Борис Бабкин - Жизнь за бессмертие
— Так вроде убили кого-то, — ответила средних лет женщина. — Мальчишку, кажись. Ну, говорили они меж собой про сына Белова какого-то. Я когда за огурцами в погреб ходила, слыхала, Танька и Зинка плачут, а Женька, та прям в голос. Вот так…
— Спасибо, — поблагодарил еще раз Рауль.
— Погоди, милый, — нахмурилась женщина. — А тебе-то что, почему у них плач? Я вот счас Никите с Ильей скажу, они те враз накостыляют.
— Простите, пожалуйста, — испуганно забормотал Рауль. — Я просто увидел, что у ваших соседей что-то произошло. И думаю, вдруг мы помочь сможем? Деньгами или делом.
— А вы, значится, богатые будете? — спросила женщина.
— Не миллионеры, конечно, — вздохнул Рауль. — Но помочь, если очень плохо кому, можем.
— А у меня, милок, крыша прохудилась, — вздохнула женщина. — Да и в город бы к зубному врачу съездить.
— А в Москву в мавзолей Ленина не желаешь? — раздался голос Битого. — А то прямо сейчас отвезу на погост. Так вроде кладбище называется. Иди говори им, что мой друг спросил, почему они плачут, — кивнул он направо. — А молоко мы у другой брать теперь будем.
— Да погоди, милок, — затараторила женщина. — Я ж просто так, ну, для порядка…
— Да ладно, — буркнул Марк. — Пошли, — кивнул он Раулю.
— А молочко-то где будете брать? — спросила женщина.
— Да у вас, — усмехнулся Битый.
Ярославль — Понятно, — сузил блеснувшие радостью глаза Ночной Дождь. — Значит, время пришло, — процедил он. — Да прольется кровь неверных! — провозгласил он. Находившиеся с ним переглянулись. — Понял вас, повелитель, — заверил в телефон Ночной Дождь. — И все сделаем. Воины готовы убивать и отдать жизнь во имя Аллаха. — Но по лицам остальных было видно, что они не разделяют радость смерти даже во имя Аллаха. — Все исполним, повелитель, — прижав ладонь левой руки к груди, сказал в телефон Ночной Дождь. Отключив телефон, посмотрел на Ахануша. — Сегодня вечером едем в Выселки к русской и берем алмаз. Не отдаст — убиваем и сжигаем дом. Алмаз у нее, но пусть он достанется Аллаху. — Посмотрев вверх, он поклонился. — Такова воля повелителя, и мы исполним ее. Нас будут ждать на небесах девственницы, а нашим родственникам Аллах простит все грехи, — блестя глазами, проговорил Ночной Дождь. И снова по лицам остальных было видно, что и это не радует никого из них. И только страх немедленной смерти от руки Ночного Дождя заставлял молчать.
— Ну как? — посмотрел на невысокого рябого мужчину старший лейтенант милиции. — Похож?
— Да вроде что-то есть, — вглядываясь в фоторобот, вздохнул тот. — Но и не такой он. Ну, вроде нос не так. Горбатый, но не такой толстый. Во! — обрадованно вспомнил он. — У него брови сросшиеся. Точно, — подтвердил он. — Вот тут, — показал он на себе между бровями. — И нос острей, что ли.
— Сейчас попробуем, — кивнул стоявший возле аппарата «Фоторобот» мужчина.
— Видели убийцу и полковника, и уголовников, — кивнул инспектор уголовного розыска. — Таксист-частник и двое пассажиров. Сейчас все трое фоторобот составляют. И тут информация появилась, короче, стукач один сотню отработал, — усмехнулся он. — В общем, насчет алмазов каких-то. И Француз, и полковник…
— Да, что-то такое я уже слышал, — кивнул плотный мужчина с короткими седыми волосами. — Ты вот что, Влугин, — продолжил он. — Съезди-ка в Выселки. Помнишь, в том году там война была? Как раз за алмаз. А он вроде у Евгении Сиртиной в Выселках был. Она фельдшером там…
— Богатырева она сейчас, — подсказал помощник прокурора. — Старики на нее в Выселках и из ближайших деревень не нарадуются. И обходительная, и опыта хватает. Там мать моей Лили живет, так прямо хвалит не нахвалится на эту Богатыреву. У нас, говорит, сейчас такой медик, что городские приезжают. Она же, Женька эта, и травами лечит, и массаж какой-то делает. Ты, Влугин, на нее особо-то не дави, — качнул он головой. — А то пришибут тебя пенсионеры, — рассмеялся он. — Ее бы сюда лучше вызвать, — уже серьезно проговорил он.
— Сюда нельзя, — качнул головой седой. — Кстати, Кедров звонил и сказал, что за домом Богатыревых наблюдают двое. По документам литовцы, из Клайпеды. Проверяли их по розыску и по Интерполу — ничего. Хозяйка говорит, спокойные парни. Кедров беседовал, говорит, вели себя спокойно, не нервничали. Он их на феню проверил, — усмехнулся седой. — Не отреагировали. По-русски говорят отлично. Литовский тоже оба знают. Вроде обыкновенные парни, но что-то в них проскальзывает такое, что Кедрова насторожило. Слишком много внимания Богатыревым. Как раз насчет Евгении вопросы задавали хозяйке. Ну а та Кедрову шепнула. Вот вроде и все.
— И как же нам с Евгенией поговорить? — задумчиво спросил помощник прокурора.
— Поедем к Кедрову, — кивнул седой. — В штатском, ну а потом в медпункт зайдем. Там и поговорим. Надо и на этих двоих заодно посмотреть.
Москва — Рязань
— Подожди, — сбавив скорость, остановил машину Чижиков. — Повтори, что ты сказал? — Сидевшие на заднем сиденье «рено» Елена и Лида, замолчав, уставились и него. — Понятно, — пробормотал Чижиков. — А это, собственно, вполне может быть. Точнее, наверное, так и было. Так, — кивнул он. — Я перезвоню потом, а сейчас своему начальству сообщу эту версию. Сам понимаешь, время не ждет.
Поезд Саратов — Берлин
— Заснул, — прошептала Элен.
— Интересно, как там Барт? — спросил Стэнли. — Пойду посмотрю?
— Иди, — согласилась она. — А я пока переоденусь.
— А ты умеешь с ребенком обращаться, — кивнул на сопевшего малыша он. — Где научилась?
— Приходилось, — вздрогнув, порывисто отвернулась она.
«Значит, у нее был ребенок», — подумал Стэнли.
— Ну, я пойду. Если что — стучи, — поднялся он.
— До утра, — вздохнула Элен. — Я переоденусь и лягу. Устала я.
— Я думал, в Берлин самолетом, — процедил Гимнаст. — А мы в Саратов. Еле успели на поезд. Кстати, не думал, что есть такой поезд, — удивленно пробормотал он.
— Не поезд, — поправила его Эльза. — Прицепные вагоны. Обычно в них ездят так называемые поволжские немцы. Но нас не просто так в этот вагон посадили. В Мичуринске, такая станция есть, к нам подойдет человек. Он объяснит, что мы должны делать.
— А я думал, просто домой еду, — усмехнулся Гимнаст. — Хотя так даже веселее, — подмигнул он. — А ты с кем едешь? — спросил он Эльзу.
— Пока не знаю, — качнула она головой. — Попозже пойду в купе и увижу. Очень надеюсь, что немка, а не русская со словарем, — засмеялась она.
— Давайте перекусим, — предложил Гимнаст.
— Давай, — согласилась Эльза.
Саратов
— Разумеется, всех проверили, — кивнул майор милиции. — На всех направлениях проверяем транспорт.
— Граница закрыта? — перебил его голос.
— Закрыть границу просто невозможно, — вздохнул майор. — Сами понимаете, товарищ генерал, что это такое. Разумеется, мы…
— Что с пожаром в Дубках?
— Хозяйку убили, — сообщил майор. — Судя по всему, тот, которого нашли на террасе. Отпечатки на молотке, которым хозяйку убили, его. А он, видно…
— Кто ведет следствие? — гневно перебил его генерал. — Вы что, с ума посходили?! — прорычал он. — Пусть Валентин Сергеевич позвонит мне. И чем быстрее он это сделает, тем лучше! — И связь прервалась.
— Мамочка моя родная, — пролепетал майор. — Во, блин, попал. Я-то думал, надо полковнику звонить…
— С ума, видать, посходили эти милиционеры, — ворчала моющая пол санитарка. — У него сына убили и сожгли, а они у его палаты сторожа поставили. Что ж это делается-то, Господи?..
Женское лицо и ребенок на руках. Прижатый к головке малыша глушитель на стволе пистолета. И темнота. — Лешка, — простонал лежавший на кровати Белов. — Лешка, — чуть громче повторил он.
— Почему его не добили? — непонимающе спросил плотный мужчина в штатском.
— А вы уверены, Валентин Сергеевич, что не он это все сделал? — поинтересовался невысокий плешивый мужчина в черном костюме.
— Я предпринял все, — кивнул тот, — что мог. Но из Москвы звонил генерал Рулавский. — Он вздохнул. — В общем, у этого Белова очень хорошая, как говорят, крыша. И, к сожалению, я…
— Значит, он должен умереть, — улыбнулся плешивый.
— Да вы что, Сайфула Ибрагимович?! — вскинул голову плотный. — Вы понимаете, что…
— Это вы не понимаете, Валентин Сергеевич, — спокойно перебил его Сайфула Ибрагимович, — что у вас нет выхода. Надеюсь, вы понимаете, что будет, если вы не поможете.
— Но как и что я могу сделать? — нервно спросил Валентин Сергеевич. — Его сейчас…
— Он должен умереть до вечера, — спокойно проговорил Сайфула Ибрагимович и, поднявшись, поклонился. — До свидания, уважаемый. — И вышел.
Валентин Сергеевич, сглотнув липкую слюну, звучно, с чувством, проматерился.
