Боб Джадд - Финикс. Трасса смерти
А я не уступаю. Алези рано тормозит перед серпантином Аделаиды, и я на момент настигаю его, летя с быстротою пули, машина его казалась красной точкой, когда я начинал поворот, а теперь растет и приближается, а на моем индикаторе — 14 200 оборотов в минуту. Сейчас уже не до двигателя, черт с ним! Он у меня отличный, мощный, а я настигаю соперника! Точнее, мы настигаем его. Алези исчезает за гребнем, а я ищу свою точку торможения — шест с широкой желтой полоской за ограждением — и начинаю отпускать тормоза левой ногой, не отрывая от пола, а затем отпускаю газ, поворачиваю, давая машине возможность вынести меня по инерции, и вдруг среди шелеста шин, воя ветра и скрежета коробки передач слышится хруст, меня кренит влево, зад машины заносит, и я обнаруживаю, что красный нос машины Рассела нацелен в борт моей машины, а его левое переднее крыло скользит в сантиметрах над моей головой, возникнув в темном небе, как коса.
Его передние колеса заклинило, они повернуты вправо и скользят совсем не вращаясь, а там, где они прошли рядом, по покрытию дорожки поднимается дым. Нос машины Рассела словно судно, входящее в док, врезается в мой борт и крушит его. А я просто двигаюсь по инерции, мою машину швыряет поперек дороги, и пропахиваю грязь и полоску зелени и заезжаю на гравий — крупный, как грецкий орех, — насыпанный с наружной стороны поворота, когда мои ноги отрываются от тормоза и нажимают на газ, стремясь не терять скорость, не очутиться на камнях, а мои задние колеса с хрустом прокатываются по смятому коническому носу, посылая шлейф грязи и камней. Для него все кончено, ну и черт с ним, с Расселом, а я выкарабкиваюсь обратно на трассу, прокручиваю колеса, чтобы освободить их от грязи и камней, прилипших к горячей и липкой поверхности шин, и почти врезаюсь в Гюгельмана, который только что проскользнул мимо нас.
Ладно, не важно, я еще раз догоню его, если еще не пропорол шин, но они ведут себя прекрасно, вибрации нет, а я вновь на трассе, снова — в гонке, ногу — вниз, я потерял в худшем случае полторы секунды, не знаю, может, еще что-то сломано, не исключено, что обломки той машины и грязь попали в радиаторы, но круг я промчусь, если все будет в норме, под мостом перехожу на третью, и тут мой двигатель глохнет. Нуль. Абсолютно ничего. Как мертвый. Проклятый Рассел! Проклятье мне за то, что дал ему врезаться в себя.
Я молча выруливаю с трассы на малых на несколько метров вперед, пытаясь вновь завести мотор, но он совершенно никак не реагирует. Лишь та изумительная тишина, которая режет ухо после недавнего грохота. Я выключаю машину и ложусь на траву справа от нее и от трассы, и тут же начинается дождь.
Глава 27
— Как же ты мог, Форрест?
Это из серии таких вопросов, которые заставляют тебя отводить глаза и смотреть в окно. Во Франции шел дождь, так что, естественно, дождь шел и на холмах Кембриджшира. Доказывая тем самым Закон Эверса об английской погоде: «Если где-то на планете идет дождь, значит, дождь также идет и в Англии». С другой стороны, в десять часов вечера небо было все еще светло-серым. Никаких поблажек в этом дурацком климате.
«Желтые куртки» считают, что в системе есть какие-то неполадки, ответил я. «Желтыми куртками» для краткости называли специалистов «Ходзуки», которые носили ярко-желтые спортивные куртки, на них японскими иероглифами на нагрудных карманах были вышиты имена специалистов. Какими бы ни были эти имена, их все равно выговорить было невозможно. «Хириоси», «Нобюхико» и т. д. Сьюзен предположила, что они меняют куртки, чтобы запутать нас. А по моей теории, они, наоборот, хранили куртки и каждую неделю меняли техников. Я поставил чашку и прислонился к стойке. Разговор займет какое-то время. Когда мою машину закатили в гараж, она вновь завелась, а потом заглохла. Снова завести ее не сумели, так что с нее сняли всю телеметрию и хотят прокрутить всю гонку в Нагое. Завтра через модем «желтые куртки» проверят всю программу.
— Это все чушь, Форрест! Меня не интересуют неполадки и пакеты. Слушай меня внимательно! Как ты мог врезаться в Рассела?
— Я тоже страшно рад поговорить с тобой, Сьюзен! — сказал я, отмахиваясь от Мерри. Она угрожала мне новой чашкой чая. — Рассел шел слишком близко от меня. Он ловил момент, чтобы выскочить мне на прямую. Чуть передержал и пропустил меня внутрь, когда я входил в серпантин. А когда он ударил по тормозам, было уже поздно, и колеса заклинило. Он не мог свернуть, не мог затормозить и потому врезался в меня.
— Ерунда! Я все видела по ТВ, так что не сваливай на Рассела. Эпизод повторили пять раз. Джеймс Хант был вне себя от бешенства. Он заявил, что ты нарочно повернул раньше времени, чтобы вышибить Рассела из гонки. Ты мне уничтожил команду только ради того, чтобы не дать Расселу обойти тебя!
— О Боже мой, если мастер Джеймс так утверждает по телевизору, значит, все так и было. Спроси Рассела, если у тебя есть сомнения. И почему это ты все валишь на меня? Мне казалось, ты хотела дружбы со мной.
— Вообще-то да, если это все не проделка. Я, дура старая, захотела подружиться с типом, у которого единственные претензии на знаменитость — проталкивать «сексуальный аттрактант» «Формула-1»! Вылей-ка на себя побольше этого волшебного зелья и увидишь, как леди начнут раздвигать ножки. Я вполне серьезно, Форрест! Не кажется ли тебе, все это слишком примитивно! Не говоря о твоей сексуальной озабоченности и смешном виде. Вы, мужчины, — как дети. Все сделаете, если светит возможность потрахаться.
— Сьюзен, ты не в форме.
— Что?
— Ты выпила. У тебя речь нетрезвой леди.
— Я не пьяна. Я сейчас только вы-пи-ва-ю. А это — большая разница.
— Послушай, если бы я не взял денег у «Шанталь», я не мог бы водить машину. — Я хотел было добавить, что и ей эти деньги пригодились, но у нее мысли пошли в другом направлении.
— Если бы не ты, возможно, было бы не так плохо. По крайней мере, мне не пришлось бы видеть, как ты увиваешься лебедем вокруг любовницы Сэма.
— Не знал, что у Сэма есть любовница. Кто это такая?
— Да Вирджиния, дурачок! Вирджиния встречалась с ним в парижском аэропорту. Было очень трогательно. Два любовника слетелись с разных концов света, чтобы встретиться в Париже. Сэм — «закаленный в боях финансист». А Вирджиния — «стареющая, но все еще активная суперзвезда». Финансы и легенда вновь соединяются. Я читала это в «Дейли миррор». Могу достать, если хочешь.
— Это не важно, — сказал я, — мы с ней хорошие друзья. — Слабая шутка с целью спрятать нож, засаженный меж ребер. Воспринимай это легче, улыбайся и продолжай корчить из себя дурака. Всем все равно, всем все безразлично. Я не любил Вирджинию. Да ее и нельзя было любить. Но у нее было самообладание, думал я, да и какое-то время мы были любовниками. Чувствовали себя неплохо в объятиях друг друга. Вернее, друг на друге. Не ожидал, что Сьюзен читает «Дейли миррор».
— Форрест, извини меня, — услышал я. — Я не хотела быть такой грубой. Я просто немножко ревную, если хочешь знать правду.
— Ревнуешь к кому? — громко удивился я.
— К Вирджинии, естественно, Форрест, конечно же я хочу, чтоб мы были друзьями. Я просто не хочу, чтоб ты угробил мою команду.
Я сделал то, что издавна делали все мужчины, когда им предлагали мир. Я отказал.
— Это не твоя команда, Сьюзен. Ты ее продала.
— Не продала, а про-да-ю. Я подписала всего лишь предварительный протокол. Завтра утром я должна подписать контракт. Из Лондона приезжают адвокаты.
— Скажи им, пусть остаются в Лондоне. Не подписывай его!
— Разумеется, я его подпишу. Я буду дурочкой, если не сделаю этого. И кроме того, я обещала.
— Ты все так же хочешь сидеть дома и присматривать за Джошем и Сью Второй?
— Ну конечно же. Не считая того, что Джош весь день в школе, а Сью капризничает, если я околачиваюсь возле нее. И после обеда она уходит в детский сад. Так что пока вы все были во Франции, я сидела одна в пустом доме и глазела в окно. Представь себе такую домашнюю картину. Сьюзен Джойс, «Супермамочка», на руках полно детишек, и чайник кипит на плите. Но если хочешь знать правду, это длилось даже меньше недели, и с меня уже достаточно. Я скучаю по тебе. Я даже скучаю по Лорелю и Харди. Мне не хватает работы по горло.
— Можешь ты проболтаться еще неделю до подписания?
— А какой смысл, Форрест? Мы еще больше отстанем в нашей технологии, мы теряем деньги, половина наших спонсоров грозится порвать с нами. Я боюсь, что, если перегну палку, Сэм откажется от всей сделки.
— Ты просила меня разобраться с этим контрактом, если мне он не покажется выгодным?
— Я помню это.
— Я прошу у тебя еще одну неделю.
— Я должна его подписать. Все уже согласовано.
— Ты ничего не должна подписывать. Нотон не вложил никаких денег, так? — Наступила пауза. — Его сделка построена на том, что он не вкладывает никаких денег, потому что у него их нет. Ты же слышала Каслмена. Через неделю Нотон будет плавать брюхом вверх. Ты же потеряешь свою команду ни за что, Сьюзен, ты ему ничего не должна. Придумай какое-нибудь оправдание. Скажи, что тебе нужна еще неделя, чтобы изучить «Эмрон», спланировать его доходы. А это совсем неплохая идея. Скажи, твоя кошка заболела. Скажи, что угодно, это не имеет значения. Если ничего еще не произойдет, я думаю, через неделю ему будет так необходимо наложить лапы на твою наличку, что он удвоит цену. Там не так много наличных — одну неделю! Ты же говорила, что хочешь моей дружбы, Сьюзен, и я ради этого и действую.
