Татьяна Степанова - Родео для прекрасных дам
— Слышала? — Марьяна обернулась к Кате. — Гусарская баллада, правда?
Катя смотрела на Мамонтова — вот тебе и «ирокез». Отчего-то она сразу поверила ему — уж больно велик был диссонанс между комической внешностью дуэлянта и тоном — мрачным, значительным, исполненным тайной гордости, каким он давал показания.
— Одно обидно, — Марьяна вздохнула, — все ложь от первого до последнего слова.
— Нет, это правда, — сказал Мамонтов. — Я правду говорю.
— Нет, это ложь. И не надо, не надо, Мамонтов, тут строить из себя. Не надо. Я в милиции не первый год. И таких, как ты, знаешь, сколько повидала? Думаешь, сказки про дуэль на присяжных в суде впечатление произведут?
— Ничего я не думаю — ни про суд, ни про присяжных каких-то. Не надо мне никаких присяжных, никакого снисхождения. За то, что ранил Олега, отвечу. Отсижу сколько надо. Только все было так, как я говорю, это было не убийство, а дуэль. Честная дуэль.
— Это была пьяная, безобразная хулиганская выходка, — зло отрезала Марьяна, — вот что это было. Вы напились в баре «Охотник». Кроме вас с Буркиным, там было еще шесть человек, как установлено следствием. Фамилии зачитать?
— Не путайте их, пацаны ни при чем. Это с Мытищ пацаны приехали гулять на выходные, они вообще к нашему с Олегом делу касательства не имеют, — запротестовал Мамонтов.
— Они все допрошены — эти ваши пацаны с Мытищ. И все в один голос показывают, что конфликт между вами и Олегом Буркиным начался еще в баре около полуночи. Что вы оба были в сильной степени опьянения. Напились как скоты — что, не так, что ли?
Кате захотелось уйти, оставить их с глазу на глаз. Конечно, Марьяна ее друг, она следователь, это ее дело, и может быть, действительно самая комическая внешность обманчива, и самый романтический, самый нескладный и косноязычный тон изложения показаний лжет, но… Но нельзя же так. Зачем вот так с ним?
— Ты куда?
— Я… Марьяна, мне надо позвонить, я не хочу тебе мешать.
— Звони отсюда, вот телефон, — Марьяна подвинула аппарат.
Кате ничего не оставалось, как остаться, нажать первые попавшиеся кнопки телефона — занято, занято…
— Кстати, насчет оружия, — Марьяна перелистала дело. — Этот самопал, который мы изъяли у Буркина… А где же ваш дуэльный пистолет? Куда он делся?
— Я его потерял. Он, наверное, выпал у меня из кармана, когда я в яму с водой ухнул по пояс, вместе с Олегом.
— Какое же у вас было оружие, если не секрет?
— Ну, это… такое же, как у Олега. Газовый пистолет, переделанный под боевой, — хмуро ответил Мамонтов.
— И где же вы его добыли — этот переделок?
— Ну, это… на рынке мы еще зимой два ствола купили на Митинском у мужика одного.
— Что, вместе с Буркиным покупали?
— Ну да.
— Зачем? Уже тогда — зимой планировали стреляться на дуэли?
— Для самозащиты. Ну, чтоб в кармане что-то было на всякий пожарный, когда на машине ночью едешь, когда в мастерской работаешь.
— Да, я и забыла, вы же с Буркиным — компаньоны, у вас тут в городе мастерская автосервиса, — кивнула Марьяна. — Значит, обороняться от нехороших людей покупали пистолеты?
— Да.
— От мафии, наверное, да? От конкурентов? Есть у вашего автосервиса конкуренты, враги? А случайно паленые машины к вам в мастерскую не пригоняют — номера там перебивать, курочить, перекрашивать?
— Я воровать не приучен. Олег тоже человек порядочный.
— Неужели? Что же вы этого порядочного-то чуть на тот свет не отправили? Ногу вон ему прострелили? Вот отнимут ему ногу по бедро, будет он инвалид — что тогда, а?
— Я… мы оба честно с ним рисковали. Это была дуэль. Он тоже мог меня убить.
— Не дуэль это была, Мамонтов, нет, совсем не дуэль. Вы напились и полезли в драку. Вас разняли — там, в баре «Охотник». Вы снова полезли в драку. Вас опять разняли. И выкинули из бара.
— Кто это нас выкинул? Ну, кто?
— Ну, наверное, охрана, это мы проверим. А дальше дело было так — вы с Буркиным сели в машину. Он был сильнее пьян, поэтому машину вели вы. Завезли своего приятеля в район деревни Луково. И там ваша ссора возобновилась. А так как у вас обоих были пистолеты, то… И дуэлью это не было. Буркин в вас не стрелял — он пьян был. Его в больницу-то вон каким привезли — он мать родную не узнавал. А вы были потрезвее, покрепче к водке. Поэтому вы оказались с пистолетом в руках, выстрелили в него и едва не убили.
— Ну, хотел бы я его убить, я б его там и бросил. Он бы кровью изошел вконец. А я его на плечах до машины тащил, в больницу отвез.
— Ну, это ничего не значит — возможно, вы испугались еще большей ответственности за содеянное, — усмехнулась Марьяна. — Кто вас, мужчин, разберет? Может, вам Буркин денег пообещал за то, что вы его до больницы довезете?
Мамонтов отвернулся. Когда он снова взглянул на Марьяну, выражение его лица уже совсем не понравилось Кате — ой, что-то сейчас будет. Пойти, что ли, кликнуть конвой ИВС?
— Ты зачем тут сидишь? — тихо спросил он. — Ну скажи, ответь — зачем?
— Здесь вопросы задаю я.
— Вопросы… Знаешь, кто ты есть? Сказать?
— Ну, скажи, — Марьяна смотрела на Мамонтова. — Только жалеть не будешь потом, а? Слово не воробей.
— Ты… вы… оборотни вы тут все, понятно? Оборотни. Твари! — Мамонтов поднялся со стула. — Оборотни, а не люди.
Марьяна тоже резко поднялась — ее словно пружиной подбросило. Она шагнула к Мамонтову, приблизилась вплотную.
— Знаешь, зачем я здесь? — спросила она. Мамонтов, видно, не ожидал, что она окажется так близко, рядом — Катя увидела, как лицо его вспыхнуло предательским румянцем. У Марьяны были чудесные духи.
Она протянула руку, схватила Мамонтова за куртку, за грудки, резко рванула к себе, приближая его лицо к своему лицу.
— Знаешь, для чего я здесь? — прошипела она. — Чтоб такие, как ты, подонки, лгуны, небо не коптили, понял?
Она с силой оттолкнула его к стене. Катя не ожидала от хрупкой Марьяны ни такой силы, ни такой ярости. Не ожидал и Мамонтов. Толчок был ему, понятно, как слону дробина, но он все же растерялся.
Вмешиваться сейчас было ошибкой. Но и не вмешиваться уже было нельзя — иначе неизвестно чем кончился бы этот допрос. Но Катя не успела что-то предпринять — в кабинет заглянул дежурный, тот самый, поманил Марьяну, озабоченно зашептал ей что-то на ухо.
— Мамонтов, сядьте на место, — бросила Марьяна. — Иван Михалыч, — попросила она дежурного, — пригласите конвой, я сама должна с ним переговорить. Катя, побудь здесь, мне надо в дежурную часть.
Она забрала чистый бланк протокола допроса, набросила на плечи китель и вышла из кабинета после того, как туда вошел конвойный.
Прошло пять минут, десять. В кабинете было тихо — муха пролетит. Конвойный поставил свободный стул так, чтобы он загородил дверь, сел, вытянул ноги.
— А погода ничего, — сказал он, обращаясь к Кате. — Какое лето синоптики прогнозируют, не слышали?
— Еще в марте слышала примету — лето будет кислое: дождливое, теплое и грибное.
— Ну и ладно, лишь бы не сушь, как в позапрошлом году, когда леса-то горели, — кивнул дежурный. — Лишь бы не ураганы. Тогда, в позапрошлом-то году, когда буря-то была сильная — крышу с отдела сорвало. Только-только ремонт сделали, металлочерепицей покрыли, все смело подчистую.
— Да вас хоть бы тут всех в пыль, по камешку разметало! — буркнул Мамонтов.
— Но-но, без комментариев, — сказал конвойный, — не с тобой разговаривают.
— Это правда была дуэль? — спросила Катя. Мамонтов мрачно молчал.
— Нет, ну правда?
Он усмехнулся — усмешка была презрительной.
— Ну, все-таки? — не унималась Катя.
— А вы что — из газеты? — спросил Мамонтов.
— Да.
— Ну, и какое впечатление у вас? — От вашей беседы со следователем? Плохое у меня впечатление.
— А, плохое? Ну-ну, а я думал, нравится вам, как она меня тут мордует.
— Это называется психологический прессинг, — заметила Катя.
— Это? Прием, что ли, такой?
— Угу, не слишком удачный, — сказала Катя. — Но и вы должны сделать скидку на то, что…
— Как собака бешеная на меня кидается, — хмыкнул Мамонтов. — И че я ей такого сделал? Лично ей? Ведь ничего не сделал. Наоборот, думал, следователь — женщина, девушка молодая, поймет меня… Месячные, что ли, у нее в разгаре, а?
— Но-но, разговоры, — снова прикрикнул конвойный. — Забыл, где находишься?
— Вы должны сделать скидку на то, что… может быть, вы сами виноваты, что ваш рассказ про дуэль не внушает доверия. — Катя тщательно подбирала слова. — Не внушает Марьяне Ивановне, как следователю, доверия.
— Ну, а как я могу еще рассказать? Как было, так и говорю.
— Про дуэль — правду говорите. А вот про оружие, про пистолеты — врете. Купили на Митинском рынке у неизвестного мужика зимой… курам на смех это, — вздохнула Катя.
— Что, так заметно со стороны?
— А вы как думали — конечно, заметно. А раз этому рассказу нет доверия, значит, нет доверия и тем вашим правдивым показаниям.
