Фридрих Незнанский - Оборотень
Далее, рассуждал Турецкий, приезжает Юрис Петрове — из Риги, где Гринберг, судя по интервью, также родился и вырос. Он был знаком с Петровсом — это совершенно очевидно и по реакции самого Петровса. Ему что-то известно о прошлом Гринберга, что-то очень важное.
Турецкий на миг сосредоточился и вспомнил, что именно на упоминании о Гринберге Петрове потребовал прекратить запись. Да-да, именно так! Конечно, он прекрасно знает Гринберга. Знает, что представляет из себя эта птица. А Алена называет его «мой знакомый предприниматель», тем самым в глазах Петровса становясь как бы его соучастницей. Неудивительно, что он не хочет иметь дело с тележурналисткой, которая сотрудничает с такими, как Гринберг!
Петрове может разоблачить Гринберга перед всем светом. И ОН ЭТО ПРОИЗНОСИТ. Хотя никто, в том числе сама Ветлугина, не догадывается о реальном смысле его слов. Но сам Гринберг, просматривая запись, сразу соображает, в чем дело. Далее Алена летит в Ригу, чтобы решить вопрос об интервью, а Гринберг, возможно, думает, чтобы собрать на него дополнительный компромат. Да, конечно, Гринберг теперь уверен, что Ветлугина копает лично под него. Он устанавливает за ней слежку, чтобы выяснить, как идут ее дела, что ей удалось раскопать. Алена тем временем летит в Ульяновск...
Мысли Турецкого прервал настойчивый гудок сзади. Оказалось, что полоса перед ним давно очистилась, и теперь он, стоя посреди проезжей части, не дает двинуться машинам сзади. Турецкий нажал на газ, и его «тройка» рванулась вперед.
Он спешил в прокуратуру, с тем чтобы сразу же по приезде отдать распоряжение о задержании Михаила Семеновича Гринберга.
19.00
В дверях прокуратуры Турецкий столкнулся с Моисеевым. Старый криминалист как раз уходил домой.
— Какие-то новые факты, Саша? — спросил он, прерывая поспешные извинения Александра Борисовича.
— Гринберг!— воскликнул Турецкий.— Помните, из интервью с рижанином? Гринберг, он же Голуб!
— Вот так? — поднял брови Моисеев. — Пойдемте, вы мне все подробно изложите.
Турецкий пулей влетел в кабинет, бросился к телефону и позвонил в МУР с указанием срочно начать розыск Михаила Семеновича Гринберга, уроженца города Риги.
— Значит, вот вы пришли к какому выводу, — задумчиво говорил Моисеев. — Гринберг...
— Очевидно, что Петрове знал какую-то его тайну...
— Вы хотите сказать, что Гринберг был агентом КГБ в начале восьмидесятых?
— Агентом КГБ? — переспросил Турецкий.
— Ну, конечно, Саша,— улыбнулся Моисеев.— Я как раз хотел вам звонить. Я ведь тоже думал по поводу этого интервью... Ну что уж в нем такого... И почему Ветлугина летала в Ульяновск... Скорее всего, дело обстояло так Петрове запретил показ интервью по телевидению, Алена пыталась его уговорить, и он потребовал, так сказать, оплаты. Не в виде денег, нет. Он требовал у нее, чтобы она выяснила, кто скрывался за кличкой Козочка. Конечно, удобнее всего было бы выяснить биографию этого Петровса, но боюсь, латвийская полиция нам навстречу не пойдет. Но моя гипотеза такова: Петрове пострадал от рук КГБ, причем донос на него написал агент по кличке Козочка. Как Петровсу стало известно это имя, мы не знаем. Это какая-то оплошность в работе ведомства, но они тоже люди и тоже совершают ошибки.
Он всю жизнь мечтал найти эту Козочку, хотя бы узнать, кто она. И вот случай — видная российская тележурналистка...
— Семен Семенович, — перебил его Турецкий, — а мог он решить, что Ветлугина и есть эта самая Козочка?
— Ну о чем вы, Саша? — укоризненно покачал головой Моисеев. — Могла ли Ветлугина в начале восьмидесятых в Риге быть как-то причастной к КГБ?
— Я же не о том, была ли она причастна или нет, — кипятился Турецкий, — а о том, не мог ли так решить Петрове? Семен Семенович, подумайте, Ветлугина бывала в Риге, у нее там были дружеские связи на радио и на телевидении, недаром же «Ракурс» несколько раз выходил в Риге, помните? Она хорошо знакома с Гринбергом, а про него-то Петрове точно знает, что он был связан с КГБ.
— Это вам доподлинно известно? — спросил Моисеев.
— Нет, это предположение. Но, допустим, это так
— Допустим...
— Петрове делает заключение, что Ветлугина и есть Козочка. Это приходит ему в голову после того, как Алена упоминает Гринберга. Он тут же требует прекратить запись. Запись прекращают, но разговор продолжается. Глеб, молодой человек с телевидения, который при этом присутствовал, вспоминает, что они говорили о Козочке. Это значит, что Петрове прямо и открыто обвиняет Ветлугину в том, что под этой кличкой скрывается не кто иной, как она сама. Алена все отрицает и обещает, вот что самое важное, обещает выяснить, кто такая эта Козочка.
— И для этого летит в Ульяновск, куда свезли архивы КГБ, — кивнул головой Моисеев.
— Именно.
— А Козочка-то на самом деле Гринберг? — улыбнулся Моисеев.
— Я думаю, это все-таки женщина... — недоуменно покачал головой Турецкий. — Может быть, жена Гринберга, подруга... Мать, наконец. Кто-то с ним связанный. Возможно, они работали на пару.
— Не сходится, Саша, — покачал головой Моисеев.
— Что же не сходится, Семен Семенович?
— Сначала Петрове точно знает, что Гринберг связан с КГБ, и донес на него. А с другой стороны, он просит Ветлугину выяснить, кто же на него донес... Нелогично.
— Согласен, нелогично...— Турецкий встал со стула и стал расхаживать по кабинету. — Просто мы еще не все знаем. Вот узнаем все, и все сойдется. А уж трансформация Гринберга из агента КГБ в прихватизатора из ЧИФа «Заполярье» это, вы уж меня извините, вполне логично.
Зазвонил телефон. Турецкий бросился к нему через весь кабинет.
Он поднял трубку и услышал голос Нелюбина, который сегодня был ответственным дежурным по МУРу:
— Александр Борисович, добрый вечер. В общем, нашли мы твоего голубка. Непростая птичка оказалась.
— Гринберг?! Немедленно задержать!
— Уже распорядились, Александр Борисович. Мы тут, что ж ты думаешь, совсем мышей не ловим... Бригада выезжает.
— Бригада? — переспросил Турецкий.
— А то как. Вдруг отстреливаться начнет. У него на счету столько художеств. Дважды судим. Разбойное нападение, ограбление, более мелкие эпизоды.
— А теперь, значит, предприниматель... — сказал Турецкий. — Диктуй адрес, Федор, я выезжаю.
— Ты потом в следственном изоляторе его допросишь, чего тебе мчаться сломя голову.
— Надо, Федя, надо, — ответил Турецкий известной присказкой.
— Значит, так,— не спеша начал Нелюбин,— улица Кантемировская, дом четыре, корпус один... Большие такие дома у платформы «Москворечье», знаешь? Вот там.
«Кооперативные дома», — сообразил Турецкий.
— Так,— продолжал Нелюбин,— Кошелев Анатолий Петрович, 1959 года рождения, родился в Туле. Срок мотал...
— Что? — опешил Турецкий. — Какой Кошелев? Какая Тула?
— Как — какая? — не понял Нелюбин. — Ты же сам...
— Я про Гринберга спрашиваю.
— И про Гринберга есть, — недовольно сказал Нелюбин. — Я думал с главного начать. Ты же пальчики эти еще когда передал.
— Так это...
— Ну Голуб твой сизокрылый.
— Что же ты раньше не сказал, Федор? Еду!
— Вот вам, Саша, и абсолютно логичные построения, — сказал уже в спину убегающему Турецкому Семен Семенович.
20.00
На Кантемировскую Турецкий опоздал. Когда он входил в квартиру Кошелева, там уже вовсю работала милицейская бригада.
Но милиция тоже опоздала.
И не на час. Им все равно было бы не успеть. Потому что гражданин Кошелев Анатолий Петрович, он же Лев Борисович Голуб, он же Владимир Иванович Болю, которого впоследствии опознают во многих регионах страны, скорчившись у себя на кухне, уже успел окоченеть.
Он был убит гораздо раньше. Убит выстрелом в грудь. Судмедэксперт установил, что смерть наступила между 11 и 12 часами.
Все документы из квартиры были изъяты.
Турецкий смотрел на лежащее у кухонного стола тело. Судя по всему, Кошелев не ожидал такой развязки. Он был в длинном махровом халате импортного производства. Дверь убийце открыл сам — никаких следов того, что ее взламывали. Значит, убийца был ему знаком. Тем более принимал он его по-домашнему, в халате.
Однако стол на кухне был чистым. Ни кофейных чашек, ни рюмок, ни тарелки с бутербродами — пришедшего Кошелев не угощал и не собирался угощать.
По-видимому, визит был чисто деловым.
«А может быть, — промелькнуло в голове у Турецкого, — Кошелев и не знал убийцу лично. Его мог рекомендовать кто-то знакомый».
— Ну что? — спросил он судмедэксперта. — Что-нибудь новое?
— Стреляли из оружия иностранного производства,— ответил тот. — Точно установим, из какого, после экспертизы. Но думаю, действовал профессионал. И убитый за секунду до смерти еще ни о чем не подозревал. Так мне кажется.
