Лейф Перссон - Подлинная история носа Пиноккио
– Хочешь, чтобы я заказал тебе такси? – спросил инспектор Альм, когда бледный и потный Даниэльссон покидал комнату.
– Нет, спасибо, – ответил адвокат и покачал головой. – Я сам.
– Приятно слышать, – улыбнулся Альм. – Просто у меня аккумулятор на последнем издыхании.
– Пару слов на дорожку, Даниэльссон, – сказал Блад, провожая его по коридору к выходу. – Это о тебе и твоей семье, если тебя интересует.
– Да? Что ты хотел сказать?
– От Афсана Ибрагима можно ждать любой гадости. – Блад серьезно посмотрел на адвоката. – Поверь мне. Абсолютно любой.
– Спасибо, – буркнул Даниэльссон. – Я услышал тебя. Я верю тебе.
– Хорошо, – сказал Блад. – Береги себя.
112Шеф криминальной полиции Сольны комиссар Тойвонен в своей профессиональной жизни привык планомерно переходить от одной задачи к другой и с целью облегчить себе ежедневную работу обычно выписывал все свои дела по порядку на белую доску, повешенную на стену за его письменным столом. Последние четыре дня с этим, однако, все обстояло столь хорошо, что вместо традиционно украшавшего ее длинного списка, там присутствовала только одна строчка.
«Найти О, ГГ и водилу» было написано простым шифром Тойвонена, поскольку он не мог исключать, что та или иная любопытная душа, не имеющая никакого отношения к делу, появится в его кабинете. Если перевести все это на обычный шведский, ему требовалось обнаружить Окаре, Гарсия Гомеза, задержать их и позаботиться о том, чтобы они попали в арестный дом полиции Сольны, прежде чем найдут свидетеля, которого Бекстрём и его розыскная группа хотели сохранить для себя.
Одно дело против обычной полдюжины, и сотни коллег сейчас, надо надеяться, рыли землю носом, чтобы Тойвонен мог вытереть свою доску начисто и вернуться к обычной рутине. Но пока без какого-либо результата, пусть Фредрик Окаре был двухметрового роста, состоял из ста пятидесяти килограмм мышц и костей и имел конский хвост пшеничного цвета, доходивший ему до половины спины. С полицейской точки зрения он с такими приметами все равно явно считался идеальным объектом поиска.
Так все продолжалось четыре дня, пока его старый товарищ комиссар Хонкамяки не позвонил ему, чтобы поговорить доверительно (между нами, финскими братьями). Хонкамяки ранее командовал подразделением пикетов в Стокгольме, но уже несколько лет руководил одним из наиболее важных направлений разведдеятельности и сыска Государственной криминальной полиции. Из тех, о чьей работе никогда ни с кем не говорят. Пожалуй, за исключением финского брата, вдобавок такого же шведского полицейского.
– Как ситуация? – спросил Хонкамяки. – Насколько я понял, ты ищешь Окаре и его рекрута Гарсия Гомеза, а также какого-то чертова таксиста, не желающего исполнять свой гражданский долг. Поправь меня, если я ошибаюсь?
– Я слушаю, – буркнул Тойвонен.
Наконец, подумал он, поскольку Хонкамяки принадлежал к тем людям, кто относился к своим заданиям с серьезностью, свойственной ему самому, и никогда не стал бы тратить время на пустые слова утешения.
– Для порядка у меня есть только один простой вопрос, – сказал Хонкамяки. – Насколько вы уверены, что Эрикссона прибили примерно без четверти десять вечера?
– На сто процентов, – ответил Тойвонен. – Я разговаривал с Ниеми, если тебе сейчас интересно, то есть это исходит никак не от Бекстрёма.
– Удары тупым предметом по голове? Так он умер?
– Угу, – подтвердил Тойвонен.
– В таком случае ты можешь забыть Окаре как преступника, – сказал Хонкамяки. – Просто наплюй на него. У парня алиби столь же хорошее, как и у Гарсия Гомеза. Еще лучше, если бы мне пришлось выбирать.
– И на какое время оно у него тогда?
– На весь вечер воскресенья 2 июня с восьми часов. В любом случае вплоть до полуночи понедельника 3 июня, – объяснил Хонкамяки.
– В таком случае хорошо бы нам встретиться.
– Увидимся через полчаса в обычном месте, – предложил Хонкамяки.
– В обычном месте, – согласился Тойвонен.
Так все и получилось. «Обычным местом» для упомянутых братьев служил английский паб, находившийся в нескольких кварталах от большого здания полиции на Кунгсхольмене. Как только обеденная суета заканчивалась, это заведение предлагало именно ту приватную атмосферу, которая требовалась для доверительной беседы. Как раз сейчас в баре расположились несколько завсегдатаев, болтая между собой и с бывалыми барменами. А если сесть в какой-то удаленный закуток, тебя от любого постороннего уха отделяли не менее десяти метров. Освещение было довольно скромным, стены украшали темные деревянные панели, на полу лежали ковры, а что еще нужно для разговоров подобного типа? Пожалуй, по крепкому пиву каждому при мысли, что часы уже все равно показывали два пополудни и лето наконец пришло.
– За тебя. – Тойвонен поднял свой бокал.
– И за тебя, брат, – сказал Хонкамяки, поднимая свой.
– Рассказывай, – попросил Тойвонен.
К сожалению, если верить Хонкамяки, он мог рассказать не так много, принимая во внимание деятельность, которой он сейчас руководил, но поскольку его информация предназначалась именно для Тойвонена, при всей ее недосказанности, она выглядела достаточно ясной. Фредрик Окаре имел алиби с восьми вечера воскресенья 2 июня вплоть до полуночи ночи понедельника 3 июня. Просто железное по своей сути, и в виде исключения с ним все обстояло столь просто, что Хонкамяки мог лично засвидетельствовать его.
Что касается Окаре и Гарсия Гомеза, он сумел бы засадить их в кутузку в течение часа, если бы именно об этом сейчас шла речь. Проблема состояла в том, что сам он и все другие в его отделе предпочитали видеть их гуляющими на свободе. Пока, по крайней мере. Окаре и его товарищи стояли на пороге больших дел, а Хонкамяки и его помощники собирались дать им шанс провернуть их, чтобы потом, имея на руках все улики, в виде исключения с гарантией обеспечить им обвинительный приговор.
– Сейчас, считай, они у нас в кармане, – сообщил Хонкамяки. – И это не имеет ни малейшего отношения к убийству адвоката, которым занимается Бекстрём, но на сей раз им всем светит двухзначная цифра. Окаре, Гарсия Гомезу и, по крайней мере, нескольким еще.
– О’кей, – сказал Тойвонен. – Я тебя услышал, и в таком случае, возможно, есть одно дело, о котором тебе следует знать.
– Рассказывай, – сказал Хонкамяки.
Тойвонен поделился данными, полученными им от коллеги Стигсона тремя днями ранее, о том, что у Окаре явно появилась новая подруга, еще не попавшая в поле зрения регистров, доступных для Тойвонена. И для всех других тоже.
– Она – датчанка, – сообщил Тойвонен. – Вероятно, прибыла сюда, имея лучшие рекомендации от датских братьев Ока-ре. Мы получили эту информацию от бывшего коллеги, известного всем, кто в Сольне имеет отношение к преступному миру, независимо от того, с какой стороны баррикад он стоит.
– Ролле Столхаммар, – улыбнулся Хонкамяки. – Как у него дела, кстати? Я обычно вижу его каждую неделю на скачках в Валле, но последний раз это было уже давно.
– Шевелится еще, насколько я знаю, – сказал Тойвонен и пожал плечами. – Если сейчас все обстоит так, что последняя дамочка Фредрика случайно одна из наших, пожалуй, самое время забрать ее к себе.
– Слухи пошли, – кивнул Хонкамяки. – Я тебя услышал, – добавил он.
– Слухи пошли, – согласился Тойвонен.
– Я могу тебе еще чем-то помочь?
Тойвонен попросил разобраться с тем, что Гарсия Гомез вне всякого сомнения появился на месте преступления через четыре часа после убийства Эрикссона. Он тогда перерезал горло собаке адвоката и между делом по пути к выходу разбил черепушку ее мертвому хозяину. И его чуть не переехало такси, когда он выходил на улицу.
– Гарсия Гомез, конечно, глуповат, но что он полный идиот, я понятия не имел. Что ему, черт побери, было там делать? Зачем он поперся туда.
– Боюсь, я тебе ничем не смогу помочь, – сказал Хонкамяки и сочувственно покачал головой. – Мне это столь же интересно, как и тебе, поэтому остается только догадываться. Возможно, он хотел поговорить с адвокатом Эрикссоном начистоту и понятия не имел, что кто-то другой разобрался с ним всего за несколько часов до того, как он появился в его доме.
– Эта мысль тоже приходила мне в голову, – согласился Тойвонен. – Но поскольку вероятность такого варианта развития событий приближается к нулю, я отбросил ее. Однако спасибо за желание помочь.
– Ерунда, – сказал Хонкамяки и пригубил своего пива. – С чем я, пожалуй, смогу подсобить тебе, так это с номером серебристого «мерседеса», который вы ищете.
– Отлично, – кивнул Тойвонен. – И когда ты сможешь сделать это?
– Очень скоро, – пообещал Хонкамяки. – Я вплотную занимаюсь данным вопросом.
113«Сейчас я целиком и полностью завишу от Омара», – подумал Ара. Прошла уже неделя с тех пор, как он всецело жил по указке своего школьного друга. И каждый раз, когда происходило что-то более или менее заметное, все начиналось одинаково. Звонил один из мобильных телефонов Омара. Они, казалось, лежали у него во всех карманах, и каждый имел свой сигнал. Омар обычно коротко хмыкал в ответ. Переходил на арабский, который Ара практически не понимал, и самое большее через минуту разговор заканчивался. А потом сразу же начинались какие-то события. Как сейчас.
