Василий Веденеев - Игра без правил
— Как видишь, вернулся, — ушел тот от прямого ответа. — Давно ты здесь обосновался?
— Ваня, не крути мне, как коту… Если чего надо, так и скажи. Накапали на нас, желаешь документацию проверить? Сразу предупреждаю, что я отвечаю только за видик, а бар и пляски — дело не мое.
— Брось, Боря, я же не БХСС, — успокоил его Иван. — Ты мне лучше скажи, Карлу знаешь? Говорили, он любит у вас бывать.
— Любил, — подняв глаза к потолку, поправил Борис. — В нашем подвале много кто бывал и бывает. А зачем тебе Карла?
— Поговорить, — ответил за приятеля Бондарев. — Где его сыскать? Сегодня придет?
— Нет. И поговорить с ним даже вы не сумеете, — криво усмехнулся бывший спортсмен. — Помер Карла!
— Шутишь? — даже привстал от изумления Купцов. Он мог ожидать всего, чего угодно, но только не этого. Хотя с чего Борьке шутить? Такими вещами не шутят. — Отчего помер, убили?
— Почему убили? — недоуменно вытаращился на него Борис. — Сам помер, он же старый был, лет под семьдесят, если не больше. Сморчок такой, небось от выпивки вся печень, как губка гнилая, рассыпалась на ходу. Кому надо его убивать, совсем там, в своей уголовке? — Он выразительно покрутил пальцем у виска.
— Дела… — протянул Бондарев, доставая папиросы. — А чего его сюда тянуло? Тут же больше молодежь гуляет, даже прозвание для вашего подвала придумали.
— «Кабул»? — засмеялся Борис. — Знаем, романтика влечет, ну и пусть, мне дела нету. А Карла жил рядом, выпить заходил, денежки у него водились. Иногда примет граммульку и в зал, видик глядеть, да так и уснет под пальбу на экране. Фильм кончится, я его вежливенько так в плечико потолкаю, а он зенки протрет и опять в бар, добавить. Но рисовал классно, он нам стены расписал.
— Рисовал? — оживился Иван. — Он что, художник?
— Говорят, был гравером, потом оформителем витрин, в какой-то газете работал, не помню где, — отмахнулся Борис. Для него Карла стал уже давним прошлым, и только интерес к нему Купцова заставил вспомнить неаккуратного, вечно хмельного старика.
— Он с кем-нибудь здесь встречался? Где он жил, знаешь?
— Жил тут, рядом. Как из нашего подвала подниметесь, так прямо по переулку, в доме с молочной. Я как-то раз его провожал, чтобы он не свалился. Поговорочка у него любимая была: «как папа Карло». За это и кликуху приклеили. Насчет встреч не скажу: тут по вечерам народу много шьется, за всеми разве углядишь, да и ни к чему мне, я же не милиция? — Борис подмигнул и хрипловато рассмеялся, но вдруг посерьезнел: — Вспомнил! К нему весной, кажется, один мужик приходил. Лысый такой, средних лет. Выпили они, пошептались, а потом Карла был как убитый, всем жаловался, что шила в мешке не утаить. Поддал он прилично после разговора и все про итальянскую оперу болтал, арии петь пытался.
— Ла Скала? — быстро переспросил, уточняя, Бондарев. — Миланская опера?
— Черт ее знает, может, и миланская. Я в опере как свинья в апельсинах.
— Этот приходил? — Повинуясь внезапно возникшей догадке, Иван достал фоторобот одного из драконов и показал карточку Борису.
Тот взял, повертел в толстых пальцах, рассматривая со всех сторон. Наконец его лицо расплылось в улыбке:
— Похожий! Только тот покрасивше. Он, Витек!
— Витек?!
— Чего? — не понял Борис.
— Откуда ты знаешь его имя? — насторожился Купцов.
— Карла говорил, — объяснил бывший спортсмен. — А чего? Он, когда пьяный, языком, как помелом, работал. Хвастался, что этот Витек ему клевую работенку по художественной части предложил и обещал прилично заплатить. Ну, время прошло, и стал Карла убитый, на жизнь жаловался. Я ему говорю, чего, мол, тоскуешь, а он в ответ, что обманули его, работу забрали, а денег обещанных не заплатили.
— Понятно… — протянул Иван и начал прощаться.
— Заходи, — провожая их до дверей, пригласил Борис, — фильмец поглядишь, вечером в баре девок полно.
— Я пока не по этой части, — поскучнел Иван, сразу вспомнив про Саранину.
На улице он остановился и, взяв Сашу под руку, предложил:
— Сходил бы ты в ЖЭК по поводу Карлы, проверил, а я к Ставич поеду. Жалко время терять.
— Думаешь, фальшивые билетики на Ла Скала в свое время Карла слепил? — усмехнулся Бондарев.
— Думаю, — не стал скрывать Иван. — А потом другие фальшивки сделал. Видимо, этот Витек знал о билетах и сумел заставить или уговорить поработать на себя. Как точно было, мы теперь узнаем, только когда возьмем Витька и всю его компанию. Давай иди, в конторе встретимся…
Ставич жила на другом конце города, и, немного подумав над маршрутом, Купцов все же решился поехать на метро — пусть душно, но быстрее, а о множестве оперативных машин, как это любят показывать в кино, пока приходится только мечтать. Жаль, конечно, что сорвалось с Карлой, не побеседуешь с ним, не узнаешь теперь никаких подробностей, не получишь информацию из первых рук, но… разве поспоришь с судьбой?
Выйдя из метро, он решил пройтись пешком — всего-то три-четыре квартала, — но, завидев подходивший троллейбус, сел в него.
Двор оказался обычным. Помойка, бродячие кошки у мусорных баков, пустой в этот час стол для доминошников, любовно покрашенный любителями «забить козла» в голубенький цвет, чахлая растительность на газонах, двери подъездов со сломанными кодовыми замками. Войдя в подъезд, Иван поднялся на лифте и позвонил у двери квартиры.
В прихожей горел свет — это он видел через глазок, но никто не открывал. Почудилось, что за дверью раздался слабый шорох. Или только почудилось?
Купцов снова нажал на кнопку звонка и толкнул дверь — к его удивлению, она открылась.
Настороженно прислушиваясь, он нерешительно шагнул за порог, быстро обежал глазами пустую прихожую, висевший на стене яркий календарь с обнаженными красотками, шкаф, вешалку.
— Татьяна Васильевна? — позвал Иван.
Тишина. Слегка попахивает газом и такое ощущение, что рядом неведомая опасность. Сунув руку под пиджак, Купцов проверил, легко ли вынимается из кобуры оружие, и на всякий случай сдвинул предохранитель на затворе пистолета — он привык доверять своим предчувствиям.
— Татьяна Васильевна! — позвал он громче.
Тишина. Ни шороха, ни стука. Что тут могло произойти, почему она не откликается? Нет дома? Но тогда как же оставила открытой входную дверь? Ушла к соседке и сейчас вернется? Бывает же, что женщины берут друг у друга взаймы луковицу или соль? Но на кухне не слышно привычных легких шумов, обычно сопутствующих приготовлениям пищи, — не шкварчат на конфорках сковороды, не урчит, закипая, чайник, не булькает варево в кастрюльках.
Вытянув шею, Иван попытался заглянуть в комнату, потом сделал осторожный шаг. Ничего не произошло. Тогда, немного осмелев, он вошел и увидел разбросанные по полу вещи, выдвинутые ящики, опрокинутый стул — неужели воры?!
Услышав легкий скрип входной двери, он резко обернулся, сунув руку под пиджак и схватившись за рукоять пистолета. Дверь медленно закрывалась.
Выхватив оружие, Купцов метнулся в прихожую, ударом ноги распахнул дверь — никого! Выглянул на площадку — тоже никого. Сквозняк, что ли, заставляет дверь то открываться, то закрываться, а его, Ивана, дергаться? Вроде бы кто-то спускается по лестнице?
Он хотел побежать вниз, догнать, посмотреть, но в этот момент с кухни донесся слабый стон. Глухой, болезненный. Иван пошел туда.
В луже воды на полу лежала связанная бельевой веревкой Татьяна Ставич. Убрав оружие, Купцов наклонился над ней — слава богу, жива! Размотав стягивающие ее руки и ноги веревочные петли, он быстро подхватил женщину на руки, отнес в комнату и уложил на диван.
— Я скажу… Скажу, только не надо больше, — простонала Ставич.
— Что? Что скажете? — наклонился к ней Иван.
— Он уехал… С греком. — Она открыла мутные глаза и шепотом назвала адрес.
— Кто тут был? — пытаясь привести ее в чувство, спросил Купцов, но Татьяна опять потеряла сознание.
«Дела, как любит говорить мой друг Саша Бондарев, — выпрямился Иван, — глаз подбили, прижигали чем-то, открытая духовка на кухне. Уж не старые ли знакомые здесь побывали?»
Сняв трубку телефона, он позвонил дежурному по городу и в скорую…
Когда Купцов вернулся в управление, Бондарев уже был там. Покуривая казавшуюся маленькой в его толстенных пальцах папиросу, он сидел за столом, перелистывая бумаги. За окнами уже сгустились сумерки, уютно горела настольная лампа, и Ивану на миг почудилось, что случившееся недавно в квартире Ставич просто страшный сон или кадры из очередного фильма ужасов, вроде тех, что крутят в подвальчике, прозванном «Кабулом». Но, к сожалению, это не было ни сном, ни фильмом.
— Они были у Ставич, — опускаясь на диван и с удовольствием вытягивая уставшие от беготни по городу ноги, сообщил он Саше. — Выбивали из нее адрес Котенева.
