Элмор Леонард - Бандиты
Джек снова умолк. Они свернули на тенистую аллею, подъездную дорожку к больничному корпусу. Сестра Люси смотрела прямо перед собой, словно ей не терпелось увидеть вход в больницу.
— И вы тоже? — осенило его наконец. — Вы тоже их трогаете? Не только этих бродяг в бесплатной кухне, но и прокаженных? Вы прикасались к ним в том госпитале, где вы работали?
Прежде чем ответить, монахиня нажала на тормоза и выключила зажигание. Посмотрела на него спокойным, всеведущим взглядом.
— В том-то и дело, Джек. Мы должны прикасаться к людям.
Катафалк стоял в тени высоких дубов. Сестра Люси неторопливо курила. Странная привычка для монахини, но ее наряд еще удивительней. Она и Джеку предложила сигарету — «Куле», кинг-сайз с фильтром. Он отказался. Бросил три года назад.
— В тюрьме бросили?
— Нет, когда вышел. Там-то я курил с утра до ночи.
Прежде чем щелкнуть зажигалкой, она спросила у него разрешения. Джеку это напомнило ту ночь, когда он наткнулся на Бадди Джаннета в гостиничном номере — ночь, изменившую всю его жизнь. Тот тоже спросил: «Не возражаете, если я закурю?» А что, если эта встреча тоже изменит его жизнь? Кстати, на прошлой неделе смотрел по телику, показывали два старых фильма, и в обоих монахини попадали в довольно странную историю с молодыми людьми…
— Простите, я так и не закончила, — извинилась сестра Люси. — Когда я попадаю сюда, это место словно зачаровывает меня.
— Это заведение куда больше, чем кажется снаружи.
— Меня волнует другое: это общественное заведение.
— И что из этого?
— Центр подотчетен федеральному правительству. Влиятельный человек может потянуть кое за какие веревочки — и все раскроется.
— Неужто? — протянул он, ожидая объяснений.
— Вы что, не понимаете?
— Вы с самого начала думали, будто я знаю то, чего на самом деле не знаю, — терпеливо повторил он. — Может, вы по-прежнему так думаете, но тут уж я вам ничем помочь не могу. Я всего-навсего шофер, да и баранку вы у меня перехватили. — Не стоит скрывать от нее свою досаду. С какой стати? Хоть она и монахиня, но он-то давно не школьник. Сестра Люси не оставит его после уроков за дерзкий язык. — Вам нужно, чтобы полковник поверил, будто та девушка умерла. Ясно, но к чему все эти хлопоты, ведь он же там, в Никарагуа?
— Он вовсе не в Никарагуа, — возразила сестра Люси. Теперь, когда речь вновь зашла о деле, она вполне овладела и своим голосом, и ситуацией. — Он здесь, в Новом Орлеане.
— Этот парень бросил свой отряд посреди войны и примчался сюда вслед за девушкой, которая, как он бишь выразился, «осквернила» его?
— Джек, этот полковник служил военным атташе при посольстве Никарагуа в Вашингтоне. В семьдесят девятом, когда пало правительство Сомосы, он приезжал в Майами. Нам известно, что он побывал и в Новом Орлеане, прежде чем вернуться в Никарагуа. У него тут остались друзья. Вы же знаете, они получают помощь из Штатов. — Она быстро глянула на него и добавила: — И этого не знаете? — Нахмурилась, выдохнула тонкую струйку дыма. — В общем, полковник проследил нас до Мексики, а потом добрался и сюда. Он здесь, он ищет Амелиту. Он не собирается посылать ей цветы, Джек, он намерен ее убить.
Да, эта монахиня кое-что повидала в жизни. Решительно вдавила окурок в пепельницу и захлопнула ее.
— Здесь, в госпитале, работает врач, который много лет провел в Никарагуа. Он дружил с Рудольфо Меса.
— С тем, кого пристрелил полковник?
— Да, кого он убил. Я все ему рассказала, когда приехала сюда с Амелитой, так что он был в курсе дела и дал мне знать, как только полковник позвонил в больницу и принялся наводить справки. Потом сюда явился посетитель — не сам полковник, а другой никарагуанец. Сестра Тереза Виктория сказала ему, что Амелита тяжело больна и никого не принимает.
— В этом что, вся больница участвует?
— Администрация не имеет к этому отношения. Знает кое-кто из врачей и, конечно же, сестры. Свидетельство о смерти нам, само собой, не выпишут, но если кто-нибудь явится с расспросами, сестры ответят, что сведения об умерших не предоставляются, они могут сообщить только то, что труп забрала погребальная контора.
— Погодите, погодите!
— А вы дадите в газету объявление: такого-то числа Амелита Соза была кремирована. Знакомых у нее здесь нет, так что спрашивать о ней будет только сам полковник или подставные лица.
— Мы дадим объявление?
— Ну, обычно ведь погребальные конторы берут это на себя. Я оплачу расходы.
— Во что вы меня втягиваете?
— Мне кажется, вам абсолютно ничего не грозит, — фыркнула она.
— Да я не о физической опасности говорю.
— Сестра Тереза Виктория обсудила это с мистером Мулленом… — Но эти слова монахиня произнесла уже не столь уверенно. — Так она мне сказала.
— Она все ему рассказала?
— Может быть, она не посвящала его в детали.
— А может быть, и вовсе ничего не говорила? Вы хоть отдаете себе отчет, что все это противозаконно?
— Послушайте! — возмутилась она. — Этот человек намерен убить ни в чем не повинную девушку, а вы тут рассуждаете, допустимо ли размещать в газете объявление о смерти? Я вас правильно поняла?
Крепко она ему врезала. Джеку это даже понравилось.
— Ладно, — уступил он. — В тюрьму за это не посадят.
— В этом вы знаток.
— Ага, — мирно кивнул он.
— Что вы еще хотите знать? — спросила она.
Подумав, он спросил — откровенность за откровенность:
— А к полковнику вы согласились бы притронуться — или побрезговали бы?
Она еле заметно улыбнулась.
— Развлекаетесь, да?
— Самую малость, — признал Джек, тоже чуть улыбнувшись. — Как его звать, этого полковника?
— Дагоберто Годой.
— Жирный, с маленькими усиками?
— Усики у него есть, но он в хорошей форме, можно сказать, красавец.
— Вот как! — откликнулся Джек.
Он вывез Амелиту Соза из морга на тележке, в застегнутом пластиковом пакете, словно труп. Провез ее мимо пустых машин, припаркованных позади больничного корпуса, и добрался до катафалка.
Заднюю дверь катафалка он оставил открытой, подножку выдвинул. Нажимая на ручки, Джек втащил тележку на подножку — сперва передние колеса тележки, а затем и задние подогнулись, и она удобно проскользнула вовнутрь. Он захлопнул заднюю дверь и щелкнул кнопкой, запирая ее.
Тем временем сестра Люси в своих роскошных джинсах от Кельвина Кляйна и туфлях на каблуках беседовала с врачом, побывавшим в Никарагуа, и с двумя монахинями. Та низкорослая старушенция с кривыми ногами — сестра Тереза Виктория — работает здесь уже полвека. Джек стоял на месте, глядя в сторону и сложив руки за спиной — исполненная терпения поза гробовщика, темный костюм, все как полагается. «Покойница» оказалась симпатичной девушкой, совсем не похожей на прокаженных, которых он видал на картинках. Джеку пришлось притрагиваться к ней, застегивая молнию на пластиковом мешке, да еще и поправлять на ней цветастую блузку — складки так и норовили попасть в молнию. Никаких коричневых пятен ни на лице, ни на руках. Джек еще раз глянул в сторону сестры Люси, неторопливо подошел к кабине, уселся на водительское место. Включил двигатель, пару раз газанул. Дверца с другой стороны кабины отворилась, и сестра Люси скользнула на пассажирское сиденье.
— Не хотел вас торопить, но Амелите не слишком-то удобно лежать в пластиковом пакете.
— О, боже! — Она поспешно повернулась на сиденье.
— Погодите. Надо выехать за ворота.
— Дышать-то она может?
— Думаю, воздуха ей вполне хватает.
С подъездной дорожки, тянувшейся вдоль фасада больницы, выехала машина и пристроилась позади катафалка. К тому времени, когда они добрались до главных ворот, друг за другом ехало уже три машины. Джек изучал их в зеркало заднего вида.
— Теперь можно. Давайте!
Сестра Люси опустила стеклянную перегородку, отделявшую кабину от задней части катафалка, привстала на колени, развернулась всем корпусом, стараясь дотянуться до пластикового мешка.
— Достали?
— Еле-еле.
— Подтяните каталку на себя.
— Есть! — отозвалась монахиня и заговорила по-испански со своей подопечной, перегибаясь через спинку сиденья. Льняной пиджак поехал вверх, Джек получил полную возможность любоваться изгибом бедра, подчеркнутым тугими джинсами. Джек покосился на изящные круглые очертания бедра и попки, стараясь не таращиться чересчур откровенно. Вот это да! Она говорит, надо трогать людей, прикасаться к ним — а что, если он сейчас дотронется до нее? Тут есть что потрогать. Любую знакомую девчонку Джек мог бы шлепнуть шутя, если б она вот так перегнулась через спинку сиденья. Она бы сказала что-нибудь вроде: «Эй!», «Да ну тебя!», и только. Ничего особенного. Дружеский шлепок. Можно даже ущипнуть слегка.
