Чарльз Вильямс - Частный детектив. Выпуск 1
Позади главного здания я нашел несколько досок и притащил их ко входу в № 5. Как раз когда я укладывал их на гравий, с шоссе в сторону мотеля свернула полицейская машина. В ней сидел только один полицейский офицер. Он остановил машину и вылез — огромный, лет двадцати с небольшим, с телосложением и движениями атлета. У него было мясистое, но красивое лицо, на котором лежала печать самоуверенности, раздвоенный подбородок, зеленые глаза и длинные темные волосы, причесанные с большой тщательностью. На ремне у пояса — пистолет, отделанный перламутром, кожаный футляр с наручниками. Если чуть–чуть изменить его мундир, он мог бы сойти за полицейского из “Роз—Мари”, я даже начал опасаться, что он сейчас запоет.
“Перестань язвить! — сказал я себе. — Тебе так долго пришлось ждать, что ты теперь их всех ненавидишь”.
— Редфилд? — спросил я.
Он небрежно мотнул головой:
— Макгрудер.
— Рад вас видеть, — сказал я. — Меня зовут Чэтэм.
Ему без труда удалось скрыть свой восторг по поводу моих слов.
— Я слышал, что вам не терпится кому–либо показать этот номер, — сказал он. — Ну что ж, пойдемте посмотрим!
Он двинулся вперед с нахальной грацией матадора, засунув свои мясистые пальцы за пояс, и вскоре добрался до номера.
— Гмм… — промычал он. Потом повернулся ко мне. — Ладно, тащите сюда эти доски!
Я взглянул на него, но язык решил придержать и втащил доски в номер. Чувствовал я себя при этом как сэр Уолтер Рэйли. Когда я уже стоял на второй доске и укладывал третью, которая дотянулась до самой ванной, он ступил на первую и вошел в номер.
Оглядев мерзкий и бессмысленный хаос, он небрежно бросил:
— Настоящий погром, а?
— Точно к такому же мнению пришел и я.
Он оставил мои слова без внимания.
Я же тем временем заглянул в ванную и почувствовал, как во мне снова закипает злость. Он и тут поработал: вся эмаль отбита, ванна и умывальник — все в трещинах. В то же время я подивился, как это удалось ему сделать без шума.
“Возможно, орудовал резиновым молотком с резцом? — подумал я. — И этим же орудием воспользовался, чтобы провести длинные полосы на кафеле”.
На полу я увидел две пустых стеклянных бутыли. Рядом валялись резиновые пробки.
Макгрудер подошел и тоже заглянул в ванную:
— Этот мальчик был в ударе, не правда ли?
Вы просите прислать вам полицейского, а вам вместо этого присылают шута из комической оперы. Я проглотил саркастическую реплику, которая вряд ли помогла бы делу, и собирался спросить, с чего он начнет, как вдруг он пожал плечами и сказал: “Ну что ж, ладно!” и, повернувшись, направился к выходу.
Не веря своим ушам, я уставился ему в спину:
— Что значит: “Ну что ж, ладно”?
Он посмотрел на меня безразличным взглядом и подтянул пояс:
— Я побывал на месте происшествия. Видел все. Теперь доложу начальству. Но явных улик нет…
— А как насчет отпечатков пальцев? — спросил я. — Или вы такими делами не занимаетесь? И потом — регистрационная карточка, которую он заполнил? Кроме того, если я вас не утомлю, то могу сообщить вам его приметы… И описать машину… Вас интересует что–нибудь из этого? И что насчет тех бутылей из ванной?
— Насчет тех бутылей? В них была кислота. Но об этом и так уже известно.
Я уже начал понимать если не причину, то ситуацию. Даже этот шут гороховый, словно сошедший с театральных подмостков, не так уж глуп. Он отлично знал, что нужно делать с этими бутылями: сперва на них нужно поискать отпечатки пальцев, потом установить, какая в них была кислота и, наконец, выяснить, где они могли быть похищены и каким образом попали сюда.
Преднамеренная волокита…
— Значит, вас это не интересует?
— Насколько я помню, я этого не говорил.
— А как у вас попадают к окружному шерифу? Нужен какой–нибудь особый пропуск, что ли? Я дважды пытался звонить…
— Попробуйте позвонить в клинику Мэйо, — посоветовал он, а потом добавил: — это в Миннесоте.
— Спасибо! — сказал я. — Но, возможно, у него есть заместитель на время его болезни?
— Конечно! — ответил он. — Редфилд.
— Понятно.
— Вы, наверное, помните его? Вы говорили с ним по телефону. — Он усмехнулся.
— Разумеется, я его помню, — сказал я. — Тем более, что говорил он как настоящий полицейский.
Он повернулся и холодно посмотрел на меня:
— Что вы хотите этим сказать?
— Это он вам сказал как действовать? Или это ваша собственная инициатива?
— Он действительно велел мне выяснить, кто вы такой, черт бы вас побрал! — огрызнулся он. — А ну, повернитесь–ка и положите руки на стену!
— Вы это бросьте!
— Делайте, что вам приказывают!
Я вздохнул и положил руки на стену… Оружия — он знал — у меня не было. Потом Макгрудер схватил меня за плечо, резко повернул к себе и повторил процедуру обыска, успев при этом ткнуть меня локтем в подбородок, выдернуть рубашку из брюк и наступить мне на ногу. Все это было довольно глупо — ведь целью–то было унизить меня, а без зрителей такая игра теряла смысл.
Он отступил на шаг.
— Закончили? — поинтересовался я.
— У вас есть какое–нибудь удостоверение личности?
— В кармане. Вы трижды совали туда руку.
— Давайте его сюда!
Я вывернул бумажник, сперва демонстративно вынул из него деньги, а потом подал бумажник ему. Лицо его налилось краской, тем не менее он пробежал глазами удостоверение:
— Из полиции?
— Служил раньше.
— А что делаете в нашем городе?
— В настоящее время собираюсь смыть кислоту… разумеется, только после того, как мы с вами закончим эту комедию.
— Я спрашиваю вас, зачем вы околачиваетесь в нашем городе? Что вам здесь нужно? И какое вам дело до миссис Лэнгстон?
— Я вынужден оставаться в городе, пока не отремонтируют мою машину.
— А почему вы работаете на миссис Лэнгстон? Вы что, не в состоянии заплатить за номер?
— Допустим, что я ее друг… Кроме того, я пришел к выводу, что она нуждается в помощи.
— Вот как? Друг?.. И как давно вы с ней знакомы?
— Немногим меньше суток.
Он холодно улыбнулся:
— Быстро же вы подружились… Или, быть может, это она быстро находит друзей?
— Вы мне лучше скажите, как случилось, что она не может найти помощи у полиции? — спросил я.
— Кто вам сказал, что не может?
— Взгляните вокруг — и вы сами убедитесь!
— А чего вы от нас хотите? — спросил он. — Чтобы мы торчали здесь день и ночь? И только потому, что ее недолюбливают в городе?
— Кто именно ее не любит? — спросил я. — Если вы действительно полицейский, го это должно было навести вас на определенные мысли. Разумеется, молодчик, разливший здесь кислоту, не любит ее…
— Выразив тем самым чувства половины населения города, разрешите мне добавить.
— Вы прекрасно знаете, Макгрудер, что в городе не найдется и полдюжины людей, которые решились бы на такое!
Он повернулся и сошел с крыльца. Видимо, я напрасно сотрясал воздух силой своих легких.
— Вот ваши документы! — сказал он и бросил бумажник к моим ногам.
— Благодарю! — сказал я.
— Не стоит благодарности… И хочу дать вам один совет: я бы на вашем месте не связывался с кем попало. А миссис Лэнгстон полиция окажет необходимую помощь.
— Значит, она все–таки нуждается в помощи?
— Видимо… И если бы вы были в нашем городе дольше, вы бы знали — почему. Ведь она убила своего мужа.
— За такие вещи человек обычно встает перед судом присяжных. Но в вашем городе, видимо, законы другие. Вы не судите, но вместо этого позволяете хулиганам шантажировать ее и обливать кислотой дом, так ведь?
— Людей судят, когда имеются основания начать против них дело. И вам бы следовало это знать, поскольку вы служили в полиции. А вы вместо этого поучаете полицию, как вести дела.
— Надеюсь, вы знаете, что такое клевета? — опросил я.
— Конечно! А вы когда–нибудь пытались начать дело о клевете, не имея для этого никаких данных?
С этими словами он направился к своей машине, собираясь уезжать.
— Минуту! — сказал я.
Он остановился и обернулся.
Я нагнулся и поднял бумажник, брошенный к моим ногам:
— Вы хотели видеть, как я это сделаю, не правда ли? Вот я и поднял его, чтобы не портить вам настроение.
Он уставился на меня холодным взглядом, а потом повернулся, сел в машину и уехал.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Я отыскал ящичек с предохранителями и отключил напряжение от крыла здания, где помещался пятый номер. А потом надел плавки и принялся за работу. Я стоял в дверях, поливая из шланга все — и стены, и потолок, и мебель — до тех пор, пока вода не стала переливаться через порог. После этого обсыпал все содой, потом смыл. Повторил эту операцию несколько раз. Постельное белье, портьеры и матрацы превратились в рыхлые и зловонные лохмотья. Граблями я вытащил их из номера на гравий вместе с остатками ковра. От них исходил тошнотворный запах.
