Ной Бойд - Каменщик
— Я как-то об этом не думал. Но если мой уход всех удивил, особенно здесь, это достаточная награда.
Ласкер взял папку, на обложке которой была напечатана фамилия Вэйла.
— Это предостережение? В том случае, если решите помочь нам?
— Думаю, прочитав мое личное дело, вы могли бы обойтись без этого вопроса.
— Я начинаю понимать, почему вас уволили, — улыбнулся Ласкер.
Вэйл засмеялся.
— Не представляю иного результата. Это походило на крушение поезда — меня и Бюро сшибли лбами. Никто особенно не хотел этого, но и не позаботился предотвратить столкновение, и прежде всего я. Бюрократия должна исправлять ошибки, чтобы иметь возможность работать. Я и не подозревал, что кто-то обладает такой властью надо мной.
— Значит, вы отказались сотрудничать с Управлением профессиональной ответственности, поскольку выдать заместителя начальника отделения некорректно?
Вэйл повернулся к Кэт.
— Кент Уилсон сейчас, видимо, где-то трудится начальником отделения?
— В Сан-Диего.
— Ага. По крайней мере его отправили в место со скверным климатом. — Он снова обратился к директору. — Скажем так: у меня были другие приоритеты.
— Например, не позволить убийце полицейского выйти на свободу?
На лице Вэйла появилось удивление, и Кэт ощутила легкое удовольствие, узнав о нем то, чего он, видимо, открывать не собирался.
— Я полагал, наша встреча будет касаться более неотложной проблемы.
— Прошу прощения. Здесь, чтобы уцелеть, нужна полная осведомленность. Кроме того — хоть я и знаю, что говорить вам об этом нет необходимости, — прошу вас не разглашать услышанное в этой комнате. — Вэйл кивнул. — Вам известно об убийствах людей, именующих себя «врагами ФБР».
— При всем моем невнимании к новостям, пропустить это было бы трудно.
— Тогда вы наверняка знаете, что ответственность за эти преступления берет на себя организация, именуемая «Рубэйко пентад». Они выглядят местной террористической группой, но при этом требуют больших денег за прекращение убийств.
— С кого они требуют деньги?
— С ФБР.
— Наглости у них хоть отбавляй, верно? А вы скрываете это от общественности, потому что…
— В их требованиях содержится условие, что, если мы предадим это гласности, они убьют еще одного видного человека. Оригинальная тактика. Поскольку мы не можем обнародовать их мотивы, создается впечатление, будто это у нас существуют скрытые планы и вот-вот раскроется обширный правительственный заговор. У нас просто связаны руки.
— Понимаю, — произнес Вэйл. — Поскольку я здесь, очевидно, что-то не заладилось с передачей денег.
— Они превратили ее в смертоносную полосу препятствий. Агента, который доставлял деньги, застрелили.
— Надо полагать, реального миллиона не было.
— Только тысяча долларов, они бросили их на месте.
— Дали понять, что снова потребуют денег.
— Да, конечно.
— Существуют какие-то нити?
— Дон, — сказал директор, — ты занимался этим делом.
— Там был обнаружен акваланг, — заговорил Колкрик. — Мы пытаемся узнать, откуда он взят, но это почти невозможно. А тюрьма находится на охраняемой военно-морской базе, и мы выясняем, кто имел туда доступ в последние два месяца. Там побывали тысячи людей, на это может уйти целая вечность.
— Похоже, кто-то знает, как загрузить вас работой.
— Полагаете, это пустая трата времени? — спросил Колкрик.
— Вовсе нет. Никогда не знаешь, какая нить приведет к результатам. Но похоже, вымогатели выбрали эту базу, потому что чем сложнее доставка, тем больше времени уходит на розыск. Видимо, путать следы — их главное оружие. Такие нити требуют большого количества людей, но обычно никуда не ведут.
— Они знают, как затруднить розыск, в этом нет никакого сомнения, — согласился Ласкер.
— И что произошло со второй доставкой? — спросил Вэйл.
— Кто говорил о второй доставке? — отрывисто произнес Колкрик.
— О ней свидетельствуют второе и третье убийства, — ответил Вэйл. — Дон, я на вашей стороне, потому и нахожусь в этой комнате.
— Стив, я должен извиниться за всех, — произнес Ласкер. — Я так требовал не допускать утечки, что все на этом помешались. Вы дали слово, и этого, разумеется, вполне достаточно. То, что я скажу сейчас, еще более секретно.
Он сообщил о втором письме с требованием денег и роли Бертока в их доставке. Описал его маршрут, невозможность вести незаметную слежку и, наконец, исчезновение агента с двумя миллионами долларов.
— Значит, вам нужно, чтобы я нашел Бертока?
— Да. И не будем возражать, если обнаружите деньги.
— Решение отпустить его с двумя миллионами было явно нелегким.
— Когда пресса держит тебя в заложниках двадцать четыре часа в сутки и невозможно предотвратить очередное убийство, оно дается на удивление легко.
Вэйл задумался. Кэт, подождав несколько секунд, заметила:
— У вас наверняка возникло множество вопросов.
— Таких, чтобы сейчас отнимать у кого-то время, нет. Очередного ультимативного письма вы пока не получали, так ведь?
— Пока не получали, — подтвердил директор.
— Цена, вероятно, поднимется. Полагаете, доставка будет такой же трудной?
— Надеемся, что нет, — сказал директор. — Но не уверены.
— Рассчитываем установить личности вымогателей, — добавил Колкрик.
— Есть какие-то перспективные нити?
Кэт и Колкрик промолчали.
— Таких нет, — наконец сказал Ласкер.
— Жаль, но мне это не помешает найти Бертока, хотя и не без труда.
— Собственно говоря, эти две проблемы частично совпадают, — после недолгой паузы заговорил директор. — Все три жертвы и осуществлявший доставку агент были убиты из одного пистолета — «глока» двадцать второй модели. У Бертока был такой же.
— Этих пистолетов в стране тысячи, — возразил Вэйл. — Почему вы думаете, что Берток может быть к этому причастен?
— Преступники требовали, чтобы деньги доставил именно он, — явно знали, что Берток работал по вымогательствам. К тому же он исчез вместе с деньгами. Я, конечно, надеюсь, что Берток непричастен ко всему этому, но, честно говоря, твердой уверенности нет.
— Если это он, к чему последнее убийство?
— Теоретически, — заговорил Колкрик, — Берток должен был искать пути для защиты. Зачем убивать, если деньги уже у него? Но ведь он служит в правоохранительных органах. Не раз видел, как попадались преступники, считая себя в безопасности. Не такое уж сложное средство защиты. Три убийства или четыре, казнить его можно лишь раз.
— Пожалуй, это реально, но только если человеку грозит серьезная опасность, однако с двумя миллионами долларов легко укрыться в надежном месте, — сказал Вэйл.
— Итак, Стив, — спросил Ласкер, — вы нам поможете?
— Если соглашусь, то потребую несколько условий.
— Мы наверняка сможем их удовлетворить.
Директор открыл ящик стола, достал «черную корочку» с золотистым значком ФБР и придвинул к нему.
Вэйл раскрыл удостоверение и взглянул на собственную фотографию, сделанную во время учебы.
— Трудно поверить, что когда-то я был… в штате.
Он закрыл его и положил в карман пиджака.
— Найдете Бертока или нет, я готов сделать это удостоверение постоянным, включая в стаж время, когда вы не находились на государственной службе.
— За предложение спасибо, но, возможно, оно преждевременно. Я здесь не с целью выяснить, могу ли быть хорошим подчиненным. Знаю, что не могу. Ваше поручение трудновыполнимо, и методы, который я сочту необходимыми, со временем, вероятно, заставят вас пожалеть о своем решении.
— Сейчас я готов пойти на этот риск.
Вэйл улыбнулся:
— Именно это говорил мне последний заместитель начальника отделения.
Директор вымученно усмехнулся.
— Хорошо, но если не хотите возвращаться на службу, мы должны будем вам заплатить. Что предпочтете — процент с обнаруженных денег или твердую сумму за нахождение Бертока?
— Это возвращает нас к предварительным условиям. Первое — по ходу дела мне потребуется помощь действующих агентов. Если начальники отделений не сменились, им не понравится получать приказы от засланного нарушителя субординации. Поэтому мне нужен человек, которого бы эти типы боялись.
— Вроде второго заместителя директора Бэннон? — спросил Ласкер.
Вэйл взглянул на нее:
— Как думаете, Кэт, сможете привести в дрожь тех, кого надо?
Кэт почувствовала, что начинает краснеть, но скрыла смущение под саркастической улыбкой.
— Похоже, получать приказы от засланного нарушителя субординации придется мне.
— А второй пункт? — спросил директор.
— Отказ от оплаты.
Директор был в явном недоумении.
— Не вижу в этом никакого смысла.
