Леопольд Тирманд - Злой
— Ничего, — усмехнулся Меринос, — пусть пока что посидит. Завтра, когда со всем покончим, поговорим с ним. Возможно, мне удастся что-нибудь для не сделать. Лишь бы перестал фокусничать.
Лёва и Крушина сбежали вниз. Меринос возвратился в комнату и извлёк из тайника второй чемодан. Это был чёрный авиационный саквояж из дорогой блестящей кожи, вместительный и очень лёгкий. Он бросил в него бельё, костюм, туалетные принадлежности. Затем снял со стены большую картину — сверкнула стальная крышка врезанного в стену сейфа. Меринос открыл его, вытащил кипу ценных бумаг и кинул их в чемодан. После этого принёс из кладовой две литровые бутылки водки и положил в саквояж между одеждой и бельём. Спустился вниз, поставил чемодан на заднее сиденье маленького «вандерера», закрыл дверцу и поехал в город. Туча пыли ударила в ветровое стекло машины.
На улице лежали полосы неподметённой пыли и мусора. Пыль выедала глаза.
— Идут на стадион, — сказал ЗЛОЙ, протирая засыпанные пылью глаза. Он посмотрел в глубь Иерусалимских Аллей; отовсюду двигались людские потоки в одном и том же направлении. Генек Шмигло взглянул на часы.
— Сейчас ещё только половина десятого, — удивился он. — Семь часов будут ждать на таком ветру. Ну и фанаты!
— Вынуждены добираться уже сейчас, если хотят что-нибудь увидеть хотя бы со стоячих мест, — улыбнулся ЗЛОЙ.
— Шеф, — спросил Генек, — как быть с той машиной? Может, побежать за ней? Это прекрасная машина, новая «Варшава». Товарищ займёт мне на сегодня. Такой моторчик может нам ещё пригодиться, — многозначительно договорил он.
— Хорошо, — сказал ЗЛОЙ, — беги, возьми машину, потом спустишься вниз и остановишься вон там, между жилыми корпусами, на Пшемысловой. Знаешь, там есть такие просветы с улицы. Тихо, спокойно и до стадиона близко. Забери Компота и Калодонта. Вместе пойдём на матч.
— Ребята, — обратился Зильберштейн к парням в надвинутых на глаза фуражках, столпившихся в воротах обшарпанного каменного здания на Мокотувской улице, — здесь по пятьдесят штук. Сейчас можете продавать… — он взглянул на часы: было около десяти, — по сто злотых за штуку. Через час жду вас на площади Спасителя, возле костёла. Кто продаст свою порцию, придёт за новой. Билетов хватит, не стоит скупиться и ограничивать покупателей, надо действовать. И работать пока что подальше от дорог, ведущих на стадион. Там сейчас размещаются кордоны милиции и войска. Только последний удар нанесём возле стадиона. Ещё одно: наша база вон там, между корпусами на Пшемысловой, недалеко от стадиона. На спокойной, тихой улочке, знаете где?
— Как не знать, — сказал кто-то, — мы уже работали там с Морицем.
— Хорошо, — кивнул Зильберштейн, — а подвижная наша база вон, — добавил он, высовываясь из ворот и показывая на оливковый «гумбер», стоявший у тротуара.
— Мацеяк, — сказал поручик Дзярский, — мы не имеем никакого отношения к организации этого матча. И потому просто пойдём на стадион втроём, с Клюсинским — как зрители, хорошо?
— Охотно, пан поручик, — улыбнулся Мацеяк, — оденемся в гражданское, да?
— Очевидно, — произнёс Дзярский, — к чему на идти в форме? Итак, — он посмотрел на часы: была половина одиннадцатого, — сейчас пойду слегка подкреплюсь. Давайте в пять встретимся здесь, в канцелярии. Возьмём «ситроен» и как раз успеем. Только вот погода, — задумался он, подходя к окну, — может испортить весь матч, верно?
Не доходя до ворот, Филипп Меринос встретил Шаю.
— Пан председатель, — сказал тот, прикрывая рот поднятым воротником пиджака. — Со мной люди. Как с ними быть?
— Сколько их? — спросил Меринос.
— Много, — беззубо улыбнулся Шая, — и всё время подходят новые.
— Получил от Крушины билеты?
— Получил.
— Тогда дай первой сотне билеты; пусть крутятся возле Аллей и Пенкной, пусть поднимут шум. Ребятам будет легче работать в такой неразберихе, понимаешь?
— Понимаю, — фамильярно усмехнулся Шая, — у вас, пан председатель, котелок таки варит, — добавил он с искренним удивлением.
— Через час, — сказал Меринос, — пустишь ещё двести человек, а остальные, сколько бы их ни было, пусть подождут и пойдут со мной на последний штурм. Ты, Шая, должен стоять на страже и не двигаться с места. — Он показал рукой на уборную вдалеке, на площади Гжибовского. — Поедешь вместе со мной.
— Хорошо, — кивнул Шая.
Меринос вошёл в ворота.
Шая направился к руинам за костёлом Всех Святых: на штабелях кирпича и поваленных бульдозерами развалинах, сидели парни в фуражках, беретах, куртках из тика, в пёстрых сорочках.
— Ребята! — крикнул Шая, и его вмиг окружила плотная толпа ожидающих. — Сейчас пойдёт первая группа, — продолжал он выкрикивать, вытаскивая из кармана кучу билетов и слюнявя пальцы. Лес рук с жадностью устремился к нему. — Спокойно, коллеги, спокойно, — нагло улыбнулся Шая. — Вы попали в пункт продажи самых дешёвых билетов и пойдёте на самый интересный матч сезона, но, если я дам их вам совсем бесплатно, это вас только испортит. Платите по пять злотых за каждый.
Со всех сторон потянулись к Шае пятизлотовые бумажки, зашелестевшие на ветру в дрожащих пальцах.
Филипп Меринос поднялся наверх и открыл контору. Ему сразу же бросилось в глаза, что заперта ванная. «Неужели Анеля ещё спит? — подумал он. — Не может быть!» Он открыл дверь в свой кабинет. Кабинет выглядел так же, как и вчера вечером, когда Меринос его оставлял. «Всё равно, — решительно подумал он, — так или иначе, это следует сделать. Минута малодушия может стоить слишком дорого». Он вышел из кабинета, прошёл по коридору, свернул в сторону, открыл дверь из неструганых досок в конце коридора и спустился по узкой скрипучей разрушенной лестнице вниз. Наконец добрался до обитой деревянными щитами кладовой, пристроенной с внешней стороны дома, остановился, сунул руку в задний карман брюк и вытащил большой револьвер. Уверенным движением Меринос открыл старательно замаскированную в стене пристройки дверцу. Поток дневного света ворвался в мрачное тесное помещение. Меринос побледнел. Его глаза зловеще забегали: кладовая оказалась пустой. В стене, выходившей на улицу, зияла большая дыра.
— Неужели удрал по водосточной трубе? — прошептал он наконец побледневшими губами. — Вот так герой! Как он просадил такую дыру? — Меринос не мог оторвать взгляд от странной дыры в стене. Через минуту, однако, опомнился, спрятал револьвер, побежал снова наверх и ворвался в кабинет. Ещё раз окинул всё внимательным взглядом. Со стороны коридора, из ванной, донёсся страшный крик, приглушённый запертой дверью:
— Откройте! Откройте! — вопила Анеля.
Меринос ринулся было в ванную, но замер на полдороге: поражённый мгновенно осенившей его мыслью, он подбежал к письменному столу и выдвинул ящик. Револьвер Йонаша Дробняка исчез. Филипп Меринос выскочил в коридор, но тут же вернулся, отключил телефонный аппарат и снова выбежал.
— Открой, Филипп! Открой, председатель! — как сумасшедшая вопила Анеля. — Владек! Подлюга, открой! Я ничего не скажу… Не скажу, что удираешь, что летишь самолётом в Шецин! Владек, верь мне… Я люблю тебя! Я тоже убегу! Я хочу спастись! Не дай мне пропасть…
Филипп Меринос криво усмехнулся, вытер ладонью лоб и вышел из помещения кооператива «Торбинка» без единого слова, старательно заперев за собой на ключ дверь, ведущую на лестницу.
— Sicher есть sicher[5]…— вполголоса пробормотал Меринос и сплюнул на порог. Тем самым он как бы закрывал за собой славную главу своей жизни и суеверно просил у опекавших его тёмных сил благосклонности и в будущем.
Меринос быстро сбежал по лестнице, выскочил из ворот и сел в «вандерер». Его охватило странное ощущение, будто он попал в ловушку, хотя в эту минуту никакого повода для паники не было. «Где сейчас эта вошь в котелке? — лихорадочно мелькало в его голове, — попался бы он мне в руки!» Меринос яростно заскрежетал зубами и остервенело сжал руль своими волосатыми мясистыми руками. Завёл мотор, проехал несколько десятков метров по Пружной в сторону Маршалковской и свернул направо, на полностью разрушенную улицу Зельную. Автомобиль тряхнуло на выбоинах, оставшихся после недавно убранных обломков зданий, и он остановился у подножия сгоревшей башни Цедегрена — бывшей Центральной телефонной станции.
Меринос вышел из машины, взял чёрный чемодан из дорогой кожи и двинулся окольными путями через завалы и строительные площадки. Через минуту он с тыльной стороны зашёл во двор на улице Багно, где находились склады. Здесь всё было заполнено старым металлоломом, в углах валялись какие-то ржавые обломки железных кроватей; среди мотков ненужного, заплесневевшего кабеля в мёртвой тишине мусорной кучи лежали отжившие части старых кузовов автомашин. Пыльный вихрь кружил над этим пепелищем, засыпая всё вокруг тучами ржавой пыли. Меринос оглянулся по сторонам, пряча лицо от пыли, засорявшей глаза. Наконец он подошёл к будке из старых потемневших досок, снял висячий замок и исчез за грязной дверью с надписью: «Кооператив “Торбинка”. Склады».
