Иван Бодунов - Черные вороны
Поезд шел медленно, часто и подолгу стоял. Расположившись в середине вагона, франтоватые молодые люди разглядывали проползавший за окном заснеженный весенний пейзаж, прислушивались к разговорам пассажиров. Прислушивались равнодушно, просто так, чтобы скорее прошло время.
Поезд шел уже час, а отъехал от Ленинграда недалеко, километров двадцать или двадцать пять. Кассир дремал. Стрелки закурили, не потому, что им хотелось курить, а просто очень тянуло в сон. Хотя днем в вагоне, полном пассажиров, никакая опасность не угрожает, но порядок есть порядок, охране спать не положено. Без самокрутки же, неровен час, можно и заснуть.
В отделении, соседнем с тем, в котором сидел кассир, расположились два человека, судя по одежде, — скромные служащие какого-нибудь загородного предприятия. На деле это были сотрудники угрозыска, неприметно сопровождавшие кассира. Васильев, по приказанию которого они ехали, предупредил их, что у одного из бандитов тоненькие усики. Но Ладыга сбрил их накануне, поэтому, оглядев всех пассажиров, сотрудники не опознали «Черных воронов» и решили, что эта поездка зряшная.
После одной из остановок, когда паровоз, поднатужившись, сдвинул состав с места и в окнах медленно поплыли назад перрон и деревянный вокзальчик, тот из молодых людей, что был повыше, встал и, лениво потянувшись, сказал своему товарищу: «Пошли, что ли?»
Маленький тоже встал, и оба, не торопясь, прошли по вагону в ту сторону, где сидел кассир.
Никто не обратил на это внимания. Может, они такие сознательные, что идут на площадку покурить, хотя все курят прямо в вагоне. Может, им сходить на следующей остановке…
И никто ничего не понял, когда в вагоне неожиданно поднялась стрельба.
Только что было спокойно и тихо. Постукивали колеса на стыках, велись негромкие разговоры и вдруг — стрельба, крики… Один из стрелков повалился на бок, держа винтовку в руках, другой — вперед, загораживая путь к кассиру. Но тот, с пулей в голове, лежал уже мертвый, так, наверное, и не поняв, что случилось.
Маленький вскочил на лавку, переступил через убитого стрелка, схватил чемоданчик кассира и ловко, как-то даже по-балетному, перескочил обратно. Второй резко дернул ручку стоп-крана. Сразу заскрежетали колеса, поезд стал замедлять ход. Два молодых человека кинулись к выходу. Первым бежал маленький, вторым тот, что повыше.
Собственно говоря, только теперь в вагоне началась паника. Сотрудники угрозыска, опомнившись, бросились к площадке. Поезд уже стоял. Метров на двести шло голое поле, покрытое твердым снежным весенним настом. По этому насту быстро бежали два молодых человека, направляясь к видневшейся вдали сосновой роще. Из других вагонов тоже выскакивали люди. Они не знали, что произошло, и просто хотели выяснить, почему вдруг остановился поезд.
Сотрудники угрозыска, выхватив на бегу наганы, начали стрелять в грабителей, но те уже скрывались за стволами сосен. Из рощи раздалось несколько ответных выстрелов. Одного из сотрудников ранило в руку, но оба продолжали преследование.
В роще, они, конечно, никого не нашли. Были следы, но сразу за леском начиналось шоссе- следы обрывались. Вышли на шоссе, осмотрелись. Никого не видно. Бегом вернулись к поезду, и он сразу тронулся дальше. На первой же станции работники угрозыска бросились к телефону.
Тем временем Климов и Ладыга, пробежав метров сто по шоссе, свернули на проселок. Климов места эти знал прекрасно. Тем более, что, задумывая ограбление, он заново прошагал тут все дороги и все продумал. Расчет был точный. Наст выдерживал человека, Климов убедился в этом. На шоссе терялись следы. Да и на проселке их не оставалось. Он вел к кирпичному заводу и был основательно изъезжен телегами.
Шли быстро, но не бежали, чтобы не выдохнуться. Через километр сделали еще одну перебежку по снежному насту и вышли на другой проселок, который вел к станции. Климов посматривал на часы и торопил: скоро должен был пройти поезд на Ленинград. Важно было доехать до города прежде, чем объявят розыск. Они подходили к вокзалу, когда дым паровоза был уже виден. Но… от платформы навстречу им шли стрелки, оповещенные уже по телефону. Климов и Ладыга поспешно повернули назад. Стало ясно, что на станциях им показываться нельзя. Решили вскочить на ходу в товарный поезд.
Долго плутали по лесу. Устали так, что ноги не шли. Чемодан с деньгами несли по очереди. Встретили какого-то мужичонку. Напуганный Климов хотел его пристрелить, но Ладыга стал доказывать, что это лишняя улика, что стрельбу могут услышать, и ударил Климова по руке, в которой тот держал оружие. Маузер упал в снег.
От страха Ладыга осмелел и решился спорить с атаманом! Климов вознамерился было проучить его, но в это время загудел паровоз. Не видная за деревьями, железная дорога шла, оказывается, совсем рядом. Забыв обо всем, они кинулись к поезду. Климов с чемоданом вскочил на пустую площадку, следом за ним взлетел на нее Ладыга.
Отдышались, привели себя в порядок. Не доезжая до товарной станции, соскочили с поезда, прошли до города пешком и сели в трамвай. Доехали до Николаевского вокзала, миновали тяжеловесный памятник Александру III и смешались с толпой, гулявшей по солнечной стороне Невского.
Здесь уже ничто им не угрожало. За ними никто не шел. Ограбление можно было считать удавшимся.
«Теперь опять надо сделать перерыв, — думал Климов, — и подыскать что-нибудь новое. Кассирам теперь, наверное, усилят охрану, а мы неожиданно ударим в другом месте, где нас не ждут…»
Климову стало весело. Преступников ловят, когда их хватает только на то, чтобы выдумать один какой-нибудь способ. А если выдумка неограничена? Если каждый удар наносится в неожиданном месте? Как тогда? Нет, ему — Климову — все удается не по глупому везению, не по счастливой случайности, а потому, что он хитрей, изобретательней, чем угрозыск.
«Первое время, — думал он, — будут нас искать по приметам. А мы возьмем да уедем. Я в одно место, Ладыга в другое…»
Они зашли к Климову. Надо было успокоиться, и Климов достал бутылку французского коньяку. Откупорил, разлил по маленьким рюмочкам. Коньяк был хорош, острый виноградный запах разошелся по комнате. Выпили, потом Климов подошел к письменному столу и открыл ящик. Он извлек из кармана наган, переложил его в ящик, сунул руку во второй карман, и лицо у него изменилось.
— Что с тобой? — спросил Ладыга.
— Маузер потерял, — сказал Климов. — Вот не повезло!
В сущности, особых оснований для тревоги не было. Маузер, конечно, упал, когда они ссорились с Ладыгой из-за того мужичонки. Может проваляться месяц в снегу, пока его кто-нибудь найдет. Да и потом неизвестно, откуда он у Окуджавы. Если он его получил официально — тогда плохо. Номер зарегистрирован, и до Окуджавы по номеру доберутся. Но скорее всего — он купил маузер так же, как купили наганы Ладыга и Климов. С какой стати ему будут давать оружие? Подумаешь, трест очистки каналов!…
Бригада Васильева выехала на машине сразу же, как только взволнованный голос прокричал по телефону, что убит и ограблен кассир, убита охрана и, главное, — между какими станциями это произошло.
Сошли на шоссе, примерно там, где преступники соскочили с поезда. Куда они могли направиться? Скорее всего — в сторону Ленинграда.
На всякий случай разделились. Васильев с одним из сотрудников пошли по направлению к Ленинграду. Они двигались по краям шоссе, тщательно вглядываясь, не сошли ли преступники с шоссе на снег.
Нет, на снегу следов не было. Дошли до проселка. Была ли у них машина? Вряд ли. Машин в те дни было не так уж много, а случаев угона автомобилей в последнее время не отмечалось. Шоссе идет параллельно железной дороге до самого Ленинграда. Добираться до города пешком? Можно, конечно, но, зная, что наверняка догонят. Ходу самое меньшее часа четыре…
Васильев с помощников пошли по проселку. Снег по сторонам был чист, с дороги ничто не сходил. Сам проселок был укатанный, твердый, следов здесь тоже нельзя было разобрать. Дошли до развилки. Остановились. Куда идти — направо или налево? В сторону Ленинграда должен вести левый проселок, но черт их знает, эти проселки, они иногда так петляют.
Васильев осмотрелся Навстречу им неторопливо шагал маленький бородатый мужичок в лаптях и в куртке солдатского сукна. Двигался он спокойно, не торопясь, и дошел бы до Васильева еще не скоро, если бы тот не поспешил к нему.
— Здравствуй, — сказал Васильев. — Не скажешь ли, куда ведет дорога?
Мужичок остановился, снял шапку, поклонился и ответил, что дорога ведет на станцию.
— И далеко до станции?
— Версты две.
— А не встречал ли ты двух человек с чемоданчиком?
— Видел, — спокойно сказал мужичок и как-то странно посмотрел на Васильева. То ли не решался что-то сказать, то ли хотел что-то спросить.
