Петр Северцев - Электорат хакера
— За женщин! — провозгласил он очередной тост, и мы опрокинули.
— Кстати, — выпив, спросил я. — Что за бабу ты собирался в депутаты пихать?
— А какая х.., разница! Кого угодно! Сейчас пригласим двух баб, кого-нибудь из них выберем, если Жорка не пройдет. Главное, чтобы у мужиков на нее нормальная эрекция была, тогда и законы будут нормальные принимать, — и он, шатаясь, пошел в комнату за сотовым телефоном.
— Алле, Кристина? А, мать вашу! Опять спите, вечно не дозвонишься! Нам двоих… Какой у тебя адрес? — отодвинув сотовый от уха, спросил он.
Я назвал. Он невнятно повторил его в трубку.
— О'кей! — сказал он и отключил связь.
Через пятнадцать минут в моей квартире стояли две дамы, одна из них была полногрудой, пышнотелой, коротко стриженной брюнеткой, которую я про себя окрестил Матроной, вторая была стройной, миловидной, с рыжими волосами, которую я так и прозвал — Рыжая.
— Ну, какую тебе? — спросил Женя, засовывая пачку баксов в карман привезшего девочек громилы и дав ему знак, чтобы он убирался поскорее и не мешал.
Я думал недолго и ответил:
— Вот эту. Рыжую.
— Ух ты, моя пампушечка! — устремился на всех парах Тополянский к Матроне. То, как он взял ее сразу в оборот, смутило даже меня, но совершенно не смутило Матрону. Она только похихикала в ответ на проведенный Тополянским эротический массаж, который, откровенно говоря, больше напоминал доение коровы.
Рыжая посмотрела на меня и ласково сказала:
— Закрой рот! — и, взяв меня за руку, повела в спальню.
— Тебе как, со светом или без? — спросила она, когда мы зашли.
— Я.., не понял.., а кто кого.., собирается?..
— По идее ты меня, — прервала мою бессвязную речь Рыжая. — Но, учитывая твое состояние, этим тяжелым трудом придется заняться мне.
Она слегка подтолкнула меня на кровать, на которой я тут же развалился, и принялась раздеваться. Мне почему-то начала нравиться эта дама, хотя она вела себя несколько вызывающе. Еще больше мне понравилось, когда она разделась. «Ну, сейчас начнется», — подумал я и откинул голову на подушку. Это стало роковой ошибкой, поскольку я сразу же отключился.
Очнулся я через какое-то, видимо, значительное время. Я по-прежнему лежал на своей кровати в спальне. Я попытался встать, и, на удивление, у меня это неплохо получилось, хотя меня слегка и «вело». Я вышел в зал и посмотрел на незакрытые шторы. Начинало светать. Часы показывали 6.30.
Я огляделся вокруг: как ни странно, все было чисто и прибрано. Из кухни доносился какой-то странный звякающий звук и запах свежесваренного кофе.
Я направился туда и обнаружил там вовсю хозяйничающую Рыжую.
На ней была одета длинная рубашка, которую, видимо, она взяла у меня в шкафу и которая едва-едва доходила ей до ног. Пышные волосы она собрала на затылке в пучок. Повернувшись ко мне, она деловито спросила:
— Кофе будешь? Или, может, тебе лимонадику попить?
— Лучше кофе, — после некоторого раздумья сказал я.
— Ну и правильно, — одобрила мой выбор Рыжая и поставила передо мной дымящуюся чашку хорошо заваренного кофе.
— Тебе с сахаром?
— Угу.
— Одну, две?
Я на пальцах показал, что две. Она засыпала сахар и размешала. Я отхлебнул кофе и почувствовал, что мне стало значительно легче. Рыжая уселась напротив, положила оба локтя на стол, взяла чашку в обе руки и стала потихонечку потягивать кофе, глядя на меня.
— Ковбой, ты вчера отключился сразу, и я уже ничем не могла тебе помочь, — с усмешкой сказала она.
— И как вы здесь без меня?
— Я-то просто отлично. Впервые за долгое время выспалась с мужиком, не занимаясь с ним сексом.
— Молодец!
— Ты тоже.
— Ты не считаешь это извращением?
— Нисколечки.
— А Евгений с подружкой? — спросил я.
— Эти отвязались по полной программе, — она опять усмехнулась. — Сначала у него не вставал, и Томка работала на полную катушку в качестве лифтера, потом наконец процесс пошел…
— Ну и как? — вздохнул я. — Все получилось?
— Да-а! Только Томка потом жаловалась, что в горле першило.
— Как это? — не сразу понял я шутку. Потом, когда до меня дошел смысл, я заржал и.., тут же резко осекся от головной боли в висках.
— Ой, — простонал я.
— Да, ковбой, перебрал ты, — сочувственно заметила Рыжая. — Может, тебе массаж головы сделать?
— Сделай, — согласился я с ее предложением. — Только прекрати называть меня ковбоем. Я вообще-то частный детектив.
— Да ну! — удивилась она, встав сзади меня и начав растирать виски и затылок. — И чем же ты занимаешься?
— А-а, — устало протянул я. — Всякой херней.
Неожиданно я почувствовал комфорт от присутствия в доме этой рыжеволосой, с вызовом говорящей женщины.
— А куда они делись? — спросил я.
— Твой приятель с Томкой? — уточнила она.
— Да.
— Поехали кататься. Кажется, в баню.
— Разве ночью баня работает?
— Это смотря для кого. Для твоего приятеля, может быть, и работает. Кстати, это твой партнер по бизнесу или просто приятель?
— Я его вчера увидел первый раз, — признался я.
— Понятно, — сказала Рыжая.
— А ты что, собственно, задержалась-то? Могла ведь и с ними уехать.
— Не люблю групповуху, — отрезала она. — Поэтому и осталась. А ты не рад, что ли?
— Нет, отчего же. Очень даже рад.
— Кстати, твой приятель оплатил нам с Томкой две ночи. Мне сегодня вечером приходить или как?
— Раз оплатил, приходи. Опять выспишься.
— Начало интригующее, — усмехнулась она.
Я посмотрел на кухонные часы и обнаружил, что время уже перевалило за восемь. Я вздохнул и сказал:
— Не знаю, как тебе, а мне пора на работу.
— Тогда до вечера, — сказала Рыжая и пошла одеваться.
Я тоже сменил рубашку и брюки. Облачаясь, я подумал, что после вчерашнего мне лучше не садиться за руль своей «пешки», и решил позвонить в офис Ершевского. Я сказал прозвучавшему в трубке голосу, что фамилия моя Мареев и было бы неплохо, чтобы за мной заехали.
Из спальни вышла одетая Рыжая.
— Тебя как зовут-то? — спросил я ее.
— Рита.
— А меня Валера.
— Ну, вот и познакомились, — усмехнулась Рита.
— Сейчас должна подъехать машина. Если хочешь, подброшу.
— Буду очень благодарна.
Через пятнадцать минут во двор действительно въехала серая «Ауди», и мы отправились сначала в район Городского парка, где проживала Рита, а затем уже в офис «Корабля Ишгар», на мой первый рабочий день в новой должности.
В офисе было малолюдно, но Гайдук был уже на месте. Он скептически посмотрел на мою потухшую и набухшую физиономию, но ничего не сказал и провел меня в небольшую каморку, на двери которой было написано: «Служба безопасности». Пока я осваивался в кабинете, протирая пыль и расставляя предметы на столе в удобном для меня порядке, Гайдук завел ко мне двух коротко стриженных справных парней, представив мне их как Сашу и Мишу, моих подчиненных. Познакомившись с ними, я дал им команду «вольно» и объяснил, что они могут присоединяться к смотрящему в холле «видик» Вове.
Через некоторое время Гайдук опять забежал ко мне и положил на стол «Проект модернизации канализационных сетей Борисычевого оврага». Оценив всю актуальность этого документа, я закинул его в дальний ящик стола. Гайдук сказал мне, что на карте в большом зале на белых квадратиках написаны места и даты встреч с избирателями. Сегодня, в частности, должна состояться одна из них.
Полдня прошло в какой-то странной организационной суете, когда приходившие люди приносили всевозможные документы, проекты листовок, воззваний к избирателям, варианты фотографий Ершевского, большинство из которых относились к времени десяти-пятнадцатилетней давности. К середине дня два вчерашних, молодых человека, работавших за компьютером, наконец родили листовку с биографическими данными кандидата, и ее разнесли по всем кабинетам, для того чтобы каждый мог внести свои замечания и предложения. Через полчаса всех позвали на совещание по поводу листовки.
Собралась куча разного народа, которые и составляли штаб Ершевского. Из вчерашних присутствовали только Веселов и Яровой, которые подчеркнуто вежливо со мной поздоровались. Мне показалось, что Веселов уже забыл о вчерашнем звонке с просьбами и предложениями ко мне. Я подумал, что и слава богу, и уселся на свободное место.
Поскольку собрались близкие к Ершевскому люди, мнения и манера их высказываний были весьма оригинальными. Если бы обсуждалась моя кандидатура, я бы чувствовал себя неловко. То и дело со стороны недовольных содержанием листовки раздавались фразы типа: «Да какой из него хрен…», «Да вы нарисовали полного…», «Что вы из него дурака слепили!». Авторы и их сторонники активно защищались, ссылаясь на некомпетентность противников, на недостаточную аргументированность их критики и на то, что простым людям именно так и понятнее. В конце концов Ершевский, который хладнокровно это наблюдал, прервал прения и волевым решением утвердил окончательный текст. Его тут же отдали корректорам и верстальщикам.
