Дональд Уэстлейк - В колыбели с голодной крысой
Дональд Уэстлейк - В колыбели с голодной крысой краткое содержание
Дональд Уэстлейк
В колыбели с голодной крысой
Глава 1
Впервые я встретился с Уолтером Килли в Вашингтоне очень жарким солнечным днем конца июня. Казалось, вся вода из Потомака и Чесапикского залива испарилась и напитала воздух удушливой влагой. Однако в офисе Уолтера Килли в здании АСИТПКР[1] был кондиционер, и, когда стройная белокурая секретарша впустила меня в кабинет, я почувствовал на шее под воротником холодок высыхающего пота.
Уолтер поднялся навстречу и, обойдя стол, протянул мне свою огромную белую руку.
— Уолтер Килли. Я с удовольствием предложил бы называть меня Уолли, но Уолли Килли звучит как название пригорода Балтимора, — сказал он, схватил мою руку и принялся энергично ее трясти.
Это был крупный мужчина с ежиком коротких светлых волос, жестких как щетина. Доктор Ридмен из университетского отдела трудоустройства сказал мне, что Уолтеру тридцать восемь лет, но больше тридцати дать ему было невозможно. И хотя мне самому уже исполнилось двадцать четыре, в его присутствии я ощущал себя семнадцатилетним юнцом.
Он отпустил наконец мою руку и похлопал меня по плечу.
— Как там старушка alma mater, Пол? Вы ведь Пол, не так ли?
— О, виноват. Совершенно верно, Пол, Пол Стендиш.
— Рад познакомиться, Пол. Ну и как поживает старый добрый Монекийский колледж?
— Все еще на месте, — ответил я. Уолтер меня поразил, поэтому ничего лучшего в голову не пришло.
— Этому чертову заведению ничего не делается, — ухмыльнулся он, обнажив ровные белые зубы. — Пока существует хотя бы один выпускник, которого можно объегорить, оно будет благоденствовать. Садитесь, Пол, дайте ногам отдохнуть. Как вам эта погодка, а?
— Немного душновато, — промямлил я, подходя к модерновому креслу из хромированного металла, с обивкой из темно-синей свиной кожи, стоявшему напротив письменного стола из стали и жаропрочного пластика.
Я опустился в кресло, радуясь возможности передохнуть после пути, проделанного по жаре от автобусной остановки, а пока Уолтер снова усаживался за стол, огляделся по сторонам.
В профсоюзной иерархии АСИТПКР Уолтер Килли занимал место чуть выше младшего клерка, поэтому под кабинет ему отвели десятиметровую комнату с единственным окном, но современный стиль чувствовался здесь во всем: в фасоне кресла, в котором я сидел, в крутом развороте бледно-голубого письменного стола, и в наготе зеленовато-голубых стен, и в кондиционере, красующемся в окне подобно панели управления реактивного бомбардировщика, и в блекло-сером ковре на полу, а также в окне без рамы. На всем убранстве кабинета лежала печать такого изысканного аскетизма, что казалось, будто главной заботой дизайнера были чистота и удобство.
Единственным выпадавшим из модернового стиля предметом здесь был старинный красного дерева шкаф, в котором под стеклом были выставлены спортивные трофеи в виде позолоченных кубков и статуэток.
Похоже, все четыре года учебы в Монекийском колледже Уолтер Килли был ведущим игроком футбольной, баскетбольной и бейсбольной команд, а также чемпионом по гимнастике. После окончания колледжа он три года играл в профессиональной футбольной команде на Среднем Западе, свидетельств чему тоже хватало в этом шкафу.
— Ну, вот, — внезапно сказал Уолтер, и я, поймав себя на том, что глазею по сторонам как деревенщина, впервые очутившийся в большом городе, снова повернулся к Уолтеру. Теперь он сидел за столом в мягком вращающемся кресле и, опершись локтями на стол и сложив ладони домиком, изучал меня. У него за спиной монотонно жужжал кондиционер, заглушая едва слышный уличный шум.
Мне приходилось встречать деловых людей, способных, точно лампочку, включать и выключать свое обаяние, но Уолтер был единственным среди них, от природы наделенным обаянием, и при этом умел по своему желанию включать и выключать деловитую краткость и бесстрастность. Впервые я осознал это, когда, посмотрев на него через стол, увидел, как улыбающиеся губы вытянулись в прямую линию, лучики смешливых морщинок вокруг глаз исчезли, а спина и плечи окаменели.
Когда Уолтер заговорил, мне показалось, будто он читает тезисы доклада.
— Как вам известно, Пол, — сказал он, произнося мое имя без всякого выражения, — АСИТПКР впервые берет студентов-практикантов из Монекийского колледжа, но также и из других учебных заведений. — На его губах мелькнула мимолетная фальшивая улыбка. — Так что все это для нас так же внове, как и для вас.
Было потрясающе интересно за ним наблюдать. Под маской делового человека даже его обаяние казалось притворным, улыбка неестественной, а некоторая фамильярность в обращении выглядела безыскусной уловкой. Я думаю, именно поэтому Уолтер мне и понравился, хотя обычно мускулистые, стриженные ежиком футбольные кумиры меня раздражают. Он не умел притворяться, а его неловкие попытки делать это вызывали непреодолимую симпатию.
Наконец Уолтер опустил ладони на стол, придвинул к себе коричневую папку и, открывая ее, сказал:
— Доктор Ридмен прислал мне ваше досье, и я с удовлетворением ознакомился с ним. Специализация по экономике, хорошие оценки по всем предметам, предпоследний курс. В прошлом году вы ведь проходили практику в группе инспекции Хэмсбро?
— В течение шести месяцев я звонил в двери, — кивнул я, — но так и не знаю, что они там на самом деле инспектировали, поэтому не думаю, что преуспел в экономике.
— Научитесь у нас, — пообещал он. — Возможно, это будет не экономика, но вы приобретете полезные знания. — Уолтер закрыл папку и снова сложил ладони домиком. — Монекийская система обучения весьма эффективна, — добавил он. — Ведь я испытал ее на себе и чрезвычайно доволен. Полгода занятий в аудитории, полгода практики по специальности. — На его лице снова мелькнула фальшивая деловая улыбка. — Вернее, более или менее связанной со специальностью, — поправился он.
Я улыбнулся ему в ответ, как того требовали приличия — Ваша задача, — продолжал он, — работать со мной в паре и стараться не создавать мне сложностей. — Улыбка появилась и исчезла. — Другими словами, следующие полгода вы будете моим ассистентом. Поэтому мне проще рассказать вам, что делаю я, чем объяснить, что предстоит делать вам.
Уолтер замолчал, доставая пачку “Ньюпорта” из верхнего кармана серого пиджака. Он слегка ударил ладонью по основанию пачки, и оттуда наполовину выскочила сигарета. Такого жеста я от него никак не ожидал. Протягивая мне пачку, он спросил:
— Вы курите, Пол?
— Спасибо, я предпочитаю “Лаки”.
Я достал из кармана рубашки свою пачку и неловко извлек из нее сигарету. Тогда Уолтер привстал и перегнулся через стол, протягивая мне зажженную газовую зажигалку. Прикурив, я поблагодарил его, уселся на место и затянулся.
— Я работаю здесь инструктором. В прежние времена профсоюзный инструктор приезжал в город и вручал рабочим бейсбольные биты, чтобы лупить штрейкбрехеров и депутатов. К счастью, теперь мы работаем не так. Произносим речи, распространяем листовки и брошюры, помогаем организовать переговоры рабочих с представителями администрации. Окончательное решение обычно принимают сами рабочие, которые путем голосования решают, остаться ли им в профсоюзе компании, или присоединиться к местному независимому и прочее, или вступить в федеральный профсоюз. В наши дни инструктор, работающий на местах, — представитель федерального профсоюза, призванный отвечать на вопросы и обеспечивать бесперебойную работу.
Он сделал паузу, как бы ожидая вопросов или замечаний, но мне нечего было сказать, и я просто кивнул. Не знаю, как он истолковал мой кивок, но во всяком случае продолжил:
— Другое отличие в том, что в наши дни мы непосредственно ни во что не вмешиваемся, не ездим на места, а лишь обеспечиваем устойчивый приток пропагандистских материалов в трудовые коллективы, которые могли бы примкнуть к федеральной организации. Инструктор отправляется в путь, только если его пригласят. — Деловая улыбка опять мелькнула на лице Уолтера. — Это означает, — продолжил он, — что большую часть времени мы просиживаем брюки здесь, в Вашингтоне, отвечая на письма. — Он указал зажатой в руке сигаретой на переполненную корзину для входящих бумаг. Корзина для исходящих была заполнена всего лишь наполовину.
— Именно этим мне предстоит заниматься? — спросил я. — Отвечать на письма?
— Не только. Сказать по правде, я наметил программу обучения для вас пока только на несколько первых недель. — Он постучал по стопке печатных материалов, лежащих на краю стола. — Прежде всего вам предстоит прочитать вот это, — сказал он. — Все эти чертовы проспекты, брошюры, листовки, которые мы рассылаем. Я хочу, чтобы вы знали все о нашем профсоюзе — когда, как и почему он был организован, что сделал с тех пор, и что делает сейчас, а также каковы его планы на будущее. Все это вы найдете в этих материалах.
