Шарль Эксбрайя - Детектив Франции Выпуск 5
Патриция сделала вид, будто только что заметила гиганта, и довольно холодно произнесла:
— Добрый день, мистер Мак–Намара.
Но вместо ответа шотландец опрометью кинулся к лестнице и исчез наверху.
— Ну и ну! Что это с ним? — удивленно спросила Патриция.
— Я, кажется, догадываюсь… Самое главное, не теряйте хладнокровия.
Несмотря на предупреждение, Патриция вздрогнула, услышав грянувшие на верхнем этаже тягучие звуки «Дремучего леса в горах». Она еще не совсем пришла в себя, когда на лестнице появился Малькольм, во всю силу своих могучих легких дующий в трубку волынки.
— Это гимн в честь вашей красоты, дорогая моя, — шепнул Блум.
Патриция расхохоталась, и, видимо, это еще больше воодушевило Мак–Намару, потому что он ни разу не перевел дух, пока не извлек последней оглушительной ноты.
— Можно ли мне узнать, каковы причины этого очаровательного концерта?
— У нас в Томинтуле не очень–то умеют складно выражать свои мысли. Поэтому вместо нас говорит волынка. Вы ужасно красивы, мисс Поттер!
— Спасибо.
— Вы живете здесь?
— Моя племянница поет в «Гавайской пальме» на Флит–стрит, — ответил за Патрицию Сэм.
— Это далеко?
— Вовсе нет. Здесь же, в Сохо.
— А мне можно пойти вас послушать?
— Я буду очень рада, мистер Мак–Намара, — ответила «племянница» и повернулась к Сэму: — Дядя, мне пора идти. Через два часа мой номер. Я едва успею пообедать и приготовиться. До свидания. — Она улыбнулась и шотландцу: — До свидания, мистер Мак–Намара. И, быть может, до скорого?
— Уж это точно!
Когда Патриция ушла, Малькольм сказал Сэму:
— Ну старина, у вас чертовски красивая племянница. Господи благослови! Да будь у меня в доме такая жена, мне бы больше ничего и не нужно было!
— Я вижу, Патриция произвела на вас сильное впечатление.
— Она меня просто потрясла! Я думал, такие красотки бывают только в кино. Ах, не будь я простым овцеводом, сразу предложил бы ей руку и сердце. Как вы думаете, старина, она бы согласилась?
— Честно говоря, мистер Мак–Намара, меня бы очень удивило, если бы Патриции вздумалось похоронить себя в Томинтуле.
— Ну не скажите! У нас бывает кино раз в неделю в овине Нейла Мак–Фарлана. По крайней мере летом, потому что зимой можно примерзнуть к скамейке… Она хоть не обручена?
— По–моему, нет. Знаете ли, моя племянница — очень хорошая девушка. Согласен, она поет в кабаре, но ведь нужно же как–то зарабатывать на жизнь, правда? А ей очень не повезло. Родители погибли в автомобильной катастрофе, девочка осталась сиротой в двенадцать лет…
— К счастью, у нее были вы!
— Что?
— Вы ведь ее дядя?
— Разумеется, если бы не я, не знаю, что с ней сталось бы, с бедной крошкой… Но мой образ жизни не очень–то подходит для воспитания молодой девушки… Вы меня понимаете? Я отправил ее в пансион, в Йорк. После учебы она пробовала зарабатывать на жизнь, с моей помощью, конечно… И вот как–то однажды приняла участие в любительском конкурсе. Ее заметили. О, это, ясное дело, совсем не то, что можно назвать настоящим певческим голосом, но поет она приятно… И тут же сразу получила ангажемент. И теперь Пат уже несколько месяцев поет в «Гавайской пальме», насколько я понимаю, с большим успехом.
Целых три месяца Дункан и Дэвит, зная, что за ними пристально следят, вели себя тихо и скромно. Тот, кто держал в руках всю торговлю наркотиками в Сохо, приказал им затаиться, и оба бандита с ума сходили от злости, подсчитывая, сколько денег прошло за это время мимо их носа. И только это вынужденное, выводящее из себя бездействие заставило их взяться за незначительную операцию, предложенную Сэмом Блумом. После разговора с Сэмом Дэвит, развалясь в кресле, заметил:
— Пять тысяч фунтов — приличная кучка милых маленьких банкнотов, Джек. Что вы об этом думаете?
— Думаю, что они мне понадобятся — одними доходами с «Гавайской пальмы» сыт не будешь…
— Угу… И как вы собираетесь это обстряпать, Джек?
— Как можно меньше народу, Питер. И так придется дать двадцать пять процентов Сэму…
— Хватит и десяти, если вы позволите мне убедить его вести себя разумно.
— Даже поручаю вам это, Питер… Итак, десять процентов Сэму. Я думал о Блэки и Торнтоне. Они привыкли к такого рода делам. Каждому надо будет дать десять процентов. Но, судя по тому, что сказал Сэм, пожалуй, разумнее присоединить к ним Тони.
— Еще десять процентов?
— Естественно…
— Как всем мокрицам, Сэму всюду мерещатся супермены.
— Подождем, пока не посмотрим своими глазами. Предупредите Блэки, Торнтона и Тони, чтобы они весь вечер были под рукой. Этот парень явится сюда аплодировать Патриции — она уже успела его очаровать.
— Я знаю, вы этого не любите, Джек, но раз уж она его охмурила, не проще ли было бы…
— Нет!
— Ну ладно…
— Да, Дэвит, и еще не забудьте позвонить в эту дыру, Томинтул!
— Чего?
— В Томинтул, графство Банф, Шотландия. Позвоните в почтовое отделение и спросите, знают ли там типа по имени Малькольм Мак–Намара… Да постарайтесь сделать так, чтобы вам его описали. В нашем положении никакие предосторожности не повредят.
Сидя за конторкой, к которой он, казалось, прирос, Сэм Блум с улыбкой слушал, как его новый постоялец насвистывает в предвкушении приятного вечера. Сэм умилялся. Было что–то почти греховное в намерении ограбить такого простака… но это послужит ему уроком… В конце концов, проучив этого дикаря из Томинтула, Блум и его приятели только окажут услугу британским банкам. Сэм попробовал представить, как будет вести себя шотландец в «Гавайской пальме», и решил, что зрелище должно получиться незаурядное.
Незадолго до начала номера Патриции Поттер Питер Дэвит сообщил Дункану сведения, не без труда полученные от телефонистки Томинтула.
— Судя по настроению, похоже, я помешал ей пить чай. Однако, узнав, что я звоню из Лондона, девица стала несколько благожелательнее. Наверное, это ей польстило. Зато когда я спросил про Малькольма Мак–Намару, тут уж полились сироп и мед. Эта особа явно неравнодушна к парню. И самый–то лучший, и самый красивый, и самый любезный из всех овцеводов графства Банф, и пользуется почтением и доверием сограждан, поскольку, похоже, он и впрямь важная шишка в тамошнем синдикате.
— Она вам его описала?
— Я бы сказал: живописала. Сперва мне даже показалось, что она набрасывает портрет Бога–отца! Его рост, цвет волос, цвет глаз, рот, мускулы, походка, короче — все! И сдается мне, это описание вполне соответствует впечатлению Патриции.
— Значит, нам его послало само Небо!
Питер покатился со смеху.
— Ну и странные же намерения вы приписываете Всевышнему, Джек!
Несмотря на полученное предупреждение, при виде Мак–Намара швейцар Том слегка оторопел.
— Скажите–ка, старина, — спросил посетитель, — она еще не начала петь? Я имею в виду мисс Поттер?
Том решил, что нужно срочно предупредить Тони, потому как Блэки и Торнтон, при всем своем богатом опыте, ни в жизнь не справятся с таким колоссом.
— Вот–вот выйдет на сцену, сэр, — вежливо ответил он.
— Отлично.
— Прошу прощения, сэр, но что у вас в чемодане?
— Успокойтесь, старина, там вовсе не пулемет, а только моя волынка.
Так получилось, что Малькольм и Патриция предстали взорам посетителей «Гавайской пальмы» одновременно: первая — на сцене, второй — в зале, и оба в равной мере привлекли к себе внимание. Мисс Поттер, не желая портить свой выход, воскликнула:
— Добро пожаловать, Малькольм Мак–Намара, гордость графства Банф!
Все немедленно повернулись к симпатичному гиганту в парадной юбочке и пиджаке неброской расцветки. И весь зал неожиданно разразился аплодисментами. Мак–Намара смущенно улыбнулся, обводя всех доверчивым взглядом, и Дэвит, следивший за событиями из кабинета Дункана, поспешил устроить шотландца за отдельным столиком в глубине зала.
— Надеюсь, вам будет здесь удобно, а если вам понравится пение мисс Поттер, мы предоставим вам исключительную привилегию поздравить ее за кулисами. Что вы желаете пить?
— Виски.
— Прикажете подать двойную порцию?
— Нет, бутылку.
Дэвит поежился. Этот тип равно поражал простотой и несоразмерностью. Увидев чемодан, который Мак–Намара поставил под стол, он предложил:
— Не хотите ли оставить его в гардеробе?
— Я никогда не расстаюсь со своей волынкой, старина!
Питер почел за благо не вмешиваться в дальнейший ход событий и отправился сообщить Джеку, что клиент прибыл.
— Так я свистну парням сбор?
— Нет.
— Что на вас нашло? Может, вас больше не интересуют пять тысяч фунтов?
— Не мелите чепуху, Питер. Том сказал, что в окрестностях ошиваются инспекторы Блисс и Мартин. Стало быть, момент неподходящий.
