Ярослав Зуев - Три рэкетира
– Попадалово, – выдохнул Протасов, – конкретное попадалово. Труба – дело. Приехали, блин!
– Ты, Протасов, настаиваешь, типа, чтоб я Правилову правду сообщил? – Атасов с интересом посмотрел на Валерия. – Надобность сменять нас с поста отпала, потому как караулить больше нечего! Мы все проворонили! Интересная мысль…
Протасов усиленно захлопал ресницами:
– Не соскочит никто, – подвел итог Атасов. – Не та ситуация, типа. Можете, ребята, поскрежетать зубами и потыкать друг в друга пальцами. Из спортивного интереса. Финал все равно выйдет один. Нехороший, типа.
Кристина завыла погромче.
– Заткнись, – посоветовал Атасов дружелюбно. – Вой тебе не поможет. К тому же, поверь мне, типа, если люди и склонны, типа, к жалости, то тогда, когда у них самих – все «ол-райт». И то – вопрос. А тут, девочка, все в дерьме по самые уши. Так что бросай скулить. По-хорошему, типа…
– Атасов? – Протасов, похоже, даже в размерах уменьшился. – Чего делать то?
– Камни нужно найти. И вернуть на место. Это наш единственный, типа, шанс. Поэтому… – Атасов обернулся к Анне и строго спросил.
– Анна, кто такой Вацлав Бонифацкий?
– Мой любовник. Уже полгода… Даже дольше, – потухшим голосом призналась Анна. Она тянула слова, как будто либо от инсульта отходила, либо реланиума наглоталась. Или по голове кирпичом получила.
– Откуда он взялся?
– Кристина познакомила…
При упоминании своего имени Кристина смертельно побледнела и снова завыла. Атасов глянул на Бандуру с укоризной:
– Зря врал, парень…
– Хотел, как лучше…
– Понятно, типа.
– Кристина? – Атасов брезгливо поморщился. Криськины завывания действовали ему на нервы. – Кристина?! Я к тебе обращаюсь!.. Во-первых – я же сказал – не вой. Во-вторых – откуда этот человек?
– Да я его не очень-то и знаю… – пропищала Кристина, сквозь слезы, – не знаю…
– Сказки дешевые свои, типа, оставь для Ледового, кукла. Когда он в подвале тебе пятки паяльной лампой жарить будет, – очень пригодятся. Или соски, к примеру, плоскогубцами выкручивать…
Кристина разрыдалась. Андрей испытал безотчетный порыв – вступиться за свою женщину, глянул в лицо Атасова и опустил глаза.
– Все она знает, – мрачно сказала Анна. – Боник до меня с ней спал. Давай выкладывай, кума. Хватит из себя дуру корчить.
Кристина потупилась.
– Кто он? – Атасов сидел неумолимый, как языческое божество. – Кто?
– Знакомый старый, – промямлила Кристина. – С рынка еще… – Кристина шмыгнула носом и сделалась похожей на Вась-ася, как сестра на брата. Андрей протер глаза.
– Какой рынок, типа?
Кристина назвала.
– Он там наперсточниками верховодил… – И она выложила историю своего знакомства с Вациком Бонифацким. Ничего не утаивая. Даже контейнер упомянула. Рассказ Кристины время от времени прерывался всхлипами и судорожными вздохами.
– Голимое кидалово, – застонал Протасов.
– Только это когда было, – закончила повествование Кристина. Выговорилась, и ей временно стало легче. – Теперь он в Крыму поднялся. Большим человеком стал.
– Адрес в Крыму? Телефоны, типа?
Анна продиктовала оба телефона Бонифацкого. Атасов записал в блокнот. Безнадежно покачал головой:
– Пробьем, типа. Хотя, похоже – мобильные номера. Так что это – в пользу бедных. Бестолку, типа.
– А-адреса нет, – мертвенным голосом призналась Анна. Ни рабочего, ни домашнего. Ни черта нет. Ничегосеньки. Он вообще мастер на такие дела – языком болтает – будь здоров, а не рассказывает – ничего. Треп один.
– Уметь надо, в натуре.
– Он умеет.
– Где о-он о-обычно останавливался?
– Квартиры снимал. В центре. Крутые.
– Че-через кого он ква-квартиры а-а-а-рендовал? – спросил Армеец, заикаясь втрое от обычного. Слушать его стало мучительно тяжело.
– Через агентства разные.
– Какие, типа?
– Да не помню я! – расстроилась Анна. – Они все на одно лицо… И их – как собак нерезаных…
– Не густо, – мрачно сказал Атасов.
– Да… – спохватилась Анна, – машина у него. Красная.
– Марка, типа?
Аня замотала головой.
– Названия не знаешь?
– Нет…
– А значки какие-то? На носу, на корме? Были?
Анна пожала плечами Задумалась.
– По-моему, четыре буквы «о», – неуверенно проговорила она. На олимпийский значок похоже. Только обломанный.
– А-а-а… – начал Армеец.
– Ауди, – закончил за приятеля Андрей.
– Точно, – согласился Атасов.
– Он ее еще бочкой называл.
– Гос-номера, типа?
– Не знаю я, – снова сникла Анна. – Не приглядывалась никогда. Мне и на ум не приходило.
– Интересное кино выходит, – открыл рот Протасов. Страх заставил его позабыть о субординации. – Полгода баба мужику дает и нихрена о нем не знает?! Вот дела, блин!
– Да пошел ты! – закричала Анна. – Мудище! Ты когда шлюхам своим ноги раздвигаешь – паспорт спрашиваешь? Нет киевской прописки – поди погуляй, девочка? Со своим миньетом?
– Ну ты, – раскраснелся Протасов, – ну ты, это…
– Тихо, Валерий, – цыкнул Атасов.
– Я шалав с улицы не вожу. А то реально утром глаза продерешь – полквартиры как и не было…
– Да пошел ты! – рявкнула Анна. – Жлоб тупой.
– Умолкни, Валера, – повторил Атасов, теряя терпение. – Тоже мне, моралист хренов.
– Кто?!
– Да заглохни, мать твою! – завопила Анна.
– Оба прихлопните рты! – рявкнул Атасов. Наступила тишина. На стол опустился здоровенный шмель. Черный с оранжевыми полосами. Мохнатый как сенбернар. Атасов врезал по столу блокнотом. Промахнулся. Шмель с яростным гудением взмыл вверх, сделал над головой Атасова несколько энергичных виражей и понесся куда-то дальше.
– Ушел, – поморщился Атасов. Вновь развернул блокнот на коленях.
– Аня? Где он машину ставил?
– Гараж арендовал. У деда какого-то.
– Координаты знаешь?
– Нет… – Анна безвольно осела в шезлонг и закрыла лицо руками. – Не приглядывалась… не следила… любила, как дура, вот и все…
– Ро-родственники какие-ни-нибудь?
– Никого, – глухо донеслось из ладоней Анны. Она слегка покачивалась вперед-назад, словно пассажир угодившего в легкую качку теплохода.
Атасов выдержал паузу. Сам подумал, Аньке дал отойти немного. Снова заговорил.
– Он тебя в квартиры приглашал свои?
– Нет. По парадным трахались, как студенты.
Атасов пропустил издевку мимо ушей:
– Адреса вспомнить сможешь?
– Попробую…
– Одна зацепка есть, типа, – невесело констатировал Атасов. – Поганая, но есть.
– В смысле? – уточнил Бандура.
– Квартиры ему под паспорт сдавали? По договору? Ежели так, то номер паспорта, а то и прописочку – выцепить можно.
– Ты гонишь! – после полученной от Атасова взбучки голос Протасова звучал разобиженно, – ты гонишь, в натуре. Какой, блин, паспорт? Элитную хату на Круглоуниверситетской с советской казармой спутал? Сто гринов в сутки ломят – так еще и паспорт показывать? Ну ты, блин, даешь, Атасов!..
– Договор должен быть, – упрямо возразил Атасов. – А если ты за сутки всю квартиру обчистишь?
– Людишки за входом присматривают. Сикьюрити. Будь спок, брателла. Видик в карман не влезет. Стиралка – тоже, – гнул свое Протасов. И похоже, что был прав.
– До-договор аренды может и был, – согласился с Атасовым Армеец. Только е-едва клиент съехал, им за-задницу подтерли. М-могли, конечно, и в папку подшить, для о-отчетности. Чтоб не забыть го-государству налоги заплатить. Тут одно и-из двух. Ты что вы-выбираешь?
Атасов покосился на Армейца. Почесал затылок и взял из пачки сигарету.
– Если ты так уверен, дружище Эдик, то я, пожалуй, покурю, типа. Чего о легких беспокоиться?..
– Ага. Легкие в земле без надобности, в натуре. В могиле дышать нечем.
Бандура закашлялся.
– Даже если Бонифацкий пешком ушел… произнес Атасов, закуривая, – за пару часов десять километров легко мог отмахать.
– Тут до метро ближе – понял Протасов. Затемно вышел, презерватив хулев, аккурат на первый поезд и сел.
– Он не пешком шел, – начал плачущим голосом Андрей. И буквально физически ощутил тяжесть пяти изумленных взглядов, которыми его немедленно одарили присутствующие.
– Что ты такое болтаешь? – подхватилась на ноги Анна.
– Я его отвез, – сознался Андрей. – Я лично. В твоем, Саша, «мерседесе».
Атасову, похоже, стало нечем дышать.
– Он меня в пять разбудил. Попросил помочь. Я согласился. Все дрыхли, как сурки…
В мгновение Анна оказалась перед ним. Андрей подумал, что сейчас в лицо когтями вцепится, тем более, что подобный опыт в их отношениях уже был.
– Куда ты его отвез, дегенерат? – завопила Анна. Бандура попятился.
– На Красноармейскую… Дом помню… Там еще свет горел, на пятом этаже. – Жалким голосом сознался Андрей.
