Робин Мур - Человек семьи
Там было еще несколько бумаг. Копия желтого билета Терли и его фотографии, которые наконец-то были получены из Департамента полиции. Терли было тридцать девять. Два года он учился в Высшей школе "Эразмус" и в Бруклинском колледже. Насколько мог судить Дойл, Терли относился к типу младшего бандита-исполнителя.
В пятидесятых годах Терли работал бухгалтером в мясной компании "Ройял", принадлежавшей Алу Сантини. Сантини был владельцем машины, на которой Пат попал в перестрелку, принесшую ему Медаль Чести и увольнение из Департамента. Здесь должна быть какая-то связь.
Потом Терли работал в нескольких строительных корпорациях, тем или иным образом связанных с Сэмом Мэсси. В начале января в связи с восьмидесятимиллионным займом Терли был арестован вместе с Энтони Салерно, Джозефом Моретти и другими. Дело готовил помощник районного прокурора Альфред Скотти из Бюро по борьбе с вымогательствами. Терли отпустили под залог в двадцать пять тысяч долларов до суда. На суд Терли не пришел, и залог был конфискован. Составив все это вместе, Дойл решил, что Терли все же было о чем беспокоиться. Если Скотти было чем прижать его по делу о займе, он мог "расколоться". Поскольку он был первым отпущен под залог, можно предположить, что он стал сотрудничать с полицией или полиция захотела заставить остальных думать, что он сотрудничает. К тому же бросать двадцать пять тысяч было неумно. У Терли есть основания бояться, что банда его убьет.
Когда Дойл подъехал по вьющейся дороге к мотелю в японском стиле, он понял, почему Терли выбрал это место. Сверху дорога легко просматривалась, даже через окно бара. В баре был задний выход, ведущий на поросший лесом холм, на котором был расположен мотель. Можно было выбежать в лес и потом выйти на дорогу внизу и таким образом оторваться от погони. Дойл подумал, не оставил ли Терли машину где-нибудь там внизу.
Встреча была назначена на четыре часа дня, и бар был почти пуст. Раньше днем Линч – партнер Дойла – снял в мотеле комнату всего ярдах в ста от коктейль-холла и сидел там с приемником, улавливающим сигналы от микрофона с передатчиком в галстуке Дойла.
"У Терли, должно быть, мало одежды", – подумал Дойл, входя в бар и увидев Терли, сидящего в кабинке у большого окна. Терли был одет почти так же, как было описано в сводке Линча: твидовая куртка, открытая рубашка и потертая зеленая шляпа с пером фазана. Рябоватое лицо было желтоватого оттенка. Осведомитель сразу же приметил Дойла. Реган знал, что похож на "сотрудника" и ему это крайне не нравилось, но он никак не мог от этого избавиться.
– Садитесь, – нервно пробормотал Терли. – Что будете пить?
– Ты платишь? – спросил Реган.
– Зачем? У вас там есть графа таких расходов, разве нет?
– Конечно. В таком случае, что ты будешь пить?
– Пепси-колу, – сказал Терли. – Не могу себе позволять пить в эти дни. У меня есть на это средства, но не могу рисковать и напиваться. Понимаешь, что я имею в виду?
– Да, – ответил Реган. – У тебя есть что-нибудь для нас?
– Да, но я не хочу говорить здесь.
– Ты же сам назвал это место.
Терли нервно огляделся:
– Да, ты прав. Думаю, здесь все в порядке.
– Слушай, тебе нет нужды излагать мне все целиком. Просто скажи, о чем идет речь.
– Это насчет того типа, который баллотируется на губернатора.
Реган сохранял бесстрастное выражение, но его лицо начало краснеть, а в ушах у него застучало, когда адреналин начал накачиваться в кровь.
– Ты говоришь о Пате Конте?
– Верно. Старина Пат Конте. Я знал его, когда он был маленьким, когда мы все еще жили на Малбери-стрит. Я даже был членом его клуба.
– Ну, а если он победит на выборах, ты получишь грандиозную работу в Олбани.
– Брось, – с отвращением сказал Терли. – Хватит шуток. Я не могу тратить на тебя целый день.
– Ладно. Тогда выкладывай.
Терли нервно покусал губу и отпил томатного сока со специями.
– Если я заговорю, я получу защиту, правильно?
Реган улыбнулся:
– Конечно, если тебе есть что сказать. Пока я ничего не слышу.
– Слушай, эти уроды заставят меня умереть медленной смертью, если я попадусь к ним в лапы.
– Ясно. Говори.
– Не знаю, как это даже выразить. Ты в жизни не поверишь. Конте – боевик Семьи Дженовезе уже около двадцати лет!
Реган ничего не ответил.
– Ты не удивлен?
– Я слушаю, – сказал Реган. – У тебя есть доказательства, неопровержимые доказательства?
– Я был с ним на одном деле. Когда был убит водитель грузовика мясной компании на Уэст-стрит.
– Значит, ты пособник убийства. Как ты это собираешься обойти?
– Слушай. Я хочу остаться живым. Я лучше сяду в тюрьму. Вы, ребята, хорошо защищаете Валачи и Винни Терезу. Просто защитите и меня. Я не хочу умирать!
– Ладно. Что произошло?
– Ну, мы просто хотели напасть на грузовик, но парень принес нам много хлопот и нам пришлось вырубить его... мы повесили его на мясной крюк в кузове.
– Что ты имеешь в виду, говоря "мы"? Конте помогал тебе? Он реально помогал тебе вешать водителя на крюк?
– Конечно. Еще бы нет! Это была его идея.
– Понятно. Это довольно старое дело. Кроме слов у тебя есть какие-нибудь свидетельства?
Терли достал из кармана конверт. Открыв его наполовину, он показал тонкий серебряный портсигар. Дойл протянул руку, но Терли убрал конверт.
– Не касайся, ради Бога! Это все свидетельство.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, когда мы повесили этого типа, этот портсигар выпал у него из кармана. Обычно мы ничего не берем. Когда делаешь такую работу, ты не должен грабить тело и брать что-нибудь. Ты оставляешь все как есть. Но я подумал, что могу взять этот портсигар, и подобрал его, но Пат отобрал его у меня. Он сказал, что его надо оставить с мертвецом и положил его ему в карман. Но когда он вылез из кузова, я снова взял его и положил себе в карман. Дома до меня дошло, что на этом серебре куча отпечатков пальцев, и здесь у меня отпечатки Станриловича, Пата Конте и мои. Я подумал, что это может когда-нибудь пригодиться, положил портсигар в конверт, а конверт в депозитный сейф в банке. Теперь, если связать это с фактом, что у него на тот момент не было алиби и что я был связан с бизнесом его тестя в течение двадцати лет, что мы получим? Может быть, этого достаточно для обвинения. Может быть, достаточно даже для осуждения. Убийство. Законники этого не пропустят, как ты знаешь.
– Знаю, – заметил Дойл.
– Кроме этого, у меня еще есть куча бумаг и фотографий. Они касаются Конте, его связей с Семьями Мэсси и Дженовезе и того, что Сантини предоставил ему машину, но держал ее зарегистрированной на свое имя. Я знаю, что все это финансируется Гвидо Патерно, а Конте – член банка Патерно и получает десять тысяч в год за разгильдяйство. У меня много чего есть.
– Когда я смогу все это увидеть?
– Мне нужно дня два, чтобы взять материалы. Они у меня спрятаны.
– Как насчет портсигара? Ты мне его дашь сейчас?
Терли задумался.
– Ты мне дашь портсигар, я обеспечиваю тебе защиту. Идет?
– У меня снаружи машина с шофером. Мы перевезем тебя в безопасное место в Массачусетсе.
– Черт! Я не буду там в большей безопасности, чем здесь, когда там этот сукин сын Патриарка. Они все заодно.
Реган вздохнул:
– Мы же не скажем об этом Патриарке, тупица. Ты припарковал машину где-нибудь поблизости?
– Да. Внизу на дороге.
– Ладно. Мы ее уберем куда-нибудь на пару дней. Если за ней наблюдают, то они не узнают, где ты. Об этом никто не будет знать, кроме меня и моего человека. Мы никому не скажем даже в Бюро. Идет?
Терли кивнул:
– Да. Идет, но мне лучше прямо сейчас отправиться в каталажку.
– Не беспокойся, ты скоро туда попадешь, – сказал Дойл, – но мне потребуется время, чтобы надежно тебя защитить. Я не хочу тебя туда помещать, пока не увернись, что я надежно прикрыт. У этих парней везде есть уши.
– Еще бы, – сказал Терли, вытирая томатный сок с верхней губы. – У меня ощущение, что они и сейчас на меня смотрят. Давай выбираться отсюда.
На следующее утро Дойл пошел к Главному агенту и выложил ему все, что у него было.
– Это динамит, – сказал Главный, – нет сомнений. Но тебе нужно быть очень осторожным с таким материалом. Мы имеем дело с человеком, который может стать губернатором Нью-Йорка. И похоже, он им станет. Это очень тонкое дело.
– Этот человек, – сказал Дойл, – является убийцей. Какая разница, куда он, в задницу, баллотируется? Извините, я не собирался употреблять выражений, но он – злостный преступник. Он не просто растратчик или ростовщик. Он совершил, вероятно, пятнадцать – двадцать убийств.
Главный поколебался:
– Да, ты, может быть, и прав. Но пока у нас есть один случай убийства и много материалов, связывающих Конте с организованной преступностью. Если мы опубликуем это до выборов, а до них осталось несколько дней, то нас обвинят в том, что мы хотим повлиять на политику штата Нью-Йорк.
