а, — прозвучало в трубке, — я могла бы стать великим охотником, пуская стрелы во все стороны — вжик! — и нате вам тираннозавра! Я скучаю по тебе.
— Слушай, не Нотон ли там, случайно, сопит у тебя за спиной?
— Это сопит твоя паранойя из твоих же ноздрей. Да что это с тобой, Форрест? Он — мой друг. Пригласил меня на ужин. И он беспокоится о тебе.
— А что он делает в Голливуде?
— Я звоню из Бель-Эр, а это далеко оиГолливуда, в чем бы мог убедиться, приехав сюда. Ты бы еще узнал, что его здесь нет и он со мной не очень-то делится. Мне кажется, что было бы здорово, если б ты прилетел сюда.
— Что, Голливуд изнывает без такого актера?
— Там не так много стоящих мужчин-артистов. Ну, Дуглас, Джер, Уиллис, Гибсон, Крус, кто еще? Хофману уже за пятьдесят, и он, в любом случае, карлик. Полу Ньюмену — шестьдесят восемь. Так что звезд не очень много. Голливуду не хватает сексуально привлекательного мужчины, а ты мог бы быть им. Ты несешь ощущение реальности, как, например молодой Рэндолф Скотт.
— Какой такой Рэндолф Скотт?
— Ты что, никогда не смотрел старых вестернов? Скотт был похож на Роберта Стэка, знаешь, того, который, когда вглядывался в горизонт, очень хорошо смотрелся.
— Кто такой Роберт Стэк?
— Ладно, не утруждай себя! В любом варианте поверь мне, ты несешь ощущение реальности, а это здесь — редкость. Ты в самом деле мог бы стать величиной.
— Сколько больших звезд ты можешь назвать и сказать, что они счастливы?
— Ай, Форрест! Нельзя быть великим и счастливым, так что не пой мне эту песенку про счастье среднего обывателя.
— Звучит неотразимо, Вирджи! Кстати, британские газеты переполнены репортажами о твоей встрече с Нотоном в аэропорту.
— Это здорово! Это все идея Келли, потому что это она установила, что наши рейсы пересекаются. Она связалась с его людьми из «СО», и они все устроили. Съемка длилась десять минут. А в скольких газетах?
— Не знаю, я только слышал об этом.
— Я выясню. Прилечу в Лондон через пару, а может, три-четыре дня. Я серьезно очень хочу тебя видеть. Келли организует съемку после гонок. Ты будешь весь потный и в масле после гонки, а я — девственно белая, и на мне — твои грязные руки. Это будет отлично смотреться. Знаешь, когда мы закончим эту съемку, я жду от нее чего-то особенного. Я хочу сказать, что я на самом деле люблю тебя, понимаешь?
— Передай Нотону, что мы добились настоящего прорыва. В Сильверстоуне будем на первых местах.
— Ладно, передам. У тебя есть что-нибудь еще для меня?
— Я тебя люблю, Джейнис. Очень. А когда услышал, что в Париже в аэропорту ты встречалась с Нотоном, меня как будто кто-то ударил ножом в спину.
— Ай, это же была съемка! Через пятнадцать минут я оттуда уехала.
— Знаю. Но меня беспокоит, что ты никогда не говорила мне об этом.
— Форрест! Если б я тебе говорила обо всем, что делаю, ты бы умер со скуки.
— Возможно, но это дает мне право думать, что я тебя люблю, но не представляю нас с тобой как семейную пару.
— Что, жить в маленьком белом домике с детишками и какашками? Держаться за руки, сидя в кинозале? У нас бы здорово получилось.
— Ты — большой игрок, Джейнис. И следующий ход — за тобой. Но все это мне кажется нереальным, похожим на игру.
— Ну. и играй тогда сам с собой, если ты так чувствуешь. Ты действительно хрен, Форрест! Позвоню, когда вернусь. Если захочу.
Положив трубку, я заметил, что на меня смотрит Кэти, сидевшая у своего экрана, подперев подбородок четырьмя пальцами, а на каждом — по кольцу. Брови были вздернуты, под глазами — темные круги.
— Кто это был? — спросила она.
— Тот же самый вопрос задавал мне Алистер.
— Правда? И что вы ему сказали?
— Сказал, что понятия не имею.
— Наверное, до вас доходит как до верблюда.
Позже в этот же день я позвонил Тому Рейфилду.
— О, Форрест! — воскликнул он. — Что за приятный сюрприз! — Голос автора нескольких абсолютно схожих с оригиналами имитаций звучал легко и непринужденно, как у диктора сегодняшней Би-би-си, который изъясняется на языке центральной культурной Британии с некоторой примесью восточнолондонского диалекта, для шика. Ни за что не подумаешь, что он родился в старой деревушке — Джеймс-Мезон в Йоркшире. — Подожди, я скажу Гарри, что ты звонишь. Он — твой старый болельщик.
