Виктор Смирнов - Прерванный рейс
— Какой же следует вывод? — спросил он.
— Копосев. Через него должна проходить ниточка.
— Нет. Не должна и не проходит. У него алиби. Алиби у всех, кто был связан с ним и с Маврухиным.
Что же, искать убийцу опять-таки на теплоходе, среди «четверки»? С этим я не мог согласиться.
— «Благовещение», во всяком случае, находится у того, кто сумел избавиться и от Маврухина и от Юрского. У «третьего».
Шиковец молчал. «Третий» звучит красиво, но слишком неопределенно. Я упрямо продолжал строить сложную конструкцию из детских кубиков.
— Не исключено, что Юрский погиб еще раньше, чем… Тот «третий» мог убрать его сообща с Маврухиным, а затем уже… Не только преступника надо искать. Но где и как могли расправиться с Юрским?
— Помните загадочный пожар на причале? Зачем Маврухину было нужно, чтобы «Онега» ушла подальше от этого причала? Быть может именно на этом месте…
— Понял, — прервал капитан. — Немедленно договорюсь с начальником подводных работ. Его фамилия Стырчук. Бородатый. Подключайся.
Шиковец повесил трубку. Он был деловым человеком. Все мои нерешительные рассуждения он превратил в четкое действие. Теперь, прежде чем вернуться к старой версии, он сделает все, о чем я попрошу, чтобы по крайней мере убедиться в несостоятельности моих выводов.
— Как слетал? — спросил Валера.
— Прекрасно. Ты все еще дежуришь?
— Вместо механика. Ложко только что пришел. Они с Машуткой перевернулись в заливе. К счастью, на мелком. Но все вещи утопили. И гитара уплыла.
— Бедняги!
— Ничего, гитару мы подберем, когда отправимся в рейс, — рассмеялся Валера. — Это по пути, возле бакенов. Зайди в камбуз.
Кастрюля с гречневой кашей, завернутая в полотенце, еще хранила тепло. Рядом лежала записка Прошкуса: «Кампот вбитоне в халодильнике». Заботливый «боцман»…
Через час я был у второго причала, где когда-то загорелась бочка с ветошью. Неподалеку покачивался небольшой катерок. Окна его вспыхивали солнечными зайчиками. В этой части затона над всеми сооружениями господствовал старый форт. Темно-коричневый, с округлой центральной башней и расходящимися во все стороны стенами-ходами, он был похож на гигантского краба.
На корме катера одевали водолаза. Командовал загорелый бородатый человек. Это и был Стырчук.
— Я не говорил ребятам, чтó мы ищем, — сказал Стырчук, когда мы отошли в сторону. — Если в воде тело, то они обнаружат. Акваланг знаете?
Я показал удостоверение инструктора.
— Ладно. Тогда провожатого давать не будем. Просто последим за буйком. Советую надеть гидрокостюм.
Он помог залезть в резиновую, обтягивающую тело шкуру и укрепил баллоны.
— Не увлекайтесь, следите за давлением!
Я прошлепал ластами по палубе.
— И еще. Пирс возле форта довольно странный. Колонны, лазы какие-то, выступы. Так что не суйтесь без толку, не то вернем обратно.
Взяв загубник, я медленно опустился в темную воду залива. Солнце превратилось в яичный желток, а затем и вовсе исчезло. Ощущение невесомости охватило меня.
Свет слабо проникал на дно. Шум от десятков двигателей сливался в немыслимую какофонию. К этому грохоту постоянным рефреном примешивалось бульканье воздуха, выталкиваемого легочным автоматом.
В стороне двигались два светлых пятна: водолазы равномерно, шаг за шагом, осматривали район. Я остался в стороне, помалу работая ластами. Дно было захламленным: очевидно, после окончания войны его прочистили кое-как, выволокли снаряды и мины, а главную работу оставили до генеральной реконструкции этого участка порта.
Как Юрский отыскивал в такой темной воде «Онегу», когда приплывал заряжать баллоны? Наверное, проложил шнур либо расставил какие-то «вешки». Однако ничего подобного на дне затона я не обнаружил.
Незаметно я приближался к основанию пирса. В зыбком свете передо мной выступила фантастическая колоннада из выщербленных, изъеденных водой железобетонных свай. Шевелились, словно змеи, нити водорослей, приросших к бетону. За колоннадой угадывались какие-то металлические конструкции с острыми, оборванными краями. Очевидно, они были повреждены взрывами.
Разумеется, водолазы не могли обследовать пространство за сваями. Им удобно работать на свободном грунте. Лезть в эту металлическую кашу — все равно что в сети. К тому же водолаз не любит работать «под крышей» — если рубашка переполнится воздухом, его прижмет к потолку, и он станет беспомощным, словно муха, попавшая на клейкую бумагу.
Если тело затолкали сюда… Нет, вопреки предупреждению Стырчука я должен осмотреть этот район.
Срезав ножом капроновый шнур — он вел к буйку, за которым следили наверху, — я привязал его к старому якорю, глубоко уткнувшемуся в ил. Пусть Стырчук думает, аквалангист присел на дне и занимается криминалистическими исследованиями.
Затем протиснулся между сваями под пирс. Здесь было совсем темно. Навстречу вытянулись два железных щупальца арматуры. Они едва не вцепились в гофрированные трубки. Пришлось опуститься поглубже. Дальше снова шли колонны, двумя рядами как будто отделяя нефы какой-то затопленной базилики. Некоторые колонны были разрушены, остатки их напоминали полусгоревшие свечи. Железные прутья торчали как фитили.
На одной из свай блеснуло светлое пятно. Посветив фонарем вплотную, я увидел дощечку из нержавеющего металла с выпуклым изображением бычьей головы. Должно быть, это была эмблема строительной фирмы. Через несколько метров я уперся в сплошную стенку, в которой темнело несколько дыр. И опять здесь поблескивала табличка с головой быка.
Мальчишеское любопытство толкнуло на необдуманный поступок… Я сделал легкое движение ластами и скользнул в темный лаз. Акваланг царапнул по бетонному потолку — этот звук показался оглушительным, как грохот камнепада. Я опомнился. Если ход сузится, из ловушки не выбраться. Осторожно отталкиваясь руками, я попятился как рак и выскочил из норы. Не имея точного плана, нечего было соваться в этот подводный лабиринт.
А что там наверху, какое основание поддерживают бетонные сваи? Форт. Да, форт. Стена с бойницами обрывается в метрах семи от воды, а эти семь метров я как раз проплыл между колоннами.
Тут я увидел капроновую бечевку. Конец ее скрывался в одном из темных отверстий, неподалеку от дощечки с изображением бычьей головы.
Я уцепился за бечевку, потянул, и она неожиданно легко выскользнула из входа в подводную пещеру. В руке оказался лишь трехметровый шнур. Дюжие ребята втащили меня на борт.
— Очень хорошо, — стиснув зубы, произнес темнолицый Стырчук. — Значит, играем в «нетушки»?
Неподалеку, выделяясь оранжевой окраской на темной воде, колыхался буек. Совсем забыл о своей уловке!
— Или, может, вы раздвоились? — спросил старшина водолазов. — Один остался там, а другой вышел подышать?
Помощники Стырчука рассмеялись.
— Ладно, — сказал бородач. — Запрещаю спускаться вторично.
Находка искупала все неприятности. Я осмотрел шнур. Не требовалось экспертизы для того, чтобы установить причину обрыва: витой капрон был подрезан ножом так, что целыми оставались лишь несколько жилок. Они-то и лопнули, как только я приложил усилие.
— Никогда бечевки не видел? — спросил Стырчук.
— Она капроновая!
— Так что же?
Я рассказал о том, где нашел шнур.
— Странно! Кто втянул ее в этот ход? И вообще кто там ползал до вас?
— Не могла же остаться веревка еще с войны?
— Капрон!
Мы перешли на нос и уселись на бухту толстого каната.
— Послушайте, это все серьезное дело? — спросил Стырчук.
Он посмотрел на коричневый разлапистый форт.
— Если б у меня был план подводных сооружений, я бы поднырнул, подразведал.
— Такого плана ни у кого нет?
— Говорят, были два или три экземпляра. Фашисты, отступая, увезли с собой или уничтожили. Там в форту пять или шесть подземных этажей, и все затоплены.
— Откачать невозможно?
— Без плана никак. Принцип сообщающихся сосудов… А где они сообщаются — неизвестно. Лезть наобум нельзя, строители все предусмотрели и создали лабиринт со всякими ловушками. Одного водолаза мы уже загубили там. Корешок был. Войну вместе отгрохали.
Форт смотрел на нас немыми глазницами амбразур. Березки, прилепившиеся к выбоинам, мирно шелестели листвой.
— Кто его знает, что еще там таится в подземных этажах, — сказал Стырчук. — Про Янтарную комнату слыхали?
Но не Янтарная комната сейчас занимала меня. Капроновый шнур! Это не случайная находка. Не случайно и то, что свидание Маврухина с Юрским состоялось у этого причала, где форт вплотную подходил к затону.
Я вспомнил, что Шиковец рассказывал о теплых свитерах и ватнике, которые купил Маврухин для Юрского. Их не нашли в трюме катера, где первые дни скрывался беглец. Почему он прихватил эти вещи с собою? Ночи сейчас стоят теплые, а таскать по городу узел небезопасно — постовые обратят внимание. Видно, новое убежище, куда направился Юрский (или куда его заманили), было особенно холодным и влажным. И как раз старый затопленный форт…
