Рудольф Кальчик - Рассказы
Выяснилось, что в Пльзене у Баллеев есть родственница, тетушка К., — она живет на четвертом этаже дома, расположенного на одной из самых больших пльзеньских улиц. Сотрудники уголовного розыска навестили ее.
— Да, — сказала женщина, которой на вид было чуть больше пятидесяти, — это мои родственники. Я жила у них довольно долго, когда в конце войны бомба разрушила мой дом.
— Так что вы хорошо знаете их?
— И его, и Ренату — обоих.
— Когда они переехали в Зруч?
— В этом году. Четырнадцатого или пятнадцатого января. Рената говорила мне, что квартира там плохая. Она была очень недовольна. Перед этим они жили в хороших условиях, в просторной квартире.
— С тех пор вы ее не видели?
— Видела. Эммануэль несколько раз ночевал у меня, поскольку квартира в Зруче еще была не в порядке. И Рената раза два ночевала тут. В Зруч их явно не тянуло. Однажды я встретилась с ними в городе — это, кажется, было в феврале. Эммануэль сказал мне, что ночует у других родственников здесь, в Пльзене.
— Вы могли бы назвать имя и адрес этих родственников?
Она продиктовала.
— Когда вы видели Баллеев в последний раз?
— Его — тогда, в феврале, в городе. Рената была у меня перед Пасхой.
— А после вы с ними не встречались?
— Нет.
— И больше ничего о них не слышали? И писем не получали?
— Ничего. Исчезли, и все. Наверное, не вспоминают.
Женщина рассказал а, что Баллей жили в достатке. Фотоателье на Юнгмановой улице приносило хороший доход. Со временем оно перешло в собственность Ренаты. Однако после февраля 1946 года оно было национализировано, и оба — отец и дочь — стали работниками предприятия «Шкода». Рената особенно тяжело переживала это. Она была очень независимой, не привыкла считать каждую крону, любила шумную светскую жизнь, рестораны, кино, концерты. Полная противоположность отцу, который был человеком спокойным, уравновешенным, скорее нелюдимым, поэтому каждый вечер сидел дома и читал книжки. Дочь любил и никогда с ней не ссорился. Друзей они не имели.
— Пани, — попросил следователь, — опишите их. Как они выглядели? Сначала пана Баллея.
— Но вы мне помогайте, задавайте вопросы. Ну, Эммануэль среднего роста, грузный. Лицо круглое. Носит очки из-за сильной близорукости. Ходит тяжело, переваливаясь, — у него двусторонняя грыжа. Поэтому предпочитал сидеть или лежать.
— Зубы?
— Искусственные. Сами понимаете, возраст…
— Где он их делал?
— Не знаю.
— Говорите, что когда-то вы жили вместе. Когда он по утрам бывал в пижаме или в белье, не замечали вы у него чего-нибудь на шее?
— На шее? Носил медальон на цепочке.
— Не знаете, спина у него гладкая или волосатая?
— Очень волосатая. И грудь тоже. Но… почему вы об этом спрашиваете?
— Мы не знаем, где они. Ищем. А теперь попробуйте описать Ренату.
— Она, на мой взгляд, излишне высокая, худая, но очень красивая. Лицо довольно узкое, глаза синие, нос тонкий, волосы светло-каштановые. Правда, перекрасилась в блондинку.
— Сережки носит?
— Часто меняет их. Она любит такие… как шурупчики. Любит также кольца. Модница… У нее есть кольцо с бледно-голубым камнем, еще массивное кольцо из белого металла с красным кораллом…
— С кем они встречались последнее время?
— Не знаю. Ко мне всегда приходили одни.
— А кто лечил Ренате зубы, не знаете?
— Не знаю. Какой-то врач, но протезистом он не был.
— Значит, врач. А не вспомните ли кого-нибудь, с кем у Ренаты был роман? Или каких-то других ее знакомых?
— Рената могла иметь, если бы захотела, десятки мужчин. Но одно имя я знаю. И адрес.
— Назовите его, пожалуйста. Нам все пригодится. Человек же не может испариться.
«Не может? — подумала женщина. — А если они сбежали за границу? Напрасно тратите время, господа».
Беседа с родственницей Баллеев оказалась очень полезной для следствия. Некоторые сведения об отце и дочери совпали с данными, полученными следствием: сильные линзы очков, цепочка с медальоном, волосатая спина у мужчины. А женщина, найденная в песчаном карьере, была худой, светловолосой, в ушах имела сережки в виде шурупчиков. Оставалось выяснить подробности, касающиеся золотой коронки, чтобы рассеять последние сомнения о личности погибшей. После различных накожных образований, послеоперационных рубцов и переломов искусственные зубы — одна из важнейших примет, помогающих идентифицировать труп. Удастся ли найти в Пльзене врача, который изготовил Ренате Баллей эту коронку?
Поиски были нелегкими, но увенчались успехом.
— Доктор, посмотрите хорошенько: не узнаете ли вы свою работу? — задал вопрос следователь, показывая литую коронку.
— Нет. Это не моя работа, Специалист обычно узнает свою работу. Почти всегда,
— Но Рената Баллей лечилась у вас?
Да, несколько лет тому назад. Впрочем, подождите… Может быть, коронку сделал дантист М.? Прекрасный человек. Когда-то он делал по моим заказам искусственные зубы и мосты. И коронки такого типа первым в Пльзене начал делать он. Да, это вполне может быть его работа. Сейчас он служит в заводской стоматологической амбулатории, сходите к нему…
— Посмотрите, пан М. Ведь это вы первый начали делать в Пльзене такие коронки?
— Действительно, я, — с удивлением сказал дантист. — Откуда вы узнали? Это было давно. Почему это вас интересует?
— При всем желании пока не могу сказать. Вы знаете Ренату Баллей?
— Знаю. Фотоателье на Юнгмановой улице. Когда-то я делал ей коронку.
— Не помните случайно, на какой зуб?
Это невероятно, но он помнил.
— Четвертый нижний слева, Я поставил ей литую коронку. Это было сразу после войны, она тогда часто ходила к нам в кабинет.
— Посмотрите, — следователь положил перед врачом несколько коронок. Вы можете ее. узнать?
Дантист безошибочно взял одну коронку.
— Вот эта. Совершенно точно,
Это действительно была коронка с четвертого левого нижнего зуба погибшей женщины.
У врача оказалась великолепная профессиональная память.
— Рената, — сказал он, — имеет еще одну золотую коронку, не очень хорошо сделанную.
— Это она?
— Да. Но это не моя работа и не моего друга. Такой работы следует стыдиться. Но, товарищи, что случилось?
Следователь неопределенно пожал плечами — об убийстве надо было молчать. Он вежливо поблагодарил дантиста, а мысленно поклонился ему. Ведь благодаря его исключительной памяти личность погибшей из Сенеца установлена со всей определенностью: это Рената Баллей. А погибший в домике у леса — ее отец Эммануэль.
Теперь дело уже не казалось таким безнадежным, как вначале. Одно неизвестное в уравнении было найдено. Но оставалось второе — преступник. Или преступники. После того как установили, что жертвами являются отец и дочь, в группе расследования стали склоняться к мысли, что оба убийства совершил один преступник. Теперь расследование сосредоточилось на знакомых, друзьях и родственниках исчезнувшей семьи. Была выдвинута версия, что оба убийства совершены с целью наживы. Допрос следовал за допросом… Перед работниками уголовного розыска постепенно вырисовывалась картина мира» в котором жили Баллей, особенно Рената, И довольно быстро появился кончик ниточки, ухватившись за который можно было распутать весь клубок.
Бабье лето в тот год выдалось сказочное. Его красота проникала даже в стены отделения криминальной службы» его чарующую силу не могли ослабить ни кофе, ни сигаретный дым. Однако людям из группы расследования убийства отца и дочери Баллей было не до лирики. Двое мертвых наконец обрели имя, заговорили немые и живые свидетели.
Начальник отделения вел совещание.
— Путь к убийце, — сказал он, — скорее всего, надо искать через Ренату. Это была женщина предприимчивая, со множеством связей, которая привыкла решать и действовать не только за себя, но и за отца. Почему она погибла? Почему убит ее отец, тихий больной человек, вечно сидевший дома, поскольку каждый шаг давался ему с. трудом? Что привело его в домик на окраине Некмаржа? Как он вообще добрался туда?
— Автобус. Такси. Личный автомобиль, — предположил кто-то из членов группы.
— Это так. Но все равно надо было пройти часть пути пешком, к тому же по неровной, еще заснеженной дороге. А он едва ли мог преодолеть Несколько сотен метров. Что ему было надо в том домике? И что привело Ренату в песчаный карьер около Сенеца? Об этой женщине мы знаем немало. С самого начала она ненавидела наш строй — так говорят многие. Поддерживала связи лишь с теми, кто имел такие же, как у нее, политические взгляды. После Февраля хотела уехать на Запад и не скрывала этого. Какое-то время у нее еще было фотоателье — возможно, оно и удерживало ее здесь. Но потом она лишилась этой своей собственности, а вскоре ей пришлось освободить квартиру и переехать в Зруч. Красивая молодая женщина, она привыкла к тому, что ее окружают мужчины, восхищаются ею. Ходила в зеленом замшевом пальто с фотоаппаратом через плечо: А потом вынуждена была поступить работницей на предприятие «Шкода». Люди, с которыми приходилось общаться в цехе, были ей неприятны, от рабочих дурно пахло, она ходила мыться и причесываться в канцелярию. К тому же жить за пределами города было для Ренаты невыносимо. Поэтому в Зруч она вообще не поехала, ночевала то у тетки, то у Других родственников, так же как и ее отец. Почему? Такой образ жизни можно было выдержать, если твердо знать, что он временный, долго не протянется. Оба жили так два месяца: старик до 6 марта, когда погиб в домике, а Рената; как мы знаем, исчезла дней на десять позже. Баллей в последний раз был у родственников за три дня до смерти. Где он провел эти дни? С тех пор его никто не видел. Кроме убийцы. Родственники, и не только они, сообщили что оба — он и Рената — отправились за границу. Хорошо. Допустим, старик идет первым. Один, больной, еле передвигается…
