KnigaRead.com/

Иван Аврамов - Алиби от Мари Саверни

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Иван Аврамов, "Алиби от Мари Саверни" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

После того, как старший лейтенант аккуратно притворил за собой дверь его кабинета, Олег замер, как изваяние. Глаза его неотрывно смотрели на висящий на стене напротив радиоприемник «Альтаир», обычный трехпрограммный приемник, на котором четырьмя зелеными цифрами высвечивалось время. Тот, кто сейчас перехватил бы взгляд Лободко, обязательно отметил бы, что он, взгляд этот, совершенно ничего не выражает, что в нем — никакого проблеска мысли. Но это было не так. Олег думал, и весьма конкретно, о том, что, выходит, Федор Спиридонович Палихата, которому он не очень-то поверил — якобы один Круликовский может знать, из-за чего убили его приятеля-краеведа, чем черт не шутит, прав?

* * *

После сытного и, разумеется, очень вкусного воскресного обеда сладко подремать Олегу Лободко не удалось, потому как, едва его основательно разморило — зыбкая разница между явью и сном вот-вот исчезнет и раздастся первый, еще робкий, не очень-то громкий, застенчивый, что ли, всхрап, в соседней со спальней комнате, а именно в холле, между Лерой и Ирой разгорелась баталия. Легкая, еле слышная, будто две юные змейки зашипели, пикировка постепенно переросла в звучную перебранку — на девчоночьем, разумеется, уровне.

— Ты постоянно пользуешься моей косметичкой, а я один раз попросила твою подвеску, и ты ее пожалела дать! — маленьким коршуном налетала на долговязую Леру Ирка — ее темперамента с лихвой хватило бы на пяток мексиканок или десяток итальянок.

— А ты помнишь, когда я хотела надеть твой сиреневый топик, а ты хай подняла? — припомнила старую обиду Лера, с некоторым высокомерием поглядывая сверху вниз на полыхающую праведным гневом Ирку — так матерая голубка косит оранжевым глазом на отвоевывающую у ее ног зернышко воробьиху с ее мелким поскоком.

— Когда, когда это было? Зачем ты говоришь неправду? — Ирка дошла уже до крайней точки кипения, и Олег понял, что перебранка сейчас окончится потасовкой с взаимным отталкиванием и царапаньем, потому счел необходимым оперативно вмешаться в ссору:

— Ну-ка, быстро прекратили! А то наряд вызову! Тоже мне сестры!..

Вообще-то сестры дружили и друг без дружки тосковали, места себе не находили, однако подростковые ссоры между ними нет-нет, но вспыхивали, вызывая у Натальи искреннее негодование, а у Олега — снисходительную усмешку.

Ссора, может, еще продолжилась бы, но уже пошла на убыль, потому что отца девочки слегка побаивались, как тут зазвонил стационарный телефон, Олег снял трубку, и в квартире воцарилась тишина — сработало семейное правило типа «нельзя выносить сор из избы».

— Олег Павлович, вы стоите? — задорно спросила трубка голосом Михаила Солода. — Тогда присядьте, а то упадете и ушибетесь. Дело в том, Олег Павлович, что сын Андрея Феликсовича Круликовского, Владислав, прилетел в Киев девятого декабря, это была среда, а улетел шестнадцатого декабря, тоже в среду. Медовникова, как помните, убили в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое декабря. Значит, Владислав в это время находился в Киеве.

— Миша, я не ушибся, но, если честно, вздрогнул, — признался Лободко. — По-всякому, конечно, бывает, но мне сдается, что это не случайность. Не исключаю, что мы вышли на прямой след, — проговорив это, Олег, как и во время телефонного разговора с Илоной Медовниковой, опять вспомнил Федора Спиридоновича Палихату. Прозорливец он, что ли? Но вслух поинтересовался:

— А когда, вернее, в котором часу он вылетел из Киева?

— В четырнадцать тридцать. Рейсом самолета «Польские авиалинии».

— Если предположить, что он убийца или как-то причастен к нему, то по времени все укладывается, все сходится…

До ушей дочек кое-что из этого телефонного разговора донеслось, и едва Олег положил трубку, Ирочка испуганно спросила:

— А что, кого-то убили?

— Вы уже нашли убийцу? — подключилась и Лера.

— Девчонки, не забивайте себе голову всякой ерундой, — строго сказал Олег. — Насмотрелись ужастиков? Ну-ка, марш в детскую! И чтоб я вас не видел и не слышал! Я, если получится, чуть покемарю, поэтому не шумите.

Но подремать ему не удалось — после сообщения Солода сон не шел. Значит, в деле Медовникова появился новый фигурант? Олегу очень хотелось надеяться, что следствие получит мощный и весьма обнадеживающий импульс.

ГЛАВА V

Отец и сын Круликовские были очень похожи: у обоих прямые породистые, с легкой горбинкой носы, крупные голубые глаза, почти одинаковый рисунок полных чувственных губ — у Андрея Феликсовича, правда, они слегка увяли, ужались. Но, несмотря на удивительное внешнее сходство, внутренне они довольно-таки разнились: любой заинтересованный взгляд на них весьма быстро выявил бы серьезность, сдержанность, врожденное благородство, которые угадывались во всем облике отца, и некое легкомыслие, капризность, леность, флюиды коих источала фигура сына.

Андрей Феликсович с утра чувствовал себя неважно: не хватало воздуха, дышалось так, будто он сидел в обнимку с горячей батареей отопления.

— Тебе плохо? — участливо спросил Владислав, заметив, как густо порозовело лицо отца. — Поди-ка лучше приляг.

— Пустое, — отмахнулся тот. — Впрочем, надо будет померить температуру. Не исключено, что я простыл. Вчера во время прогулки у меня озябли ноги.

— Носи теплые сапоги! А то щеголяешь в своих любимых туфельках!

— Они на овчинке, — возразил Андрей Феликсович.

— Но на тонкой подошве! Хороши, когда на дворе несколько градусов тепла. А тут мороз!

Владислав подошел к окну: деревья, еще не расставшиеся с утренним инеем, выглядели суперкрасиво — как узоры на вышиванке «белым по белому», их он запомнил еще со своего украинского детства, и асфальт тоже белый от снега, и даже голуби, которые зябко ерошили перья и выискивали что-то в снегу, как на подбор, белые.

Вовсю светило солнце, все сверкало, переливалось, и если от этого блеска перехватывало сердце здесь, в городе, с его нагромождением домов, то что можно было бы испытывать где-нибудь в лесу или на загородной даче? Владиславу остро захотелось на улицу, на воздух, пройтись несколько кварталов пешком до своей картинной галереи. Приятное, спокойное течение мыслей, навеянных красотой зимнего дня, прервали слова отца:

— Расскажи-ка мне еще раз, как прошла твоя встреча с Медовниковым.

— Но зачем? — с некоторым раздражением сказал Владислав. — Добавить мне абсолютно нечего.

— Затем! — с еще большим раздражением произнес Андрей Феликсович. — Затем, что ты видел человека незадолго до его смерти. Неужели тебе ничего не бросилось в глаза? Тимофей Севастьянович был совершенно спокоен, его не покидало душевное равновесие?

— Представь себе — да! — резко ответил Владислав. — Он, повторяю, был радушен, слегка взволнован — приятно, радостно взволнован тем, что его посетил сын старого друга, коллеги, он расспрашивал о тебе, о твоих успехах в изучении старого Кракова, интересовался нашим бытом, материальным положением — хватает ли нам денег на житье-бытье, участливо выяснял, как ты обходишься без мамы. Ну что еще сказать? Тимофей Севастьянович накрыл импровизированный столик — колбаса, сыр, паштет, бутерброды с красной икрой, тарелочка с семгой, угостил меня рюмкой водки. Посидели, попили чайку… Я, конечно, передал ему твои презенты…

Андрей Феликсович передал приятелю бутылку «Belvedere», одну из лучших польских водок из категории суперпремиум, достаточно дорогую — от 20 долларов и выше, набор открыток старого Кракова, куколки поляка и польки в национальных костюмах.

— Папа, поверь, ничто меня не насторожило, не встревожило, не зацепило… Передо мной был человек, у которого на душе было хорошо и покойно. Даже обладая сильно развитым воображением, я ни за что бы не предположил, что Тимофею Севастьяновичу осталось жить два дня…

— Ты один пришел к Медовникова? Или…

— Что — или? — недовольно спросил Владислав, чувствуя, как в нем нарастает неприязнь к отцу — прямо-таки не родитель, а следователь.

— Или с кем-то? — уточнил Андрей Феликсович.

Владислав тяжело вздохнул — как ученик, который никак не возьмет в толк, чего от него добивается назойливый препод, и отстраненно замолчал.

— Ты не хочешь мне ответить? — бесстрастно, каким-то потухшим голосом не то спросил, не то подтвердил Андрей Феликсович.

— Один! Один! — зло, на высокой ноте теперь уже крайнего раздражения выкрикнул Владислав. — Кого я мог взять с собой в этом давно уже для меня чужом городе? Папа, извини, но мне нужно в галерею!

— Ты тоже прости меня, сынок, — печально произнес Андрей Феликсович. — Как я понимаю, Тимофея убили лишь из-за одного…

* * *

С Владиславом Круликовским, который имел честь почтить Киев своим присутствием, вырисовывалась следующая картина. Никуда из столицы он не выезжал, местом проживания избрал гостиницу «Лесной олень», что располагалась в Дарнице. Ни горничных, ни портье ничем особым не впечатлил — привлекательный воспитанный постоялец, никого в номер не приводил, пьяным замечен не был, ну, может, пару раз пришел подшофе. Всегда ли ночевал в гостинице? Пожалуй, да, хотя это можно подвергнуть сомнению — что стоит жильцу взять вечером ключ от номера, а ближе к ночи укатить вместе с ним в неизвестном направлении? Весьма проблематичным оказалось установить, с кем общался Круликовский по профессиональной, так сказать, линии, но ищущий — да обрящет. Обзвонили всех владельцев картинных галерей, и четверо из них рассказали, с кем из киевских художников должен был встретиться Владислав. Как те потом подтвердили, он действительно вел с ними переговоры о том, чтобы выставить их полотна у себя в «XXI веке».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*