Кирилл Казанцев - Роман строгого режима
— Ты точно знаешь, что несъедобное съедобно? — поинтересовался Вовка Струве, возникая у Коптелого за спиной в тот момент, когда тот перепиливал тупым ножом твердокаменный говяжий стейк.
— Ой, Рыба, садись уж, — отмахнулся Коптелый.
— Леха, прости, что так вышло, — бросил Вовка, падая на стул. — Ну, с Танькой, я имею в виду. Втрескалась в тебя, зараза, никакие антибиотики эту хворь не выводят…
— Я — пас, — старательно трудясь ножом, сказал Коптелый. — Эту хохму с Танькой мы уже проходили. Могу, кстати, познакомить ее с одним скромным амбалом — живет в Айтау через дорогу от Лехиных предков. Второй разряд по боксу, дырка в черепе, инвалидность, проблемы со слухом, с восприятием реальности, а так — отличный парень. Ну, когда не пьет…
Антон Вертковский прибежал последним — семейный человек, практически «невыездной». Ему всякий раз приходилось напрягать фантазию, когда нужно было вырваться из дома. Рухнул, тяжело дыша, на свободный стул, махнул официантке. Эффектный парень — девушки из пансионата «Янтарь» перестали пялиться на Леху и переключились на Антона. Одна облизнулась, другая затеребила пуговку на декольте, третья схватилась за бокал с вином.
— Какая гламурная у вас тусовка, — похвалил Антон, причесываясь пятерней. — Предлагаю опустить смакование темы, что мы в глубоком дерьме. Ко мне сегодня приходили менты и настойчиво интересовались, как я провел последнюю ночь. Люсьен им заявила твердо — всю ночь я провел в кровати, прикованный к ней наручниками. А когда они ушли, отходила меня скалкой. Менты не в теме, им по барабану, я правильно понимаю ситуацию?
— Имеется мысль, что уничтоженной дурью заведовал Рудницкий, — поделился «приятной» новостью Леха. — Чинуша из районной администрации, тот самый, что до меня к Лидуньке подкатывал. Но это только мысль, доказательств нет.
— И пока мы их соберем, нас уделают начисто, — крякнул Коптелый. — Эх, пацаны, чувствую, что влипли мы на должок до гробовой доски. Может, швыркнем по этому поводу?
— Да подожди ты, — осадил его Алексей. — Выпить и пожрать всегда успеем. Кончайте юзить, пацаны. Проблему решать будем или ну ее в баню?
— А есть идеи? — насторожился Вовка. — Если по существу, Леха, то давай, а если просто рогами позвенеть — то ну ее в баню, лучше выпить, закусить, оттопыриться, пока заботы не окрутили.
Соображения у Лехи имелись. Он водил нормальные отношения с автомобильным «королем» из Барнаула, которому подобрал в прошлом месяце прекрасного арабского скакуна. Данной личности было по силам вырвать звено из цепи наркотического трафика — во всяком случае, пригрозить в обмен на непричинение ущерба некоторым заинтересованным персонам. Но действовать надо было быстро, уже грядущей ночью. Требовались ясный ум и большой коллективный разум. Но все испортил глупый случай — в лице официанта, подлетевшего к столику с испуганной физиономией.
— Леха, там какой-то шибздик машину твою портит… — зашептал он, вторгаясь в частное пространство друзей. — Ей-богу, Петька курить выходил, своими глазами видел… Колеса протыкал, бампер свинчивал…
Бред какой-то. Невозможно в тех местах, где его все знают! Глаза у Лехи округлились, он вскочил из-за стола и побежал к выходу. Друзья переглянулись, кинулись за ним. Посетители заведения провожали их недоуменными взглядами. Он выбежал на парковку — а ведь и правда! В окрестностях «Созвездия» царила тьма. Разительный контраст — в заведении полно людей, шум, гам, общение по интересам (все чинно, без разборок), а снаружи — никого. За деревьями улица, там изредка проезжают машины, место для парковки освещает одинокий фонарь. У машины возилась какая-то шмакодявка. Дыхание перехватило — ах ты, шкварка гребаная! Он помчался молча, не топая, чтобы не дать тому времени убраться — пересек олимпийскими прыжками пустое пространство, влетел на парковку! Злоумышленник сидел на корточках под колесом, со свистом выкачивая воздух из покрышки. Задергался, почуяв, что уже не один, завертел головой. Леха налетел, как тропический шторм, носком ботинка — в торец, а когда тот отлетел, ударившись о правую дверцу, сцапал его за грудки, держа перед собой. Сработал фактор внезапности, коротышка визжал, плевался кровью. Кто такой? Рожа неприятная, как у депутата, словно топором рубили с похмелья. Явно алтаец — представитель одной из «обрусевших» народностей. Он швырнул злоумышленника на асфальт — в тот момент, когда подбежали друзья. По логике вещей после такого удара тот должен был лежать, но он подскочил, словно весь был собран из мелких пружинок, и пустился вскачь в темноту!
— Лови его!!! — заверещал Коптелый, срываясь с высокого старта, — и ведь догнал! Рухнул ничком, выбрасывая длинные конечности, сцапал коротышку, и оба покатились, вопя во все глотки. Момент — и Шура пинком спровадил шибздика обратно, тот прочертил дугу в пространстве, наполненном ароматами сирени, и с воплем: «Пацаны, не мочите, я не виноват, меня заставили!!!» — сбил с ног расслабившегося Вовку Струве. Тот рассвирепел, схватил поганца за шиворот, наградил серией оплеух хорошо поставленной левой и обиженно закричал:
— Коптелый, блин, ты хоть смотри, куда кидаешь!
— Закон тяготения! — заржал Коптелый, вываливаясь из темноты.
— Да мне плевать, куда вы там тяготеете! — орал Вовка, подпрыгивая вместе с орущим шибздиком. — Он мне ногу оттоптал! — и швырнул проходимца, словно волейбольный мяч, скучающему Антону.
Тот принял подачу, захохотал сатанинским смехом и принялся выбивать из хулигана дурь. И ведь почувствовал Леха одним местом, что это только начало, завлекалово, так сказать, то ли еще будет! Он метнулся к правой дверце своей машины, распахнул ее, выхватил из-под сиденья беспощадный и брутальный гаечный ключ! И в тот же миг вздулась, напряглась темнота, опоясывающая парковку, словно гной прорвался сквозь созревший чирей — и полезла всякая нечисть! На четверых друзей неслась толпа — молчаливая, страшная! Рыл восемь, не меньше! Спереди, сзади! Молодые парни — широкоформатные, с упитанными «шайбами», явно не местные. Видимо, ждали за углом да по кустам удобного момента, но никак не ожидали, что Леха будет не один, а с друзьями! Как хорошо, что под боком есть друзья! Воцарилось что-то несусветное, жуткое. Заорали все — и нападающие, и те, кто подвергся атаке. Хрипел Антон — не разбегаться, спина к спине! Ну-ка, дети, встаньте в круг! Отчаяние и мысль о том, что их раздавят, удесятеряли силы. Выжить — любой ценой!
— Мочи ублюдков!!! — взревел Коптелый — и понеслось!
Дрались всеми конечностями, головами — яростно, напористо. Леха выбежал из круга — если будет так махать гаечным ключом, то и своим достанется! Он крутил увесистой штуковиной с длинной рукояткой, рычал что-то непереводимое. В полумраке мелькали сосредоточенные рожи неприятельского войска — небритые, с воспаленными глазами, пыхтящие перегаром. Такие деловые, словно верхом на драконе летят! Двое шарахнулись, когда он завертел ключом, словно булавой. Третий не успел, перепало по скуле, треснула кожа, шрам на всю жизнь! Не беда, шрамы уродуют лицо, но украшают рожи! Противник отвалил куда-то в сторону, усердно тренируя голосовые связки, а Леха, входя в исступление, двинулся вперед, чтобы прорвать кольцо блокады. Легкая отмашка — и соперник корчится в агонии. Рассекающие движения влево, вправо — огрел кого-то по хребтине. Тоже оказался легкоранимый человек — завопил горластой выпью, принялся кататься по земле. Леха впал в безумство, в какой-то бесконтрольный раж — и в один момент обнаружил, что вокруг никого нет, разделался со всеми «своими». Какие-то тела ползали по земле, пытались приподняться. С победным воплем он кинулся на помощь друзьям — а тем его поддержки в эту трудную минуту так не хватало! Антон колотил пудовыми кулаками бритоголового хмыря и не видел, как сзади подкрадывается еще один, обнажается «сажало», поблескивают грани в свете фонаря. Вовка Струве разделался с обидчиком — тот сидел, привалившись к машине, держался за голову, раскачивался, как китайский болван. Он вложил в это дело всю душу, а на второго соперника сил уже не осталось — отступал, прикрываясь от ударов, кровь сочилась с губ. Шура Коптелый мочился с кем-то на равных, оба матерились, как в казарме, отвешивали зычные затрещины. Леха налетел, как дракон — перерубил предплечье, и «сажало» со звоном запрыгало по асфальту. Добил кулаком, послав в глухой нокаут, а нож пинком отправил под ближайшую машину. Навалился на соперника Вовки — «разводилом» по печени, обеспечив яркие впечатления… Взревели всей ватагой, кинулись добивать уцелевших! Впрочем, до греха не доводили, остановились в самый острый момент, переглянулись как-то диковато и громогласно завопили: «А теперь мочи их, пацаны! Всех отправить в земельный отдел!» И столько ярости было в этих воплях, что всполошилось побитое войско — сейчас на полном серьезе убивать будут! Кто-то уползал, кто-то брел на своих двоих, хватаясь за воздух, оставляя на асфальте кровавые дорожки. Кто-то волочил перебитую ногу. Испуская мучительные стоны, матерясь сквозь выбитые зубы, разгромленная, униженная рать проваливалась в темноту. Тащился последний, держась за отбитый бок — его вело на сторону, ноги не слушались.
