Татьяна Полякова - Строптивая мишень
— Ложку чайную дайте, пожалуйста. Ложку дали, заварку удалось потеснить, но легче от этого не стало: кружка нагрелась, а пить с ложки я терпеть не могу. Я начала злиться, но опять вежливо попросила:
— Можно мне чашку? То есть можно, я из своей в вашу водку перелью?
Верка моргнула глазами, а я перелила, направилась к раковине и пошарила глазами в поисках хоть какого-нибудь средства, способного отмыть толстый слой грязи с чашки. Но о достижениях цивилизации здесь слыхом не слыхивали. Мысленно чертыхаясь, я попробовала оттереть ее руками и тут поймала взгляд Алексея, насмешливый и как будто одобрительный. Хозяева взирали осуждающе. С их точки зрения, я была чужого поля ягода и доверия не заслуживала. Мне плевать было на их взгляды, я точно знала, что грязь вредит моему здоровью, и решила их попросту игнорировать.
Где-то через час они захмелели; сначала Гришка стал клевать носом за столом, а потом и Верка. Алексей по очереди отнес их в комнату, на диван пристроил и вернулся ко мне.
— Неужели мы здесь жить будем? — нахмурилась я.
— Не знаю, как ты, а я буду.
— Грязь. Гадость какая. Таракан побежал, я видела.
— Подумаешь, таракан.
— Я их боюсь.
— Привыкнешь. Они даже не кусаются, просто бегают. Хотя, если хочешь, можешь устроиться в гостинице, в президентском номере.
— Нечестно так со мной разговаривать.
— А я хвастался, что честный?
— Давай не будем ссориться, — решила я проявить добрую волю. — Это твои родственники?
— Ты ж слышала.
— Здесь две комнаты?
— Ну…
— Я ведь не могу спать в одной комнате с ними, верно?
— Положим, и что?
— Как же мы разместимся? — Просто мы разместимся, В малень — кой комнате диван и кресло. Если ты дума — ешь, что я к тебе приставать начну, так не дождешься и не мечтай.
Что ж так? — насторожилась я
— А не нравишься ты мне.
— Как это? — От неожиданности я даже растерялась.
— А вот так. И не выпендривайся. Ты обыкновенная шлюха, таких в каждом кабаке червонец дюжина.
Я подавилась чаем.
— Ты чокнутый, что ли?
— Ага. Ты в своей фирме чем занималась, гостей встречала? Шлюха — она и в Африке шлюха, хоть рубль стоит, хоть сотню баксов.
Я захлопала глазами и поинтересовалась, не имея особого желания вступать в конфликт:
— Ты женщин в принципе не уважаешь или исключительно меня?
— В принципе.
— Слава Богу, не одна страдаю… Я не хотела твою родню обидеть, правда, — затараторила я примирительно. — Извини. И тараканы… если не кусаются, пусть бегают… Я тебе очень благодарна за то, что ты решил мне помочь.
— Я не решил.
— Тогда за то, что до сих пор не сдал.
— Время есть.
— Слушай, может, пока время есть, я в комнате приберусь? И нам на пользу, и тараканам веселей. Он промолчал, сурово нахмурившись.
Комната стала выглядеть почти человеческим жильем. Оценил это Алексей или нет, мне неведомо. Он уселся в кресло, и некоторое время мы молча разглядывали друг друга.
— А душ принять можно? — поинтересовалась я наконец. — Я в том смысле, прилично ли это?
— Делай что хочешь, мне без разницы-Мы еще друг на друга попяпились, и я спросила:
— Что у тебя с лицом?
— А что с ним? — усмехнулся Алексей.
— Это в тюрьме, да? — Я придала голосу мягкость, а в глаза тумана напустила.
— А, вон оно что! — Алексей хохотнул. — Это на тот предмет, что рожа у меня разукрашена? Не угадала, дорогуша, мамкина промашка.
— Как это? — не поняла я.
— А вот так — Было мне года четыре, и был у меня стульчик, высокий такой, на ножках. Захотел я пить, мамуля налила воды в стакан и мне подала, А я-то, шустрый, кувыркнулся вместе со стулом, да мордой на стакан. Он, само собой, разбился, и меня долго штопали. А мамка только причитала: одно хорошо, что глаза целы.
— А носом ты шлепнулся на чайник? — от души порадовалась я своей сообразительности.
— А носом я шлепнулся с велосипеда, поцеловался с канализационным люком сразу в двух местах. Еще с дерева падал и руку ломал. Если тебе интересно, расскажу подробно.
— Не интересно.
— Жаль.
— Задушевной беседы что-то не получается. Пойду-ка я в ванную, может, местная фауна потеснится, и я вымыться сумею.
Вернувшись из ванной, я ошалело замерла в дверях — Алексей сидел на полу рядом с деревянным ящиком и извлекал оттуда оружие. Целый арсенал.
— Это что? — сглотнув, спросила я.
— А то не видишь.
— Что, вот так просто в квартире двух любителей выпить такое и хранится?
— Припасли.
— Интересные люди, — покачала я головой, устраиваясь на диване. — Где ж это продается?
— Там же, где покупается.
— Ты чего вредный такой?
— Нормальный.
— Значит, воевать собрался, с Серым? Это он тебя в тюрьму пристроил? А кто такой крестный?
— И ты еще удивляешься, что тебя убить хотят? Удивляться надо. как жива до сих пор.
— В том смысле, что я много болтаю? Это нервное. Ты не обращай внимания, ладно?
Он понял буквально и перестал обращать на меня внимание вообще. Надо было с ним как-то подружиться. Не придумав ничего лучшего, я спросила:
— Это что, граната?
— Шарик надувной.
— Ну, не нравлюсь я тебе и не нравлюсь, ты мне тоже не нравишься. Чего ж вредничать?
— Граната, граната.
— А как она работает?
— Хорошо она работает, рванет — и останется только мокрое место.
— А что сделать надо, чтобы рванула? — Он поднял голову и уставился на меня. — Чего глаза пялишь? — не выдержала я. — Трудно объяснить? Вдруг пригодится?
— Чего тебе пригодится?
— Граната.
Неожиданно он засмеялся.
— Чего ж тебе так весело? — окончательно разозлилась я.
— Да так. Когда мне два года отдыха-лось, я мечтал, как вернусь и все такое… о многом думалось, но чтоб так…
— Как? — разозлилась я.
— По-дурацки. Сидит передо мной баба на диване и просит объяснить, как граната взрывается. Прикинь?
— Прикинула. Чем выпендриваться, лучше б объяснил.
— Ладно, — пожал он плечами — и объяснил. Ничего особо сложного я не усмотрела. При случае вполне можно рвануть,
Приставать к нему я больше не стала. он с оружием еще минут двадцать пораз-влекался и ящик куда-то утащил. Потом заглянул в комнату и сказал:
— Я в ванной.
Оставшись одна, я провела экскурсию по квартире, подивилась количеству грязи на квадратный метр, но ничего примечательного не обнаружила. Хозяева храпели, а тараканы по стенам шныряли. Повезло соседям. На тумбочке в прихожей пылилась груда бумаг. Покопавшись в них, я обнаружила губернскую газету, датированную сегодняшним днем, и прихватила ее в комнату — не то чтобы я поклонница городской прессы, но надо было как — то время скоротать.
Взгляд мой остановился на колонке «Происшествия»; «12 июня в гостинице „Альбатрос“ областного центра гр. Л., уроженец Киева, в состоянии алкогольного опьянения нанес ножевые ранения своему родственнику П., гражданину Украины. От полученных ран П. скончался. Л. с места происшествия скрылся. В результате оперативно — розыскных действий преступника удалось задержать».
Чертыхнувшись, я заметалась по комнате, прикидывая, куда газету спрятать, чтобы она не попалась на глаза Алексею. Оперативность родной милиции была некстати. Конечно, в конце концов он все равно узнает, но сейчас не время. Я сунула газету под диван, а сама села в кресло, стараясь успокоиться. События развивались чересчур стремительно, одно утешало: пока все в пределах нормы, как любил говорить один умный человек, правда, уже месяц мертвый.
Тут ввалился Алексей, пришиб ботинком таракана и сказал:
— Ты как хочешь, а я спать. Постельное белье отсутствовало. Он принес две подушки и одеяла. На вид жуткая гадость, но высказываться я не стала и устроилась в кресле, а Алексей на диване. Он не спал, таращил глаза в потолок, хотя и лежал тихо, не шевелясь. Я тоже не спала. Хотелось зареветь, а еще больше хоте — лось привычной жизни: размеренной, упорядоченной, комфортной, где не было места гранатам, тараканам и ночлегу в чужой грязной квартире, рядом с амбалом, у которого лицо киллера из комиксов, кровный враг по кличке Серый и неведомый крестный… Вот о нем надо узнать побольше — последнее, что подумала я, проваливаясь в сон,
Утро было ранним и бестолково-суетным. Для начала на пороге возник Гриша и долго вслух изумлялся тому, что спим мы не вместе, как положено мужику и бабе, а врозь. Я лишилась остатков его доверия. Верка бродила хмурая, крикливая и больная. Гришка, все в той же грязной майке, сбегал за бутылкой, и оба повеселели. Алексей с ними выпил и устроился на диване, прихватив газету из прихожей, чем, признаться, меня напугал. Я с тоской на него поглядывала, но он и бровью не повел: как видно, опасных для меня заметок в газете не обнаружил.
Алексей читал и явно ждал кого-то. Гришка с час как ушел куда-то, Верка возилась в кухне, а я тосковала-
— Мы так и будем целый день сидеть? — не выдержала я в конце концов.
