Георгий Ланской - Не умирай в одиночку
– Артем тоже хотел поехать на курорт. Между прочим, ты обещал взять его с собой на каникулах, а вместо этого поехал раньше срока с…
– …молодухой, – закончил я. – Это мы уже выяснили. Между прочим, ты тоже могла поехать позже и взять его с собой.
– Ребенок должен быть с отцом, – возразила Яна порывисто, а потом добавила с определенной долей скепсиса. – Тем более, что я хотела бы там побыть с Евгением, а они не очень ладят…
– Неужели? – лицемерно удивился я.
– Представляешь, недавно Артем обозвал Женю козлом, – пожаловалась Яна.
– Наш человек! – обрадовался я. Бывшую жену этот ответ не удовлетворил.
– Впрочем, чему я удивляюсь, это же сын своего отца. Ладно, мне уже пора. Пожалуйста, забери его из школы сегодня. После школы забери его вещи, я уже все приготовила… Валера, я надеюсь, ты возьмешь его пожить?
– Артем не собака, чтобы его «брали пожить», – разозлился я. – Мне он вообще-то сын.
– Я имела в виду… Ну, я надеюсь, что на это время у тебя там не будет жить очередная пассия…
– Тебя не коробит совместное проживание с козлом, то есть Женей, почему у меня должно быть по-другому? – осведомился я холодно, но Яна уже нащупала мое слабое место.
– Вот и договорились, – повеселела она. – Да, проследи, чтобы он вовремя делал уроки, не кусочничал, и вообще лучше обедайте в ресторанах, а то будете там одни пельмени да пиццы уминать, испортишь ребенку желудок…
– Это мой сын и я как-нибудь разберусь, чем его кормить, тем более, что у меня есть домработница.
– Да? Не знала. Впрочем, твои молодухи вряд ли умеют готовить, они только для одного дела пригодны… Да, проследи, чтобы он делал уроки и не позволяй допоздна смотреть телевизор и сидеть за компьютером. Своди его к окулисту, мне кажется, что у него портится зрение…
– Хорошо, – коротко ответил я, не чая, как отвязаться от бывшей супруги. Яна вздохнула.
– Вот и славненько, – ответила она и не удержалась, пустив в меня последнюю отравленную стрелу. – Кстати, ты в курсе, что твоя молодуха на работу не выходит уже два дня?
Я не успел ответить, Яна положила трубку. Настроение, которое я так успешно восстановил, испортилось окончательно. Я швырнул трубку на рычаг, а потом заглянул в монитор. Никакого везения. Вивиана, правда еще задирала народ своими тупыми репликами, а вот Гюрзы уже не было. И мне оставаться не стоило.
Яну у нас во дворе обожали все мальчишки и все мальчишки понимали, что шансов ни у кого не будет. Она была такая неприступная, модная и язвительная, словно принцесса. Девчонки ее ненавидели, а мальчишки дрались за право носить ей портфель. Впрочем, это тоже удавалось редко. За Яной в школу приезжал служебный автомобиль ее папочки, крупной партийной шишки, и она упорхала от нас, как тропическая бабочка. Даже учителя заискивали перед ней. Мне же вряд ли светил хотя бы благосклонный взгляд принцессы. На что я мог рассчитывать, если мой отец бросил нас с матерью, когда я только-только родился, а мама всю жизнь простояла на заводе у станка. Правда, когда я учился в десятом классе, мама стала бригадиром, что слегка улучшило нашу материальную жизнь, но не настолько, чтобы Яночка Левина обратила на меня свое внимание.
Я любил ее долго. Наивно надеялся, что она дождется меня из армии, хотя она тогда даже не знала, как меня зовут. Любил, отправляясь в ЗАГС в первый раз. Моя первая жена была очень похожа на Яну, но ей не хватало того шика, который был присущ семье Левиных, партийцев, слуг народа и так далее.
Ситуация изменилась после перестройки, когда я стал преуспевающим коммерсантом, развелся с первой женой и купил себе первый автомобиль – «Жигули» пятой модели. Союз разваливался вместе с надеждами многих людей, а семья Левиных оказалась не так уж и подготовлена к смене государственного строя. Яна, трудившаяся где-то в администрации, перестала каждую зиму менять шубы, однако по-прежнему носилась по улицам, гордо задрав нос на недосягаемую величину. Пару раз я подвозил ее домой, однажды пригласил в ресторан, где сперва получил по рукам, а потом по морде.
Потом был дефолт, но я не утонул, а выплыл, разорив нескольких конкурентов. Тогда я вовремя отказался от продажи одежды из Турции и переключился на книги. Пока мой бизнес становился на ноги, местная шпана меня не трогала, посчитав, очевидно, что связываться со мной не стоит – книжки это же не продукты, миллионов не заработаешь! А потом было уже поздно. С нынешним серым кардиналом города Тимофеем Захаровым я когда-то играл в одной песочнице, посему тот меня не трогал, подчеркнуто вежливо здоровался за руку, а шантрапа вроде Гоги Сытина, именуемого в народе Большим, или Кирилла Зуева по прозвищу Бек, даже в смутные времена меня обходила стороной. Наверное, потому, что мой магазин находился на территории Захарова, бывшего моим старым знакомым. Впрочем, и Бек и Большой меня больше не занимали, поскольку недавно их перестреляли.
А вот семья Яночки шла на дно. Работать ни она, ни ее родители, привыкшие только руководить, не умели. А потом еще и неизвестные грабители залезли в их квартиру и вынесли все ценности, накопленные папочкой Яны за время диктатуры пролетариата. Взять было что. Одни только драгоценности Яны и ее мамаши тянули на целое состояние. Жить по средствам семья Яны никогда не умела. Ограбление было тяжелым ударом для отца Яны. После инсульта его парализовало. Мать, работавшая в архиве, вынуждена была взять на себя уход за мужем. В результате основным добытчиком капиталов стала Яна, которой пришлось тянуть на себе не только родителей, но и бездельника мужа, за которого она вышла в порыве внезапно вспыхнувшей любви. Муж тоже был из хорошей семьи, словно породистый персидский кот. По профессии он был музыкантом, скрипачом, если быть точнее, причем довольно талантливым. Но после развала «совка» заграничные лавры ему уже не светили. Скрипач начал пить, у него тряслись руки, в итоге на карьере пришлось поставить крест. Яна почему-то с ним не разводилась, хотя соседи жаловались на частые скандалы с битьем посуды и действующих лиц…
…Или о действующие лица…
Каламбур, прости господи!
Я встретил ее в жуткий дождь, в сентябре. Она стояла на обочине в десять вечера и отчаянно махала руками проезжавшему транспорту. На ней был невзрачный дешевый китайский плащ, беретка и сапоги с отрывающимся каблуком. Я сидел в четвертой по счету машине – черном «Мерседесе» в фирменных джинсах и скромном свитерке, купленном за бешеные деньги в Ницце.
– Садись, – вежливо предложил я. Яна не узнала меня и близоруко щурилась, с сомнением смотря внутрь машины.
– Яна, это я, Валера Беликов, – весело представился я. – Садись, ты уже насквозь мокрая. Не бойся, я не кусаюсь.
Она шагнула вперед и угодила дырявым сапогом в лужу. Чертыхаясь, она неуклюже вползла в машину.
– Домой? – спросил я. Яна не ответила, нервно кусая губы. Она даже не поздоровалась, хотя недостатком воспитания не страдала.
– Есть предложение посидеть в ресторане, – улыбнулся я. – Давно не виделись, хочется поговорить.
– О чем? – горько усмехнулась Яна.
– О жизни.
Яна отвернулась, уставившись в окно.
– Да что о ней говорить? Раньше у меня была жизнь, о которой можно было говорить, а сейчас так, существование…
Яна неожиданно заплакала. Я остановил у обочины и начал ее утешать, шепча на ухо разные глупости, что она самая-самая… Что я всегда любил только ее и всегда буду любить. Она поскуливала у меня на плече, а потом вцепилась в мой свитер и принялась стаскивать его с меня, жадно и агрессивно…
Я сделал ей предложение на следующий день, придя к ней на работу – в серый кабинет с тусклым светом, где на бетонном подоконнике умирал фикус и два кустика герани. Поговорить в кабинете не было никакой возможности. В кабинете сидели еще две сотрудницы, навострившие уши при моем появлении. Пришлось спускаться в полуподвал, где в столовой мы пили дрянной томатный сок и ковыряли винегрет, овощи в котором, похоже, собирали в кучу, а потом взрывали.
– А ты не пожалеешь? – иронично спросила она. – Я не самый приятный человек в семейной жизни, да и приданое у меня богатое: алкаш-муж, парализованный отец и безработная мамаша.
– Я и сам не подарок, – беззаботно отмахнулся я. – А с твоими неприятностями я как-нибудь справлюсь.
– Ну-ну, – иронично хмыкнула Яна и дернула плечами. Она снова была на коне, предрекая сложности в нашей совместной личной жизни. Как в воду глядела…
Мы промучились двенадцать лет. Яна оказалась не подарком, как и обещала. Она снова научилась быть хозяйкой жизни, приняв ее как должное. Хуже было отношение ее родителей и бывшего мужа, которые почему-то решили, что я обязан им свалившимся на меня сокровищем. И если претензии родителей были более-менее обоснованы, то притязаний бывшего мужа я не понимал, но в помощи ему не отказывал, чувствуя себя гадко.
Часто так бывает, что ты всю жизнь хочешь купить себе какую-то вещь. Ты копишь на нее деньги, отказываешь себе во всем, ожидая, что запретный плод вот-вот станет твоим. Или не надеешься, глядя на стальные прутья, огораживающие Эдем от посягательств простых смертных. Там все кажется тебе таким волшебным, что ты готов пожертвовать всем, только бы получить то, что было тебе так недоступно. А потом вожделенная добыча сама падает тебе в руки, как яблоко с ветки и ты, вкусив его сочную мякоть, понимаешь, что он горек. Но мало того, в придачу к нему ты получаешь еще и несколько сочных червей, копошащихся внутри. Увы, но, примерив приглянувшееся платье, мы часто видим, что фасончик явно не наш, цвет убивает, выпячивает все недостатки внешности. И ты, судорожно стараясь что-то исправить, понимаешь на уровне подсознания, что этот наряд не для тебя, что следовало остаться в джинсах и майке, в которых комфортно, как дома на печи.
