Джеймс Чейз - Фанатик
– Я и не знала, что у Ноны есть кузина. Она никогда не говорила о вас.
– Я из Техаса, – сказала Шейла, назубок помня заученный текст. – Она уедет со мной, когда ее выпустят.
Миссис Уотсон фыркнула.
– Да уж, сюда я ее больше не пушу. Забирайте вещи и освобождайте комнату.
Она закрыла дверь.
Шейла зашагала наверх. "Чет будет доволен, – думала она. – Все оказалось очень просто".
Если он действительно будет доволен, то, возможно, оставит ее в покое на эту ночь и даст более сильную дозу. На душе было пусто и легко, когда она отперла дверь квартиры Ноны и вошла вовнутрь.
* * *Линдсей решил, что следующий этап операции он проведет лично. Ни Силк, ни Киган не смогли бы найти общий язык с доктором Алексом Кунтцем.
Лишь после третьей попытки дозвониться до Кунтца в трубке послышались долгожданные длинные гудки. Линия была свободна. Щелкнуло, и в трубке послышался холодный, безразличный женский голос.
– Приемная доктора Кунтца.
– Я бы хотел встретиться с доктором Кунтцем, – сказал Линдсей. – Скажем, сегодня во второй половине дня или завтра утром.
– Извините… У доктора нет ни минуты свободного времени до конца следующей недели. Вас устроит в пятницу в три на будущей неделе?
Ожидая нечто подобное, Линдсей сказал:
– Нет. Пожалуйста, поймите меня правильно: ввиду чрезвычайных обстоятельств я должен встретиться с доктором или сегодня во второй половине дня, или же, самое позднее, завтра утром.
– Кто звонит? – все так же холодно осведомилась женщина.
– Джонатан Линдсей. Будьте добры передать доктору, что я звоню по поручению мистера Германа Радница. Я думаю, он знает, о ком идет речь.
Последовала небольшая пауза, затем женщина сказала:
– Подождите.
Линдсей взял карамельку из коробочки, лежащей на столе. Хотя он не пил и не курил, но очень любил сладкое. Ожидание затягивалось. Наконец женщина сказала:
– Доктор Кунтц примет вас сегодня в шесть вечера.
Линдсей довольно улыбнулся.
– Благодарю… Я непременно буду в это время.
Две минуты седьмого. Линдсей остановил «кадиллак» у внушительного особняка, выходившего окнами на причал для яхт Большого Майами, и, легко одолев семь мраморных ступенек, позвонил.
Дверь открыла медсестра: поблекшая, средних лет женщина. Испытующе глянув на посетителя, она вежливо улыбнулась и провела его в просторную, обставленную дорогой мебелью приемную.
– Доктор Кунтц примет вас через несколько минут, – сказала она, и Линдсей узнал голос. Именно с ней он разговаривал по телефону.
Он кивнул и, усевшись в удобное кресло, принялся листать последний номер журнала «Лайф». Через четыре минуты дверь открылась, и медсестра сказала:
– Доктор Кунтц ждет вас.
Линдсей подошел к двери, обитой дубовыми панелями. Женщина мягко постучала, открыла дверь и отступила в сторону.
В кабинете за столом сидел невысокий полный человек в белом халате. Справа от стола стояла кушетка, вдоль стен выстроились шкафы с разнообразными хирургическими инструментами.
– С вашей стороны очень любезно принять меня столь быстро.
На лице Линдсея заиграла улыбка. Он пододвинул кресло к столу доктора Кунтца и уселся.
У доктора был лысый череп, черные кустистые брови, небольшой крючковатый нос, тонкие губы – типичный представитель своей профессии. Пациент сразу проникается доверием, увидев такое лицо.
Двое мужчин некоторое время изучали друг друга. Линдсей был спокоен – спешка была ни к чему. Для себя он решил, что первым должен заговорить доктор Кунтц. Наконец доктор сказал:
– Вы пришли по поручению мистера Радница?
– Совершенно верно. Я на него работаю. – Линдсей скрестил длинные ноги, посмотрел на сверкающие носки туфель ручной работы, затем глянул в глаза доктора Кунтца. – Возможно, вы помните его?
Кунтц взял золотую авторучку и принялся вертеть ее.
– Известное имя.
Линдсей засмеялся. У него был легкий заразительный смех, и обычно люди подхватывали его. Однако лицо Кунтца осталось бесстрастным.
Последовала долгая пауза, и Линдсей понял, что зря теряет время. Он решил взять быка за рога.
– У меня есть пациент для вас, доктор. Вам необходимо прекратить прием на три-четыре недели и заняться его лечением. Это очень важная особа. Вам заплатят за это время десять тысяч долларов. К работе необходимо приступить через шесть дней… Вы должны приехать третьего.
Кунтц положил золотую авторучку. Кустистые брови взлетели вверх.
– Это совершенно невозможно. Буду рад лечить вашего пациента, но он должен прибыть в мою клинику. Я слишком занят, чтобы отлучиться на столь длительный срок.
– Но у вас нет иной альтернативы, доктор, – улыбаясь, сказал Линдсей. – Вам не будет скучно, если я поведаю одну историю? В 1943 году в Берлине жил талантливый нейрохирург. Он добровольно – заметьте, добровольно – отправился работать в концлагерь, так как там получил возможность приводить эксперименты на заключенных-евреях. Известно, что этот нейрохирург умертвил две тысячи триста двадцать два человека, прежде чем в совершенстве постиг механизм операций на мозге. Эта операция позволяет излечивать маниакально-депрессивный психоз. Ведущие медики признали ее подлинным переворотом в психиатрии. Этот доктор, его звали Ганс Шульц, проводил и другие эксперименты, правда, менее значительные. При этом погибло еще около пятисот евреев, но на этот раз совершенно бесполезно, так как не было достигнуто никаких важных результатов. У меня есть документальное подтверждение всему сказанному. Имеются также фотографии этого доктора, которые были сделаны непосредственно во время экспериментов. Документы и фотографии были получены мной от мистера Радница, который, как вы должны помнить, тоже активно сотрудничал с нацистским режимом. Но это к делу не относится. Так уж случилось, что мы нуждаемся в вашей помощи. У нас на руках очень важный пациент. Мы гарантируем вам десять тысяч долларов и, разумеется, молчание. Доктора Ганса Шульца считают мертвым. Он может оставаться мертвым, разумеется, если вы согласитесь сотрудничать с нами.
Мужчина в белом халате вновь взял золотую ручку и принялся за свои игры. Затем невозмутимо глянул на Линдсея холодными, ничего не выражающими глазами.
– Очень интересно, – сказал он негромко. – Третьего, вы сказали, не так ли? Да, возможно, я смогу освободиться на… вы сказали, три недели? Да, предполагаю, это возможно. – Черные глаза-бусинки буквально ощупывали безмятежное лицо Линдсея. – Кто пациент?
– Это вы узнаете в свой срок.
– Понимаю, – пухлые пальцы прикоснулись к кнопке звонка, не нажимая на нее. – Как мы договоримся?
– Я приеду сюда третьего в десять утра. Затем мы вместе отправимся в… определенное место, где находится пациент, и вы пробудете там, предположительно, три или четыре недели. Захватите с собой все необходимое. Если понадобится что-то дополнительно, дайте мне знать.
Кунтц кивнул, нажимая кнопку звонка.
– Вы сказали, десять тысяч долларов? – алчность сверкнула в маленьких глазках.
– Да. Вы получите их, если мы будем удовлетворены вашей работой.
В кабинет вошла медсестра, и Линдсей поднялся.
– Да встречи третьего, доктор, – кивнув на прощание, он пошел вслед за медсестрой к выходу.
Спускаясь к «кадиллаку», Линдсей едва слышно мурлыкал себе под нею. Сев за руль, он открыл отделение для перчаток и взял леденец из коробочки.
* * *Действуя по инструкции Линдсея, Чет Киган подъехал к клубу «Гоу-гоу». Это увеселительное заведение обслуживало, главным образом, простой люд. Здесь собирались моряки, сходящие на берег в поисках крепких напитков, доступных женщин и веселой музыки. В клубе всего этого было в избытке. А еще там умели утихомирить любого подвыпившего буяна. Скандалы и разборки происходили так редко, что полиция была довольна и почти не заглядывала в это заведение. Ее отношения с клубом строились по принципу: живи сам и давай жить другим. Для поддержания порядка в клубе держали шестерку вышибал, способных в мгновение ока пресечь любую потасовку еще в зародыше. Они не знали никаких запретов в драке, использовании кастетов, дубинок и прочих подручных средств. Бывало, отчаянные матросы, подогретые большими порциями виски, затевали потасовку ради собственного удовольствия. Но драка моментально гасла, как костер под проливным дождем, а ее участников профессионалы-вышибалы выносили на стоянку машин перед клубом. Очухавшись, избитые весельчаки возвращались на родные корабли, надолго усвоив полученный урок.
В клубе работали очень привлекательные девушки. Все они были не старше двадцати четырех лет: проститутки и просто любительницы острых ощущений, желающие подзаработать. Девушки носили униформу: узкий лифчик, шелковые трусишки, позолоченные туфли на высоких каблуках. К пупку липкой лентой крепилась гвоздика. Пониже спины на одежде были вышиты надписи: "Не швартоваться!", "Это принадлежит мне!", "Не хватать руками!", "Нет входа!" и тому подобная чепуха.
