Очи черные. Легенда преступного мира - Руссо Виктория

— Комната для купания?

— Ну, да. Ее так называла Лукерья… там она меня мыла лет до десяти и стирала белье и одежду.

— Когда ты говоришь о ней, у тебя светятся глаза.

— Это был самый близкий мне человек из всех, кого я когда-либо знал! — с тоской произнес Михаил, отвернувшись к окну, стекла которого были теперь почти прозрачны — неумелые ручки нехозяйственной Лье попытались сделать их чистыми. Она немного помолчала, разглядывая нахмурившийся профиль возлюбленного, а затем тихо произнесла:

— А я?.. Близкий человек?..

Михаил внимательно посмотрел на нее, она была сосредоточена и ждала ответа, затаив дыхание. Он улыбнулся и ответил, что близость проверяется годами.

— Как утверждала Лукерья, для начала нужно съесть вместе пуд соли, а уж потом родниться! — весело заметил молодой мужчина.

— Да, судя по твоим рассказам, она была очень мудрым человеком, — задумчиво отозвалась Лье, откинувшись на подушку.

Без специального освещения почти пустое помещение кабака выглядело очень мрачным, почему-то Михаилу чудилось, что в нем пахло слезами и тоской. Это была едва уловимая вонь гниющих душ, завуалированная дорогими ароматами. Ему принесли тарелку горячей рыбы с картофелем, которая приятно пахла укропом. Желудок ответил кряканьем, предвкушая вкусную свежеприготовленную пищу. Он смаковал каждый кусочек, вспоминая свое детство. Ребенком он воротил нос от рыбных продуктов. Прозрачные мертвые глаза пугали маленького Мишу и как его не убеждали, что продукт этот очень полезен, он решительно отказывался от его употребления в пищу.

— Зачем вы ее спрашиваете? — строго спросил женский голос, заставив Михаила от неожиданности выронить вилку. К столику подошла Мать революции. Она застыла в ожидании ответа. Молодой человек лишь растеряно пожал плечами, уставившись на нее, словно провинившейся карапуз, взявший без спроса конфеты. Женщина чуть склонилась к нему и прошипела:

— Не вам искать встречи с этим человеком. Она знает о том, что вы здесь бываете, и если сочтет нужным — пригласит вас к себе.

От пронзительного взгляда женщины ему стало не по себе. Молодой человек с трудом проглотил кусок, застрявший в горле. Дама любезно придвинула к его руке стакан с пивом, который он мигом осушил и тяжело выдохнул, чувствуя легкое облегчение.

— Я не знаю ваших правил и возможно действительно немного навязчив, — извинительным тоном произнес Михаил. — Я не преследую каких-либо корыстных целей… Хотя нет, лгу… Преследую! Я должен ее увидеть! Должен… Понимаете меня?

Голос его дрогнул, и это выдало сильно мгновение, с которым ему так и не удалось справиться. Он замолчал и нахмурился, понимая, что стену отчуждения преодолеть ему не под силу. Мать революции стояла неподвижно и словно чего-то ждала. Вдруг Михаил почувствовал жар по всему телу и торопливо начал расстегивать верхнюю пуговку рубашки. Облик женщины, стоявший рядом, начал расплываться перед его глазами, и он лишился сознания, упав на чьи-то цепкие руки.

Молодой мужчина пришел в себя на койке, стоявшей в комнате, похожей на больничную палату. Первое, что он почувствовал — злость и ярость, потому что устал передвигаться по Москве в отключенном состоянии и оказываться в различных неизвестных местах. Молодой мужчина попытался вспомнить то, что видел в последнюю минуту, перед тем как уйти в забытье и к его отвращению, это был портрет желтого вытянутого лица с недовольной складкой вместо губ. «Ах, да! Пиво! Это она подала мне стакан и наверняка подсыпала туда что-то! Старая отвратительная жаба! Мерзкая ведьма!» — гневался он мысленно. В его фантазийную экзекуцию вмешалось чье-то кряхтение — в комнате Михаил был не один. Молодой мужчина повернул голову и обнаружил, что в изголовье его кровати на маленьком стульчике сидел знакомый его паху карлик.

— Это ад? — произнес очнувшийся пациент при виде ненавистного гнома для чего-то наряженного в крохотный больничный халат. Тот только недовольно вздохнул и, не произнеся ни слова, торопливо посеменил к двери, в которую ударил несколько раз, после чего она медленно открылась и в палату вошла медсестра с лицом незнакомки, когда-то приезжавшей в счастливый домик на море.

— Я сошел с ума! — констатировал Михаил и зажмурил глаза, но, открыв их, увидел ее огромные черные глаза, излучающие нежность, совсем близко.

— Мне сказали, ты меня искал, — мягко произнесла Лидия Андреевна.

— Как это все… волнительно! — прошептал он немного напугано. — Я запутался… И ничего не понимаю…

За пределами изолированной комнаты с тяжелой дверью, похожей на палату, находилась обычная квартира. В ней было несколько спален для персонала, а также просторная столовая. Все трое сидели за столом и долго молчали. Михаил сидел напротив Лидии Андреевны, низко опустив голову. На ней было простое темное платье в пол и белый фартук, на нагрудной части которого был вышит крест, но не красного, а черного цвета. Волосы ее были аккуратно собраны на затылке без привычного головного убора. Рядом с ней сидел карлик и без стеснения рассматривал «пациента», которого кто-то переодел в пижаму.

— Какая странная встреча, — выдавил, наконец, Михаил, понимая, что проводить время в молчании — слишком тягостно.

— Отчего же? — улыбнулась она. — Чудесная встреча. Я счастлива видеть тебя! Ты жив, здоров — это великая радость!

При Великане было говорить неловко о личных вещах. Молодой человек нервно ерзал и все время посматривал на его невозмутимую рожу. Затем, кивнув на него, вежливо уточнил у женщины:

— Нельзя ли ему удалиться? Я бы хотел поговорить с вами наедине!

— Это не положено, Мишенька, — добродушно ответила она. Великан ухмыльнулся, раздувая свое крошечное превосходство до гигантских размеров.

В комнату неспешно вошла женщина с подносом в руках. Она выглядела весьма необычно из-за черной повязки скрывающей один глаз (или отсутствие его). «Пиратка», — подумал Михаил, и дама резко повернула голову в его сторону, вопросительно вздернув брови.

— Она читает чужие мысли, Мишенька, — прошептала доверительно Лидия Андреевна. Он испуганно уставился на женщину, которая своим единственным глазом пристально взирала на него. В это мгновение в его голове хлынул поток мыслей, и сдержать прорвавшуюся дамбу никак не получалось. Молодой мужчина думал о том, что было бы чудесно снова оказаться ребенком и как прежде жить, словно комнатное растение, радуясь восходу и закату, новому дню и пресной каше, приготовленной заботливыми руками Лукерьи. Ему было невероятно страшно, потому что он не понимал, что происходит, и к чему ведет весть этот спектакль. Дама с подносом вновь начала движение вокруг стола, выставляя чашки для чая. Возле него она на мгновение задержалась, в связи с чем «пациент» почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев рук и очень заволновался. Мысли молчали, благодаря серьезным усилиям, но нарастала тревога. Никто не произносил ни звука, снова повисла давящая тишина, и не в силах больше ее терпеть Михаил выпалил:

— Анна Львовна умерла!

— Бедная, бедная Анна, — выдохнула «медсестра» с печальной улыбкой. — Славная была женщина… добрая… отзывчивая…

«Колдующая» у стола «пиратка» разлила чай по трем кружкам и к каждой приставила по маленькому блюдцу с вареньем, на середину стола она поставила блюда с сушками.

— А Лукерья ушла «делать революцию»! — произнес со смешком Михаил, снова нарушив тишину.

Раздался грохот — из рук «пиратки» выпал поднос, а вместе ним — уже пустой чайник, он тут же разлетелся на мелкие кусочки. Женщина на мгновение замерла, оценив разрушения, после чего поспешно удалилась с громкими всхлипываниями.

— Аккуратней, Мишенька, со словами! При ней не стоит произносить ничего подобного. Здесь бывают люди… как бы это сказать… надломленные! Ты слышал о Черном кресте?

— Эта организация помогает анархистам?

— Тем людям, с которыми власть обошлась несправедливо. Мы протягиваем руку всем, независимо от их политических взглядов. Переваренные временем, они остаются у края и всего лишь хотят преодолеть страх, забыть о тех ужасных вещах, с которыми им пришлось столкнуться. Ты даже представить не можешь, как трудно вернуться к обычной жизни после всего этого — приговоров, тюрем, каторги.