Кирилл Казанцев - Авторитет из детдома
– Александр Петрович, – обратилась она к реаниматологу. – Пациент в себя пришел.
– Наш? – тут же напрягся Пепс. – А ну пошли.
– Он не разговаривает. Только смотрит, – заступилась медсестра. – Не надо его беспокоить.
– Идем, идем, сестричка, – Пепс стал подталкивать медиков к двери с табличкой «РЕАНИМАЦИЯ».
– Я охрану вызову!
– Не надо охрану вызывать, – махнул рукой реаниматолог. – Только халаты пусть наденут.
Индус лежал на высокой кровати. К его носу тянулись прозрачные трубочки. Голову покрывали бинты, оставляя открытым одно лишь лицо. Восковые, словно обтянутые сморщенной пергаментной кожей, руки лежали поверх одеяла. Разрисованная зоновскими татуировками грудь – в датчиках. Над кроватью пульсировал неровной линией осциллограф.
Живыми у Индуса оставались только глаза. Они, блекло-синие, как выцветшее летнее небо, двигались, перебегали с реаниматолога на Пепса, с Пепса на Копотя.
Хранитель общака смотрел зло. Николай первым догадался, чего тот хочет.
– Он нас слышит? – спросил он у реаниматолога.
– Думаю, что да. Вот понимает ли? Вы понимаете меня? – молодой медик заглянул пациенту в глаза.
Взгляд стал еще более злым.
– Пепс. Скажи законному, кто я, – попросил Копоть.
– Это Колян, – кивнул Пепс на Копотя. – Мы завтра к тебе собирались с утреца. Да вот, раньше встретились. Кто тебя так?
Ясное дело, вопрос остался без ответа.
– Мне подойти? – спросил Николай. – Если «да», один раз моргните. Если «нет», то два.
Индус мигнул один раз. Копоть склонился над ним, заглянул в глаза.
– Теперь главное, чтобы общак ментам не достался. Он в доме? – прошептал он на самое ухо.
Индус словно сомневался, стоит ли доверять Копотю, затем тяжело задышал и успел один раз моргнуть, затем веки его судорожно закрылись.
– Я же говорила, что нельзя его беспокоить. Уходите отсюда, – возмутилась сестра.
– Все, что мог, – резюмировал реаниматолог.
Все трое вышли на площадку. Постояли, помолчали.
– Что ж сделаешь, жизнь, – проговорил Николай.
Внизу на ночной лестнице послышались шаги и голоса.
– Реанимация у нас на четвертом, товарищ майор. А доктор, который ему операцию делал, должен на месте быть. Вот у него и спросите.
– Менты, – заглянул через перила Копоть. – У вас тут другой выход есть? – спросил он у медика.
Тот отрицательно качнул головой.
– Только по этой лестнице.
– Не хочу с ними встречаться.
– Наверх поднимемся, – предложил Пепс, сунул реаниматологу деньги в карман халата. – Машину свою сам заправишь.
Сбросив халаты на подоконник, Пепс с Коляном поднялись на два марша выше, к двери, ведущей на чердак, присели, выглядывая через перила вниз. Вскоре внизу показались сорокалетний мужчина в костюме и медик-интерн.
– Старший оперуполномоченный Анкудов, – представился дознаватель реаниматологу, показывая удостоверение. – У вас в отделении находится пожилой мужчина с проломленной головой, которого доставили сегодня вечером?
– У меня.
– Можно задать несколько вопросов? Я тут в первую очередь для того, чтобы установить его личность.
– Проходите, пожалуйста, – чуть заметно покосившись наверх, предложил реаниматолог.
Николай и Пепс сбегали по лестнице.
– Ты что про этого следака Анкудова знаешь? – на ходу спрашивал Копоть.
– Если менты бывают порядочными, то это как раз тот случай. Честный мент, – пояснил Пепс.
– Его Павлом зовут?
– Да, – удивился Пепс. – Павел – это точно, и еще Игнатьевич, кажется. Ты пересекался с ним, что ли?
– Пришлось круто пересечься. Только давно это было, в детдоме еще. Потом как-нибудь расскажу, если придется. А теперь давай по-быстрому к дому Индуса. Он вроде как в частном секторе живет? Далеко отсюда?
– Рядом, если через парк идти. Можно и пешком прогуляться.
* * *Пепс с Николаем, сами не подозревая об этом, прошли тем самым маршрутом, каким хранитель общака направлялся сегодня в свой последний путь. Пустынный парк, звездное небо над головами, редкие фонари.
– И у какой же это суки рука на старого вора поднялась? – недоумевал Пепс. – Может, случайно под замес попал? Или сам упал? Темно же тут, хоть глаз выколи, споткнуться не сложно.
– Ты уже как мент рассуждаешь, – скривился Копоть. – Мол, при падении с высоты роста ударился головой… С такими людьми, как Индус, случайностей не бывает.
– Тоже верно, – согласился Пепс.
– Единственное, что мы на сегодня знаем, и это сам Индус подтвердил, общак в доме спрятан.
Впереди уже виднелись ворота – выход из парка. Пепс поперся прямо в них, не останавливаясь. Копоть схватил его за шиворот и зашептал.
– Стой…
– Ты чего?
– Видишь, машина стоит, – Николай указал рукой на неприметные «Жигули», припаркованные под старым деревом.
– Да тут много тачек торчит, – не понял смысла предостережения Пепс.
– Это дом Индуса? – Копоть подозрительно щурился.
– Он самый. Единственный без стеклопакетов на всей улице. Старик правильный вор, старой закалки, ни в чем не шикует.
– А «Жигули» точно напротив дома стоят. Внутри двое, – добавил Копоть.
– Думаешь, наружная слежка? – стал догонять Пепс.
– Именно. Если бы внутри мужик с бабой сидели, я бы не удивился. Для любовников самое место и время в машине по быструхе перепихнуться. А чего тут посреди ночи двум мужикам делать? Даже не выпьешь, одному из них потом за рулем сидеть.
– Точно, «наружка», – согласился Пепс. – Хотя чему удивляться? Индус в реанимацию угодил. В ментуре о том, что он «в законе», уже не первый год знают. Вот и поставили топтунов посмотреть, кто заявится.
– А тебе не кажется странным, что «наружка» тут пастись начала еще до того, как личность Индуса установили? Опер Анкудов, когда в больнице появился, еще не знал, кто именно туда с проломленной головой угодил.
– А ведь так и есть, – Пепс хлопнул себя ладонью по лбу. – Выходит, это менты могли руку приложить?
– Выходит, так. Так что рисоваться нам перед ними сейчас не стоит. Ты уверен, что Анкудов честный мент?
– Насчет этого не сомневайся.
Глава 5
Начальник местного ОВД подполковник Гандыбин даже не предложил майору Анкудову присесть. Тот стоял в кабинете своего начальника. Павел уже выложил все свои аргументы, но ни один из них не возымел действия на подполковника, тот продолжал гнуть свою линию.
– …Ты это что, майор, развалить уголовное дело хочешь? Люди старались, работу свою делали, а у тебя свое мнение, получается?
– Люди могут и ошибаться, – заметил старший оперуполномоченный. – Иногда искренне, а иногда и с умыслом.
– И ты ошибаться можешь, – самодовольно заметил Гандыбин. – Только почему-то у тебя в обоих случаях по-другому выходит. Что, остальные все дураки? Но тогда и ты не очень умный… У нас все есть! И явка с повинной налицо, и свидетельские показания имеются. А ты хочешь сознавшихся преступников отпустить на все четыре стороны! Из-за тебя план по раскрытию «особо тяжких» летит!
Анкудов вздохнул, понимая, что до разума, а тем более до совести начальника ОВД не достучаться, однако предпринял еще одну попытку.
– Признательные показания из бомжей выбили, вещдоки им элементарно подбросили. А если на суде потом это все всплывет?
– Не всплывет. У нас контакт с судебной системой налажен, – напомнил подполковник.
– Если вы считаете, что можно посадить в тюрьму невиноватых людей, то подумайте хотя бы о том, что настоящие преступники останутся на свободе. Они, почувствовав безнаказанность, будут и дальше бесчинствовать. Что, нам и дальше невинных подставлять? Вы бы хоть о безопасности своей дочери подумали, товарищ подполковник. Она не в космосе, а в нашем городе живет.
Гандыбин выслушал Анкудова с каменным лицом и вскинул руку, останавливая.
– Так, а теперь слушай сюда. Вот ты мне тут распрягаешь, будто бы фитнес-центр «Парадиз» – это какой-то притон с наркотиками и борделем, в котором обитают какие-то мифические азиатские проститутки. А в городе их почему-то никто и никогда не видел. Этот фитнес-центр, кстати, моя дочь посещает. Отпустил бы я ее в подобное место? А еще ты мне распрягаешь, будто бы уважаемый хозяин заведения господин Лаврецкий прямо в своем кабинете пристрелил кавказца – торговца наркотиками. Допустим, я поверю в твой бред. Но доказательства где? Где следы крови? Где проститутки? Где твои свидетели?
– Свидетели были, но потом отказались от своих показаний под давлением. Торговец наркотиками был застрелен Лаврецким, труп он вывез за город и закопал.
– Чушь! – Гандыбин ударил кулаком по столу. – На хрена ему было убивать? Ты мне говоришь, что пропали записи камер наружного и внутреннего наблюдения в фитнес-центре и это, мол, говорит в пользу виновности Лаврецкого и о халатности следствия свидетельствует. А эксперты русским языком по белому пишут, что в компьютере завелся вирус и он эти самые записи уничтожил. Почему я должен верить твоим домыслам, а не заключению экспертов? У нас есть признание двух бомжей, которые сознались в убийстве кавказца. Они же на следственном эксперименте уверенно показали место, где закопали труп. Еще они сознались в том, что ударили по голове вора в законе Индуса с целью ограбления. А ты хочешь разрушить все, что добыло следствие? Ты убийц готов выпустить. Все, майор, кончилось мое терпение…
